Я дотащилась до квартиры Корышева, подняла руку с ключом, готовясь сунуть его в замок, и только тут разглядела, что входная дверь взломана и просто прикрыта. Взломали, похоже, не особо заботясь о том, чтобы это замаскировать.
Изнутри ломать дверь было незачем — там всё открывалось без проблем. Поэтому, если предположить, что Райда уже прошёл через портал и покинул квартиру, то сделал бы он это без шума и разгрома. Значит, ломились снаружи.
Как в этой ситуации поступают нормальные, умненькие девушки? Правильно. Они отбегают на безопасное расстояние и звонят хозяину квартиры. И ни в коем случае не лезут внутрь, рискуя не просто получить лишний раз по голове, а и вовсе её, головы, лишиться.
Сколько я уже раз проваливала такие тесты на благоразумие, невозможно сосчитать.
Я осторожно открыла дверь и вошла в узкий коридорчик, в котором горел тусклый свет.
Успела я сделать всего несколько шагов, как совсем рядом в комнате загрохотало.
Я вбежала туда, даже не успев сообразить, что же происходит. И только увидев всё своими глазами, поняла, что это были несколько выстрелов подряд.
Посередине студии, неловко привалившись к одному из диванов, лежал на полу Райда. Он слабо елозил ногами по полу, то ли пытаясь подняться, то ли отползти куда-то подальше от того, кто стоял над ним с пистолетом в руке.
Пистолет был в руке Виталия Карпенко, а на груди Райды, на его светло-серой водолазке чернели три отверстия, ткань вокруг которых медленно набухала кровью.
— Виталик, ты рехнулся?!
Карпенко оглянулся на меня и приветственно помахал левой рукой, а потом поманил к себе:
— Делать тебе здесь нечего, но раз уж пришла, иди сюда!
— Виталик, ты зачем?.. — начала я, устремившись прямиком к раненому, но Карпенко резко выставил руку и остановил меня:
— Ну-ка, ты эти замашки сестры милосердия оставь.
— Виталик… Виталик, тебя Эрик ищет, дозвониться не может! — попробовала я схитрить.
— Ничего, я ему потом сам позвоню, — усмехнулся Карпенко.
Райда внимательно смотрел на меня с выражением искреннего сожаления. Он чуть заметно качнул головой в сторону входной двери, но я только растерянно улыбнулась в ответ. Вряд ли у меня получилось бы сбежать от Карпенко, который цепко держал меня за плечо.
— Ну, что, Ладка, покончим с нашим пограничником, как думаешь? — произнёс Карпенко решительно. — Мы не в Голливуде, речи на полчаса говорить не будем. Просто покончим с ним, и всё.
— Виталик, не надо.
— Что значит «не надо»? — удивился Виталий. — Ты не заговаривай мне зубы. Очень даже надо, тебе в первую очередь.
— Виталик, я ничего не понимаю… Вы же решили тогда на озере…
Карпенко покачал головой:
— На войне, Ладка, окончательных решений не бывает. Только оперативное реагирование на ситуацию.
— Что ты наделал, Виталик?
— Ты же вроде сама хотела с ним посчитаться? — усмехнулся Карпенко и, взяв пистолет за ствол, протянул его мне рукояткой вперёд. — На, держи!
Я отвела руки за спину.
— Держи, что ж ты?! — Карпенко мотнул головой в сторону Райды. — Вот так всё и спустишь ему за красивые глаза?
Я взяла пистолет. Виталик так легко подал мне его, но в моей руке он оказался раза в три тяжелее, чем с виду.
— Держи его на прицеле! — приказал Карпенко.
Райда прямо на глазах становился всё бледнее, а кровавые пятна на его груди хоть и медленно, но становились всё шире. Он переводил взгляд с пистолета в моих руках на Карпенко и обратно и, казалось, тоже пытался как-то оперативно отреагировать.
— Подними ствол! — резко приказал Карпенко.
— Не буду.
— О, разнюнилась уже… — презрительно фыркнул Виталий. — Ты ж у меня сама оружие выпрашивала, забыла? А кто тебя в пограничье обманом забрал? Кто кикиморой сделал? Кто Серова твоего любимого с крыши сбросил?.. Стреляй, хватит сопли распускать!
— Я не стану.
Карпенко покачал головой:
— Ой, девки, девки… Кое для каких дел вы ах как хороши, для остальных никуда не годитесь… Ну, о-кей, я не гордый и не ленивый. Не хочешь — как хочешь, я закончу все дела сам.
Рука Карпенко нырнула назад под куртку, и тут же с характерным щелчком раскрылось выкидное лезвие.
— Виталик, не смей!
— Да заткнись ты, идиотка, с тобой я потом разберусь, — буркнул Карпенко и, отведя руку с ножом, шагнул к Райде.
Я развернулась в сторону Карпенко и приподняла пистолет.
— Нет, Виталик! Слышишь, нет!
Он замахнулся, я вздрогнула. А в тот момент, когда он стал опускать руку, я нажала на спуск. Выстрел оглушил, а отдачей меня отшвырнуло метра на два.
Виталий лежал радом с Райдой, завалившись на бок и неловко подогнув под себя ногу. На лбу его ближе к левому виску чернело входное отверстие.
Кроме меня, никто не стрелял. А я же не целилась в голову. Я вообще не целилась, просто хотела, чтобы он остановился…
Тяжёлый пистолет, наконец, выскользнул и с грохотом свалился на пол. Я упала на колени рядом. Не хватало воздуха и хотелось в голос заорать.
— Тихо, тихо, всё хорошо будет, всё нормально…
Я сначала не поняла даже, кто со мной говорит.
— Тихо-тихо-тихо… — Райда прошелестел еле слышной скороговоркой, пытаясь приподняться. — Ты защищалась.
— Нет…
— Ты защищалась. Он не оставил бы тебя в живых, — тихо, но твёрдо сказал Райда. — Ты всё правильно сделала.
Я сдавленно замычала на выдохе, меня душили яростные и совершенно беспомощные слёзы.
— Тихо, девочка, тихо… Соберись. Соберись, пожалуйста. Мы должны убедиться, что всё не зря… Проверь его карманы. Внимательно.
Я с трудом понимала, что он говорит.
— Ты меня слышишь, Лада? — Райда с огромным усилием повысил голос. — Обшарь его карманы!
Я поднялась на ноги и подошла к телу Карпенко.
В джинсах у него ничего не было, кроме полупустой пачки сигарет. В нагрудном кармане рубашки только удостоверение и права. А вот во внутреннем кармане расстёгнутой куртки я нащупала что-то странное, будто орехи или камешки.
Я вытащила наружу небольшой полиэтиленовый пакетик с защёлкой-слипом. В нём глухо постукивали друг о друга с дюжину небольших пластиковых штучек, похожих на детали детского конструктора: несколько тёмно-синих кубиков с перламутровым отливом, оранжевые молекулы и нежно-салатовые пирамидки.
— Отлично, — выдохнул Райда. — Тарки проникновения, одиночной трансформации и групповой трансформации… Вот чёрт… Я фантастически прокололся на этом деле. Но… Ты это сделала, Лада. Твой город стал чище, так что не плачь. Не плачь, пожалуйста…
Этого всего не могло быть.
Я сидела рядом с трупом Карпенко и не могла ни о чём думать.
Он был нашим другом, а я просто взяла и пальнула ему в лоб…
— Лада, подойди ко мне, пожалуйста.
Я посмотрела на Райду. Водолазка на его груди была уже ровного алого цвета.
— Тебя надо перевязать, — я шмыгнула носом, приподнялась и переползла к Райде.
— Не, уже не надо, — он вяло отмахнулся. — Сердце пробито, бесполезно всё…
— Было бы у тебя сердце пробито, ты бы со мной не разговаривал, — буркнула я и взяла выпавший у Карпенко нож.
Я разрезала на Райде водолазку. Три отверстия в груди понемногу, но непрерывно кровоточили.
— Я сейчас что-нибудь придумаю, — я стала подниматься, чтобы поискать что-то для перевязки. — Подожди…
— Стой! — резко осадил меня Райда. — Сказал я тебе: бесполезно. Считай, я мёртв уже.
— Но ты жив! Мёртв Виталик, а ты с какого-то хрена жив!
— Тихо… — Райда покачал головой. — Есть такая штучка, тарк, он у меня в заднем кармане… Раны он не залечивает, но может придержать кровь, не даёт ей вытечь фонтаном. Действие этого тарка уже закончилось. Не надо со мной возиться, это не поможет. Пара минут, и всё. Мне надо только успеть тебя попросить кое о чём…
— А прощать тебя я не собираюсь, не надейся.
— Я не этого прошу. Я, что мог сделать, сделал. Остального всё равно не вернуть и не исправить, — Райда поморщился и тяжело вздохнул. — Ты только знай: ничто не было просто забавой…
— Да, я помню: был нужен крутой футляр со смыслом…
Райда горько поморщился, но не возразил. Только сказал настойчиво:
— Одна у меня просьба: ты пощади Алишу.
— Что? Далась она мне…
— Ты будешь в полном праве сделать всё, что угодно. Поэтому могу только просить. Мне больше нечем тебе заплатить и нечем оправдаться. Пощади её, даже если причины не будет, — Райда облизнул губы, не сводя с меня взгляд. — Пожалуйста!
— Я вообще не понимаю, о чём ты!
— Потом обязательно поймёшь, — Райда вздохнул и прикрыл глаза. Кровь из ран потекла бойчее, мерными толчками.
И тут… я не знаю, откуда она взялась. То есть, знаю, конечно: прошла через портал и вошла в квартиру, не представляя, что увидит тут.
Алиша возникла на пороге террасы и с отчаянным воплем, полным боли, бросилась к Райде. Окинув его взглядом, она что-то сказала на своём языке, очень требовательно. Райда слабо покачал головой и в ответ произнёс несколько длинных фраз. Алиша побледнела, стала кричать сквозь слёзы, то ли не веря услышанному, то ли протестуя. Но Райда ещё раз покачал головой, потом снова заговорил, тихо, но уверенно. В конце он задал вопрос. Алиша молча кивнула, стараясь не разрыдаться. Он протянул руку, и даже не погладил, а только провёл по её щеке тыльной стороной ладони, а потом закинул руку Алише на шею. Она подтащила его на себя, обняла, прижала к себе, как ребёнка. Они оба затихли.
Когда в комнату ворвались Эрик и Никита, я просто сидела на полу, глядя, как Алиша баюкает Райду, гладит его длинные пряди, рассыпавшиеся по плечам, что-то тихо и ласково рассказывает ему, словно сказку. Райда уже ничего не слышал.
— Ладушка, ты цела? — подсел ко мне Корышев.
Я не ответила ему, подняла голову к склонившемуся надо мной Эрику, и меня снова затрясло:
— Это я, Эрик, я Виталика убила.
Дядя только тихо охнул. Я не смогла смотреть ему в глаза и отвернулась.
— Нечем тебе больше гордиться, Максюша… — тихонько прошептала я себе под нос, когда Эрик побрёл осматривать тело своего друга.