Я приподнялась, чтобы получше разглядеть его рану. Ну, да, кровь стекала по пряди волос прямо на ухо.
— Никита, поднимись со мной. Я остановлю кровь и обработаю рану. Дел на пять минут.
Глава 29
Я пропустила Никиту, вошла и захлопнула дверь. Ромка в кухне оторвался от монитора, встретился со мной взглядом и махнул рукой:
— Привет! Провизия в холодильнике. Сдача в комнате у телевизора. И ещё я себе телефон купил, простейший, дешёвенький. Ничего?
— Ничего, — вздохнула я и подтолкнула Никиту в кухню. — Проходи. Познакомьтесь, если хотите, конечно… Рома, подвинься, мне нужен стол. Никита, пальто своё сними, что ты, как на вокзале?
Я вымыла руки и сбегала в комнату за аптечкой. Так я называла огромный пластиковый ящик с защёлкой, в котором основное пространство было занято перевязочными материалами и бутылочками с перекисью, зелёнкой, йодом и салициловой кислотой. Макс постоянно получает… получал новые порезы и царапины, и аптечка пополнялась довольно часто.
Рана Никиты оказалась небольшой, но пришлось повозиться. Я промыла повреждённый участок, приложила тампон с кровоостанавливающим раствором, оттёрла вымазанные в крови волосы. Никита сидел на табурете бледный и спокойный, только слегка морщился.
— Обезболивающее есть какое-нибудь? — спросил он с надеждой, когда экзекуция закончилась.
Я дотянулась до ящика и вытащила блистер.
Никита глянул и покачал головой:
— Не, такое меня не возьмёт. Если только всю упаковку сразу. Ладно, ничего, потерплю немного, само пройдёт… Можно мне умыться?
Я указала на дверь ванной.
Он осторожно плескал в лицо, отмывал ухо и шею, раздражённо косился на самого себя в зеркало.
Я тем временем осмотрела его бушлат.
— У тебя воротник пальто в крови, ещё спереди у петли… и карман. Я почищу.
— Не надо. Я завтра сдам в химчистку.
— Не бойся, не испорчу. У меня есть хорошая пенка, испытанная.
Никита пожал плечами и обречённо вздохнул, мол, возись, если делать больше нечего.
Я сунула ему полотенце.
— Кто он тебе? — негромко спросил Никита, осторожно вытираясь.
— Ты о ком?
— О Ромке. Кто он тебе? Брат?
— Угу. По разуму.
— Ты давно его знаешь?
— Я его вообще не знаю.
— Тогда что он тут делает? Зачем приводить домой человека, которого не знаешь?
— Тебе-то какая разница?! — разозлилась я. — Вопросы, вопросы… Я и тебя не знаю толком, но привела же!
Он неопределённо хмыкнул:
— Так меня, строго говоря, тоже не стоило… Хотя меня ты и знаешь довольно хорошо.
— Что мне это знание принесло, кроме?.. А, ладно. Иди посиди пока, а я делом займусь.
Никита вернулся в кухню, уселся на табурет и прислонился спиной к стене, с облегчением закрыв глаза.
— Ромка, что у нас там за провизия? Можешь быстренько сообразить что-нибудь поесть?
— Легко! — Ромка вскочил, захлопнул крышку ноута и полез в холодильник.
Я прикрыла дверь в ванную и принялась чистить заляпанный кровью бушлат. Мне не очень хотелось, чтобы Никита Корышев надолго застрял в моей квартире. Против Ромки ничего во мне не протестовало, а вот Никиту хотелось как-то побыстрее отправить отсюда. Как-то у меня с ним не складывалось, всё время я вела себя с ним совершенно неправильно. Не доверяла, когда следовало доверять, и верила на слово, когда этого делать совершенно не стоило. Но выставить за порог человека с пробитой головой, который всю ночь провёл, пытаясь помочь моим близким, причём выставить, даже не покормив его — на такое я бы не осмелилась.
Провозилась я долго. Строго говоря, чистка пальто заняла у меня только малую часть этого времени. А потом я просто сидела, слушая шум включённой воды, и хлюпала носом. Порыдать, как мне тут насоветовали все, кому не лень, очень хотелось, но я точно знала, что это будет слышно снаружи.
Когда я вышла и повесила бушлат на вешалку в прихожей, в кухне мужчины уже дожёвывали бутерброды. Точнее, жевал Ромка, а Никита всё так же сидел, опираясь на стену и прикрыв глаза, а перед ним стояла пустая чашка.
— Ты поел? — уточнила я.
— Да, спасибо, — вежливо, но слегка раздражённо отозвался он.
— Может, стоит обратиться в травмпункт?
— Нет смысла. Доберусь домой, там у меня есть нормальные таблетки, — процедил Никита, не открывая глаз. — Я сейчас уеду. Пять минут ещё, с вашего позволения…
— Хоть десять, — сказала я.
Я прошла в комнату, вынула из шкафа большую клетчатую сумку, мечту мешочника, вытряхнула из неё на пол ворох разноцветных пластиковых пакетов. Потом вытащила с полок сложенные вещи и принялась потихоньку раскладывать их по пакетам. На светящиеся цифры часов я посматривала время от времени и видела, что прошло уже и пять минут, и десять, и куда больше. Но вставать, идти, кого-то торопить мне совершенно не хотелось. Я занималась делом супер-важности, оно очень хорошо меня отвлекало.
— Лада! — Ромка показался на пороге и озабоченно махнул рукой. — Что-то не то с ним!
— Почему я не удивляюсь? — проворчала я, поднимаясь с пола.
В кухне на первый взгляд ничего особенно не изменилось: Никита сидел в той же позе. Вот только лицо у него стало не просто бледным, а серым, и слегка поблёскивало испариной.
— Что с тобой такое? — я наклонилась к нему и тронула за локоть. — Кокон?
Он с трудом разлепил губы:
— Нет. Просто очень болит голова.
— Ну я же говорила: надо в больницу! Вставай! Мы доведём тебя до машины, и я отвезу.
— Не надо. Это не от раны.
— А от чего?
Он внезапно широко раскрыл глаза. Светлые, влажные, они казались невидящими. Несколько долгих секунд он смотрел сквозь меня, потом взгляд постепенно сфокусировался, и Никита вздрогнул.
— Такая страшная? — усмехнулась я.
Он молча смотрел на меня, приоткрыв рот.
— Что делать будем? — спросил Ромка за моей спиной.
— Понятия не имею. Я рассчитывала, что он уйдёт. Но, видимо, это ему сейчас не под силу… Чёрт, это всё не вовремя. Сегодня ко мне надзиратель прийти должен.
— Ну, может, надзиратель и поможет чем-то? — несмело предположил Ромка.
— Плохая идея. Никита сейчас тоже в розыске.
Никита слушал, как о нём рассуждают, и молчал.
— Встать и дойти до дивана сможешь?
Никита послушно встал и медленно, но вполне твёрдо пошёл за мной в комнату. Больше я не слышала от него ни слова возражения. Он улёгся на бок, не сняв ботинок, пристроив голову на тонкий жёсткий валик. Его взгляд снова поплыл, он смотрел вперёд, куда-то в противоположную стену, и по выражению его лица казалось, что он что-то там видит.
Я вернулась к своему супер-важному занятию. Брала в руки каждую вещь, сначала трясла, потом раскладывала на полу, сворачивала поудобнее и складывала в пакет. Особенно долго и бережно укладывала вещи Макса. Что-то было уже довольно старым и поношенным, и Макс сам порывался это выкинуть, но я решила, что не сейчас. И вся его одежда была разобрана и уложена.
— Что ты делаешь? — раздался с дивана хрипловатый голос. — Зачем всё это? Куда ты собралась?
— Переезжаю к опекуну.
— Это обязательно? — с непонятным мне беспокойством уточнил он.
— А ты как думаешь?
Он замолчал, я даже не стала оглядываться. Встала, прошла с пакетом в ванную и методично сложила всё, что там стояло на полочках и лежало в шкафчике, оставила только то, без чего я не смогу обойтись пару дней. Вернувшись, я положила пакет в сумку поверх вещей Макса.
— Что ты делаешь? — снова проговорил Никита.
— Я тебе уже отвечала на этот вопрос, ты забыл?
Я повернулась к нему. Он приподнялся, опираясь на локоть и смотрел на меня в упор. Его зрачки были расширены так, что глаза казались тёмными.
— Кажется, мне нужен ещё более крутой спец по чёрным кикиморам, — вздохнула я. — Что с тобой происходит, кто бы мне рассказал?
— Возможно, я не слишком хорошо себя знаю. Может быть, и в самом деле это всё-таки от раны, — неуверенно сказал Никита, медленно садясь на диване. — Но уже проходит, не волнуйся. Я сейчас уеду.
Он сел, медленно обвёл взглядом комнату и уставился на мои пакеты.
— Хочешь, ещё раз спросить, что я делаю? — уточнила я.
Никита повернулся ко мне, посмотрел, будто впервые видит. Глаза его вдруг повлажнели.
И тут до меня дошло.
— Это тебя от подселения так корёжит? Это ты, Райда? Всё-таки пришёл? Не удалось кокон оттянуть?
Никита несколько раз торопливо сглотнул и затряс головой:
— Нет. Никакого Райды! Ну, хочешь, я наберу его? Убедишься сама!
— Набери, — кивнула я.
Никита встал и почти уверенно побрёл в прихожую, вынул из внутреннего кармана бушлата телефон и сделал вызов.
— На, поговори! — сунул он мне телефон.
— Сам говори!
Никита переключил на громкую связь.
После долгих гудков раздался спокойный голос Райды:
— Ну, и как ощущения?
Никита молчал, тиская телефон в ладони.
— Что, слов не подберёшь? — усмехнулся Райда.
— Приберегу слова до личной встречи, — буркнул Никита. — Я только не понимаю, зачем это тебе?
— Затем, что ты мне надоел, — невозмутимо проворчал Райда. — Проблем от тебя стало больше, чем толку. Вместо того, чтобы своё «я» поглубже засовывать и не встревать, когда я занят делом, ты взял привычку шизофрению мне устраивать… Да и по долгам мне заплатить надо было. Так что, если нужна личная встреча, будет она тебе. Но сначала закончим дело. Остальное после. Договорились?
— Договорились. Сначала дело.
Никита убрал телефон и надел бушлат, предпочитая не смотреть мне в глаза.
— Спасибо тебе. Пойду я, — сказал он, отвернувшись к двери.
Не успела я и слова сказать, как он уже вышел из квартиры и побрёл вниз по лестнице.
Я только пожала плечами, закрыла дверь и вернулась в комнату.
Вещи были практически все упакованы, хоть сейчас вызывай машину и отправляйся в родительский дом. Там у меня была крошечная комната, которая всегда меня полностью устраивала, потому что я там была сама себе хозяйка. И от одиночества и покоя я получала просто море удовольствия, ровно до тех пор, пока Эрик не приводил какую-нибудь очередную лохудру с приветом. Сейчас встречи с лохудрами мне, похоже, не грозили. Только одиночество моё теперь совсем не то, что раньше. Теперь моё одиночество — то самое, что наступает после смерти счастья, с ним надо быть осторожнее.