— Или?
— Или прогрессивному человечеству реально грозит какая-то капитальная крышка.
— Да хоть бы и так, — согласилась я. — Мне и правда плевать.
Глава 24
Время тянулось и тянулось.
К полудню я привезла Эрику вещи в больницу и думала, что безнадёжно опоздала и сейчас получу нагоняй, если не от Эрика, так от медработников. Но оказалось, что выписать человека из стационара ещё сложнее и дольше, чем собрать элементарные мужские пожитки для одинокого холостяка, у которого в квартире всё лежит согласно какой-то трудно постижимой логике. Мне пришлось ещё ждать в вестибюле почти час, прежде чем Эрик вышел ко мне, засовывая в карман куртки документы.
Я думала, Эрик сразу потащит меня за Вероникой, но он ни слова об этом не сказал, а, посмотрев на часы, повёл меня через проспект в небольшое простецкое кафе. Аппетита у меня не было никакого, но я решила, что если Эрик голоден, то конечно, пусть сначала поест.
Эрик усадил меня за столик в углу, а сам прошёл через раздачу и кассу и принёс нам обед: гороховый суп и биточки с пюре.
— Не взыщи, выбирал по себе, чтобы легче проглатывалось, — усмехнулся он, выставляя тарелки с подноса на стол.
— Да нормально, сойдёт, — отмахнулась я.
Мы принялись есть. Я влила в себя суп в пол минуты, с биточками тоже справилась на раз. А вот Эрик жевал тщательно и глотал очень осторожно, и я поняла, что застряли мы тут надолго.
Я уже давно думала, что мне нужно всё рассказать Эрику. Он должен был знать, что произошло со мной на самом деле. Во-первых, знать это одной было невыносимо. Во-вторых, если кто и должен получить такую информацию первым, так это Эрик. Начинать такой разговор мне было боязно, но куда деваться.
— Эрик, я знаю, кто убил Макса.
— Неужели? — удивился Эрик. — И кто же?
Я принялась рассказывать, стараясь опускать подробности, от которых было больно. Но смысл я попыталась передать, как есть, как сама его видела. Про пограничье, тарки и чудеса магических технологий. Про Макса и других уроженцев иного мира, что живут среди нас. Про чёрных кикимор и их подселенцев. И про Райду, который явился сюда по важному делу.
Пока я говорила, Эрик неторопливо и молча ел. Когда я замолчала, Эрик как раз закончил жевать.
— Что скажешь? — спросила я, так и не дождавшись от него ни слова.
— О чём? — уточнил он.
— О том, что я только что тебе рассказала. Что ты обо всём этом думаешь?
— Что думаю? А думаю я… — неторопливо проговорил Эрик. — … что тебе не надо больше никому об этом говорить.
— Совсем никому?
— Совсем, — кивнул Эрик.
— Почему?
— А потому… Потому что я знаю, как тебя отмазать от интерната. А если понадобится, я сумею обставить дело так, что даже вместо первой группы тебе дадут вторую и оставят со мной. Но… — тут голос Эрика даже несмотря на глухой шёпот стал неумолимо твёрдым. — … но я не смогу тебя, племяшка, выцарапать из обыкновенной дурки, если ты туда загремишь с такими рассказами.
— Ясно. Ты мне не веришь.
— Не обо мне речь.
— Нет, как раз о тебе! Мне важно, чтобы ты всё это узнал и поверил мне!
Эрик посмотрел на меня внимательно и пожал плечами:
— Я закоренелый материалист, Ладка. Увижу своими глазами хотя бы какую-то часть из того, о чём ты рассказала, будет, о чём говорить. А пока не увидел, давай больше эту тему не поднимать, о-кей?
— Значит, убийца Макса пусть ходит по Питеру, как ни в чём не бывало?! Класс… Эрик, разве я когда-нибудь обманывала тебя? Выдумывала всякую ересь?
— Вот именно это меня и тревожит, что раньше за тобой такого не замечалось, — улыбнулся Эрик. — Не обижайся, пожалуйста. Я не говорю, что ты выдумываешь. Но… Поставь себя на моё место, и ты всё поймёшь.
Я замолчала. Он совершенно прав. Мне ещё повезло, другой бы, услышав такое, сам бы в дурку и позвонил, в целях своевременного предотвращения психоза.
— Хорошо, Эрик. Не будем об иных мирах. Давай лучше о том, как нам всё исправить здесь.
— Увы, Ладка. Ни вернуть назад, ни исправить, ни обратить события в свою пользу у нас с тобой не получится, — отчеканил Эрик.
— Может быть, я зря тогда вытащила Веронику из клетки? Теперь из-за моей самодеятельности всё рухнуло. Ты столько сил на подвал потратил, и всё впустую.
— Чтобы я этих слов больше не слышал никогда! — Эрик хлопнул ладонью по столу. — Силы потрачены не впустую. Я их не на подвал тратил, а на людей. И люди эти по большей части живы, что и требовалось. А Вероника… — Эрик чуть заметно улыбнулся. — Я тебе за неё очень благодарен.
— Но теперь как нам быть? Что будет с тобой, с твоей работой? Как быть с условием Марецкого? Что ты собираешься делать?
— Я ещё не решил! — отрезал Эрик.
Я поняла, что лучше заткнуться.
Эрик подозрительно посмотрел на мою тарелку.
— Почему пюрешку не съела?
— Я не люблю картошку.
— Ешь. Тебе нужно.
— С чего вдруг?
— С того, что у тебя теперь расход энергии значительно выше, чем раньше. Если сейчас не поешь, к вечеру еле ноги волочить будешь. Все кикиморы говорят, что очень хреново, когда голова свежа, бодра и спать не собирается, а тело выбилось из сил. Так что давай-ка, навались.
Я медленно потянулась за вилкой. Есть остывшее пюре совершенно не хотелось.
— Давай-давай! — строго повторил Эрик.
Я принялась доедать.
— Говори адрес, куда ехать, — сказал Эрик, когда я закончила.
— Какой адрес?
— Где Вероника. Поеду за ней.
— Она далеко, за городом. Ты один там всех перепугаешь. Вместе поедем, меня там знают.
— Нельзя тебе. Тебе надо дома сидеть и предъявлять физиономию по первому требованию Марецкого.
— А не пошёл бы он!..
Эрик пожал плечами:
— Ну, что поделать, Ладка. Выбор между тем, что должен, и тем, что хочешь, надо делать правильно.
— Ну, если уж о долге говорить, то я Марецкому ничего не должна! Должна я как раз ехать с тобой!
Эрик задумчиво посмотрел на меня и взялся за телефон.
— Алексей, это Малер. Сегодня-завтра не ищи Ладу, она будет со мной. Отвечаю за неё полностью.
Не обращая внимания на то, что из трубки ещё слышен голос Марецкого, Эрик сбросил вызов и выключил телефон.
— Ты его даже не дослушал! — удивилась я. — Что он говорил?
— Протестовал. Не положено, мол, пока отпускать тебя из-под надзора, даже со мной… — невозмутимо пояснил Эрик, убирая телефон. — Ты свой тоже выключи. Пусть ищут нас и бесятся, но зато отследить не смогут.
— А такси как? На улице ловить?
Эрик хлопнул себя по нагрудному карману:
— Я попросил машину напрокат у знакомого. Утром он привёз мне ключи и оставил машину здесь, за углом.
— Ты меня поражаешь. Прирождённый заговорщик.
Эрик грустно улыбнулся.
Глава 25
Моя паника вернулась. Правда, теперь я знала её причину.
Есть люди, которых считаешь надёжными и абсолютно непотопляемыми, способными справиться со множеством проблем и вынести горечь любого поражения. К таким всегда можно прибежать с любой бедой, а они обязательно придумают, как быть и что делать, и сами сделают всё, что нужно. Я была счастливой девчонкой: в моей жизни было двое таких, Макс и Эрик.
Теперь остался один, и видеть его на грани отчаяния было невыносимо.
Сразу понимаешь, что непотопляемых людей нет, и Эрик не меньше других нуждается в помощи. А помочь я ему ничем не могла, оставалось смотреть на всё это и украдкой глотать слёзы. Потому что, если он увидит, как мне за него больно, ему будет ещё хуже.
Мы провели на даче у Филиппа Корышева уже несколько часов. Все это время Эрик и Вероника сидели на дальней скамеечке в саду. Я едва видела их головы над нестриженными кустами. Время от времени Вероника, видимо плача, склонялась к плечу Эрика, и тогда над кустами оставалось только его лицо, мгновенно мертвеющее. Даже издалека с террасы мне было прекрасно видно, что хороших вестей сегодня не будет.
— Ну, как они там? — спросил меня Филипп, протягивая стакан с соком.
— Разговаривают, — пожала я плечами и взяла стакан. — Спасибо.
— Останетесь здесь на ночь?
— Понятия не имею. Как Эрик скажет.
— А ты не могла бы разузнать, какие у него планы? — улыбнулся Филипп. — Не подумай, что я против. Ни в коем случае. Но дело уже к вечеру, и, если вы остаётесь, я должен подумать, как вас разместить.
Я встала и со стаканом в руке направилась в сторону той скамейки. А со скамейки мне навстречу поднялась Вероника и, низко наклонив голову, чтобы не встречаться взглядами, прошмыгнула мимо меня в дом.
Я подошла к Эрику и протянула ему стакан:
— На, освежись. Яблочный вроде.
Эрик даже не посмотрел, что ему дают, принялся пить.
— Это кошмар и ужас, Ладка, — проговорил он тихо. — Ужас и кошмар…
— Ты о чём?
Эрик тяжело вздохнул:
— Каких-то десять дней — и нет человека. Потеря памяти была для неё благом. Спасением. Счастьем… Я ничего не смогу вернуть.
— Но это же нормально, так ведь?
Эрик взглянул на меня в замешательстве.
— Ну, я имею в виду… — спохватилась я. — … «нормально» в смысле — так с первой группой всё и происходит, да?
— Да, — согласился он.
— Ты должен был к этому привыкнуть за столько лет.
— Я привык. Но когда это происходит с тем, кто для тебя значит больше, чем любой из остальных, привычка мало помогает… — Эрик снова внимательно на меня посмотрел. — Ты для меня тоже не обычный новичок, хотя перевидал я их сотни.
— Но я, надеюсь, не доставляю тебе столько нервотрёпки?
Он усмехнулся и покачал головой:
— Конечно, нет. Ты молодец.
Он допил сок и поставил стакан на скамейку.
— Филипп спрашивает, останемся ли мы ночевать.
Эрик покачал головой:
— Нет. Мы сейчас уедем. Я отправил Веронику собрать вещи. Ребята, что за ней приглядывали, кое-что для неё купили, пустяки всякие, но это лучше, чем ничего. Сейчас поблагодарим всех за помощь и уедем.