– Скажи, Абео, умеешь ли ты вязать морские узлы? – загадочно протянул Тори, обдав присутствующих хмельным дыханием.
– Не уверен, что правильно понял твой вопрос, – замялся бореец. – Но если ты ничего другого под этим не подразумеваешь…
– А-а-а, да мрак с тобой, – перебил его Тори. – Собирай вещи, зануда! С завтрашнего дня мы официально считаемся членами команды «Белой Зари»!
– Что? – обомлел Абео. – Тори, ты шутишь?
Тори не шутил. Он наслаждался каждой секундой происходящего и чувствовал себя абсолютным победителем. Прежде чем всем наконец удалось узнать, как у него это получилось, Тори неспешно уселся у костра и сделал из бочонка несколько глотков на пару с Натом.
– …ну и, значит, веду я философские беседы с уважаемыми людьми, – Тори почти всегда описывал свои посещения кабака в одной и той же манере. – Как вдруг слышу – хлобысь! Конечно, я узнал этот звук. Это звук неудачника. Оборачиваюсь – и правда. Сидит наш Крысёныш, угрюмый, натурально с лицом а-ля «дерьма навернул». На морде – краснющий след от ладони, и девчонка ретируется от него в другой конец зала. Эх, видели бы вы эту гримасу! Ну, я и смекнул: кажется, у малого есть некоторые трудности по части прекрасных дам. Потому что мастерство за деньги не купишь, как бы этот индюк не пыжился. Ну, я и подошёл к нему – говорю, мол, опять не фартануло, брат? А он на меня смотрит как на врага империи, а у самого губёшки трясутся. Клянусь вам, ещё чуть-чуть, и он бы разрыдался на глазах у всего честного народа! Он-то, может, и тот ещё крысёныш, но я, знаете ли, человек широкой души. Не смог бы смотреть на такое несчастье. Вот и сказал – хочешь, помогу? Ты не подумай, не из корысти. По-человечески, по-мужски.
– И он тебя послал в пекло? – предположил Нат, сделав глоток глубинника и тут же скрючившись от ощущения, как отвратительное пойло обжигает горло.
– Щ-щас! – обиделся Тори. – Я и мёртвого уговорю, если надо. Он, конечно, покочевряжился, но он-то видит, что я не пальцем деланный и вокруг меня весь вечер девицы вьются. Выбора у него особо не было, поэтому скоро он сломался. Жертву я сразу приметил, вы бы её видели: пышная, сочная, с чёрными кудрями до самой… талии, – вовремя подобрал слово Тори, вспомнив, что находится не в исключительно мужской компании. – То так ко мне подсядет, то эдак. Глазки строит, ресницами хлопает, хихикает… В общем, проще простого.
– И как же ты её уговорил? – удивился Абео.
– Тут, знаешь ли, дело тонкое. Поначалу я, конечно, хитростью её хотел взять. Нет-нет да и переведу разговор на Кая этого, подкину ему темку какую интересную… Но этот дундук после двух слов начинал хрипеть, сипеть, краснеть – в общем, полный провал. Он даже ещё хуже, чем ты, – констатировал Тори, обращаясь к Абео. Судя по интонации, это стоило воспринимать как наивысший комплимент.
– Как мило, – смутился бореец.
– В общем, надо было переходить к более суровым методам. А она уже такая, знаете, пьяненькая была, всё жмётся ко мне, кудряшку на палец накручивает. Тут я, конечно, проявил чудеса выдержки и даже не посмотрел в её сторону.
Это была абсолютная ложь. Кто-кто, а Виатор Рэсис никогда не простил бы себе отказа от подобного зрелища, а потому созерцал все аппетитные изгибы своей новой знакомой и даже пару раз позволил себе приобнять её. Но, справедливости ради, держался он действительно отстранённее, чем обычно. В привычных обстоятельствах эта прекрасная эйри уже поднималась бы с ним в номера.
– Тут она наконец сдалась и говорит: «Я тебе что, не нравлюсь?» И глаза такие жалобные, хоть стой, хоть падай. У меня чуть сердце не разорвалось…
– А можно ближе к делу? – строго вмешалась Хил, чем глубоко расстроила Ната. Тот явно был не прочь послушать о любовных похождениях друга.
– Ладно-ладно, – обиделся Тори. – Конечно, все вы знаете, что женщине никогда нельзя говорить, что она тебе не нравится. Это золотое правило. – Тори заметил, что Нат сделал в воздухе движение, будто записывает что-то в невидимый журнал. – В такой ситуации у тебя есть три выхода. Сказать, что женат. Сказать, что мужская сила тебя покинула. И в крайнем случае сказать, что ты из… этих.
Тори многозначительно посмотрел на Абео, и тот лишь смиренно покачал головой, не в силах отыскать хоть один уместный комментарий на этот случай.
– И что ты сказал? – не мог сдержать любопытства Нат.
– Что женат, конечно.
Несмотря на уверенность в тоне Виатора, это тоже было ложью. Его многолетний опыт давно показал, что ни один порыв истинной любви не остановит наличие какой-то там жены. Или мужа. Он был человеком, свободным от условностей, предрассудков и социальных конструктов. Признаваться в любовной немощи, однако, Тори бы ни за что не стал. Даже если бы от этого зависела судьба всей империи, а над его головой занесли топор правосудия, Тори всё равно до конца отстаивал бы свою мужскую силу. Оставалось последнее… Виатор был счастлив, что в тот момент никто не видел его внутренних терзаний. Он прошёл через самые страшные муки, известные человечеству, преодолел тёмный лес душевных терзаний, ущелье скорби, пик отчаяния и наконец, собрав в кулак всю свою железную волю, беспрестанно думая о том, что делает это во благо своего духовного брата Кая, прошептал: «Я… из этих». Какая буря поднялась в его душе в тот момент, сколько кинжалов вонзилось в его сердце… Тори пришлось выпить залпом три кружки глубинника за раз, чтобы сдержаться и немедленно не опровергнуть сказанное, слившись с кудрявой красавицей в страстном поцелуе. Но он держался, словно истинный рыцарь, и, преодолев душевные волнения, угрюмо добавил: «Зато знаешь, что про Кая поговаривают? У него в штанах настоящая дубина, а языком он может завязать черенок от вишни в любую букву алфавита».
Хоть затея и оказалась успешной и девушка вскоре переключила своё внимание на довольного Крысёныша, Тори пришлось ещё долго топить свою досаду в глубиннике. Одно радовало: никто и никогда не узнает о том, на что ему пришлось пойти ради успеха их общей затеи.
– В общем, так всё и было, конец.
– Погоди, ты просто сказал, что женат, и она переключилась на Кая? – обомлел Нат.
– Ага. Так точно. Именно так. И вообще, чего пристал?! Налей мне лучше ещё. Так или иначе, этот жопошник был так благодарен, что теперь мы члены команды «Белой Зари». Не благодарите.
Компания просидела у костра несколько часов, обсуждая находчивость Виатора и продумывая дальнейший план. Оставалось хорошенько изучить содержимое склада Общества Северной Звезды и разжиться интендантским списком припасов, что отправятся на остров вместе с кораблём, чтобы решить, где Хил и Нат могут спрятаться на время плавания. Но это казалось мелочью по сравнению с тем, что удалось сделать Тори. Провести инвентаризацию, пусть и из злого умысла, способен каждый дурак, а вот умаслить такого человека, как Крысёныш Кай, – это требует особого таланта.
Когда ночь укрыла сосновый лес бархатным одеялом, покалывающим и предвещающим приближение зимы, Нат и Абео предпочли спрятаться в палатке – от глубинника хмелеешь невероятно быстро, и нужно иметь небывалую силу духа, чтобы не поддаться сладкой укачивающей сонливости так любимого моряками напитка. Хил и Тори же остались у огня, созерцая пляшущие языки пламени и кутаясь в плащи.
– Спасибо тебе, – неожиданно сказала Хил, ворочая угли в кострище.
– За что?
– За то, что не бросил Соль. Любой другой на твоём месте мог бы просто сбежать. Жизнь таких, как мы, для многих ничего не значит.
– Любая жизнь что-то значит, – пожал плечами Тори.
– В этом твой отец бы тебя поддержал.
Хил всмотрелась в его лицо, укрытое контрастными тенями глубокого синего оттенка. Тори вдруг стал серьёзным и отстранённым.
– Ты не хочешь что-нибудь о нём спросить? – осторожно поинтересовалась вольная.
– Не особо, – буркнул Тори.
Хил неловко замолчала, чувствуя холод, которым от него повеяло.
– Тори, ты обижен на него?
– А вы как думаете?
– Он очень тебя любил…
– Да я эту чушь сто раз слышал. Только разве это любовь? Вот вы за Соль на край света потащились, рискуя своей задницей. А он даже письмо ленился написать лишний раз. Строчил вонючие аурограммки и только поучал меня.
– Мы все любим по-разному. К сожалению, не всегда нам доводится выразить свои чувства так, как хотелось бы. Знаешь, я, как никто другой, имела возможность осмыслить идею любви. Кто-то обращает её в красивые слова, кто-то покупает за деньги, кто-то называет любовью дешёвый фарс, ничего общего с ней не имеющий. Но настоящая любовь, она ведь в твоём сердце и нигде больше. Она согревает тебя в трудный час. Даёт тебе силы жить и бороться. Она приносит тебе надежду тогда, когда ты совсем сбился с пути. И, я уверена, Тэо любил тебя именно такой любовью. Он думал о тебе каждый день. Мечтал, что у тебя будет большое будущее. Светлое и прекрасное. Я понимаю, что тебе обидно, что его не было рядом… Но разве от злости на него ты чувствуешь себя лучше? Разве хочешь ты прожить остаток жизни в обиде и сожалениях?
Тори не отвечал, но в лесной тишине можно было расслышать сдержанный всхлип. Единственный, тяжёлый, скупой. И в то же время по-детски искренний.
– Я всю жизнь его ждал, – тихо сказал Тори, подавив прилив эмоций. – Думал, что я какой-то не такой. Вы хоть представляете, каково это?
– Дорогой, я была волчицей, а потом заболела эгерумом. Как думаешь, я представляю? – улыбнулась Хил.
От неожиданности Тори не смог сдержать улыбки и рассмеялся.
– Вы были волчицей?
– Была, и если ты отпустишь хоть одну шуточку на этот счёт, я закопаю тебя прямо в этом лесу, богами клянусь, – пригрозила Хил.
– А что, уважаемая профессия, а главное, очень нужная… – закивал Тори.
– Кем бы ты ни был, мир постоянно будет заставлять тебя чувствовать себя неправильным. Недостаточно хорошим, недостаточно успешным… Но если твоё сердце полно любви, оно выдержит любой удар. Даже если бы Тэо тебя не любил, Тори, а ты знаешь, что это не так… Но даже если было бы так, твоя обида и злость не спасут тебя от нападок судьбы. Только когда ты сам поймёшь, что значит «любить», ты почувствуешь себя свободным. От прошлого, от будущего, от всего, что тебя тяготило.