– Боги, это какой-то вздор, – растерялся Фебус. – Да кто вам дал право…
– Это правда. – Соль с трудом протиснулась сквозь толпу и заняла место между кабатчиком и золотыми масками. – Люди действительно больше не принимают вашу дерьмовую микстуру. Это я их заставила.
Легионеры не сразу нашли, что ответить. Они стояли неподвижно, и лишь легко вздымающиеся грудные клетки под бело-золотыми табардами давали понять, что перед Соль были люди, а не мраморные статуи.
– Эйра Тума и Луку, Малию, её брата и всех остальных тоже, – продолжала Соль, будто острыми когтями кромсая воцарившуюся тишину. – Эйра Фебус ничего не знал. Можете его проверить – он принимает морок, как и все.
– Соль, ты что? – прошептала Ривер, но та даже не обернулась в её сторону.
– Если у вас есть возражения на этот счёт, прошу, не стесняйтесь. – Неспящая широко раскинула руки, непоколебимо глядя в безглазое золото Совиных масок.
Один из Сов подал команду остальным, и, осторожно взяв Соль под руки, легионеры синхронно развернулись и направились прочь из кабака. Фебус что-то кричал им вслед, толпа гудела, но вскоре их голоса растворились в шуме дождя, ледяной стеной обрушившегося на Храмовый Остров.
Соль нехотя переставляла ноги, повиснув на локте у Совы, ведущей её к храму. Издалека они все походили друг на друга, но вблизи всё же можно было заметить между ними небольшие различия. Рядом с Соль шагала женщина, и, на удивление, даже сквозь ткань мундира от неё исходил обжигающий жар. Неспящая припомнила, как по её собственному телу разливалась подобной силы горячая волна в тот день, когда она проснулась на острове. Соль забавляло, что она могла думать о таких вещах сейчас, когда её, вероятнее всего, вели на верную смерть. Что ждёт её в стенах храма? Надо быть крайне наивной, чтобы предположить, что с ней просто поговорят по-родительски строгим голосом и попросят больше не сеять в умах неспящих идеи о свободе… Коридоры за главным залом храма змеились, расходясь в разные стороны. В них хотя бы тепло – эта мысль невольно вызвала ухмылку на губах Соль. Конвой из Сов двигался по-прежнему стройно и слаженно. Думают ли они о чём-то таком? Радуются ли, что не нужно больше морозить задницу под дождём? Вернувшись домой, снимают ли легионеры по вечерам дурацкую железяку с лица и расслабляются ли за кружкой глубинника, сидя у печи? Или им окончательно стало чуждо всё человеческое – настолько, что они с лёгкостью могут пустить пулю в лоб перепуганному солдату, боровшемуся за свою жизнь?
– Я смотрю, ты в хорошем настроении.
Совы силком усадили Соль на стул, замерев за её спиной. Она узнала старшего салия даже через белую маску, скрывающую глаза. Как и всеми, кто годами живёт в стенах острова, этим человеком управлял страх. От этой мысли на Соль нахлынула волна отвращения.
– А я вот не вижу причин для радости, – продолжил он.
В последний раз Соль видела его в уютной комнате с широким письменным столом, на поверхности которого беззаботно играли солнечные зайчики. Теперь же судьба свела их в куда более мрачном месте – Соль сбилась, считая бесконечные лестницы и проходы, но точно знала, что сейчас они находятся где-то в подвалах.
В помещении было влажно и зябко – даром что она успела обрадоваться тёплым объятиям главного зала. Стол, несколько стульев, кушетка и сервант с мозаикой на дверцах – в чём-то комната походила на кабинет врача, за исключением, пожалуй, толпы вооружённых легионеров, не спешивших отправляться восвояси.
– Меня развеселила ваша манера посылать целую делегацию, чтобы повязать ни в чём не повинного старика, – оскалилась Соль. – Очень мужественно.
– С эйра Фебусом у нас будет отдельный разговор, но спешу тебя заверить – наши защитники не собирались причинять вам вред. Всего лишь должны были оградить от возможных неприятностей.
– Защитники от кого? От кучки больных, отчаявшихся людей? Кабатчика и его девчонок-официанток? Хорошая работа, ребята! – одобрительно покачала головой Соль.
– Оставьте нас, почтенные, – хладнокровно попросил салий. – Подождите снаружи, я дам знать, когда вы снова понадобитесь. – Салий наклонился над столом, когда Совы вышли: – Ну что, так и будешь хорохориться или начнёшь говорить?
– А вам что, не с кем поболтать? Как грустно…
– Значит, будешь паясничать. – Салий резко подался вперёд и схватил Соль за запястье, потянув на себя. Она едва удержалась на стуле и попыталась высвободиться, но цепкие пальцы салия не отпускали. Вглядевшись в его лицо, Соль вдруг заметила, что на нём недостаёт одного глаза – перед ней был вовсе не служитель Звёзднорождённых. Старшему искателю почти удалось скрыть свою истинную личность за маской, шляпой и белыми одеждами. Но Соль прекрасно помнила его с тех пор, когда взгляд его единственного глаза прожигал её насквозь в стенах этого же самого храма.
– Зачем этот маскарад? Решили заделаться в священники?
– Каждый уважающий себя аструмец чтит наших создателей, – с напускной благостностью ответил он. – Ты ведь понимаешь, во что ввязалась? О да, ты не можешь не понимать. Ты девочка умная. Все твои действия об этом говорят…
Наконец отпустив её руку, искатель зарылся в кипу бумаг на столе.
– Добилась встречи с императорским советом. Путалась в своих показаниях о вольных – ах, наивная бедняжка! Неужели ты думала, что после всего этого про тебя просто забудут? И твоих деяний никто не заметит?
– Да вы бы и не заметили, если бы не Тум. Даже если бы диверсию устроили у вас в заднице.
Верро Милия медленно поднялся с места и подошёл к Соль. Он некоторое время стоял возле неё, заложив руки за спину. Соль старалась сохранять спокойствие, но нервы натянулись тонкой струной от воспоминаний о прошлых допросах. Она скользнула взглядом по окружающим предметам: как назло, в комнате не было ни настольной лампы, ни графина, ни прочих излишеств, которые можно было бы использовать в качестве оружия. Глухие стены не украшало ни единого окна – бежать было просто некуда. Белый рукав одеяния салия взметнулся вверх, и Соль вздрогнула, непроизвольно закрыв лицо руками. Но мягкая ладонь степенно опустилась на её макушку, поглаживая по растрепавшимся влажным волосам.
– Звёзднорождённые учат нас любви, – вкрадчиво проговорил Верро. – Это наш нелёгкий путь, ведущий таких, как мы с тобой, сквозь короткую жизнь, отведённую нам в этом бренном мире. Научиться любить.
Соль не шевелилась, затаив дыхание. Краем глаза она заметила, что искатель пытается что-то достать из поясной сумки свободной рукой.
– В тебе так много ярости, милое дитя. Знакомы ли тебе законы божьи, что освещают нам путь в бескрайнем мраке?
Соль не отвечала. Ей было отвратительно то, насколько сладко вдруг заговорил искатель, но голос его звучал размеренно, разливаясь по комнате и заполняя каждый её уголок. Не было в мире большего безбожника, чем этот человек, и оттого его воодушевлённые речи о просветлении звучали особенно ужасно.
– Скажи мне, чего не сможет простить нам юный Хрон? Каким ядом отравишь ты своё сердце, чтобы угодить в немилость к Дитю Зари?
– Жестокостью, – тихо ответила Соль, сама того не желая. Пальцы искателя продолжали скользить в её волосах, и она не смела двинуться.
– Отчего же ты тогда ждёшь жестокости от меня? Я ведь чувствую, как ты напряжена. Неужто ты думаешь, что я причиню тебе вред?
– Смешно слышать это от человека, который в нашу прошлую встречу спокойно смотрел, как безглазые пташки выбивали из меня дерьмо.
– Помнишь ли ты, какая слабость сильнее всего претит страстному Этерну, Брату Журавлей? – Верро Милия не дал Соль вставить слово и сам ответил на свой вопрос: – Равнодушие. Кем был бы я, не ищи я пути к свету для каждого, кто в нём нуждается? Разве мог я позволить, чтобы заплутавшие души твоих вольных братьев остались где-то там, в холоде и одиночестве, когда здесь их ждёт тёплый кров и заботливая рука помощи?
– То-то они от вас восемнадцать лет прячутся. Ваша рука им на хрен не сдалась.
– Я вижу, как огонь пылает и в тебе. Этерн улыбается, глядя на тебя, юная душа. Он видит, как ты жаждешь добра, пусть и не понимаешь пока его истинной сути.
Верро обошёл стул, на котором сидела Соль, не вынимая пальцев из её волос. Теперь он возвышался над ней, и неспящая могла различить каждую деталь золотой вышивки на его одеянии. Искателю нравилось играть свою роль. В нём определённо умер актёр театра… Или шут.
– Но я хочу, чтобы ты ответила мне… Какой грех непростителен для мудрой и заботливой Юны? Скажи мне, Соль Аурели? – Верро Милия наклонился так, что их лица оказались на одном уровне. Сквозь ткань маски на Соль смотрел горящий одержимостью взгляд единственного глаза, обрамлённого возрастными морщинками. – Скажи, – горячо прошептал он.
– Ложь, – тихо выдавила Соль, не в силах отвернуться.
– Ложь! – взревел искатель и вцепился в её пшеничные кудри с такой силой, что Соль запрокинула голову назад. Соль чувствовала его дыхание возле своего лица, и горячие капельки слюны брызгали на кожу. – Ложь! Тот, кто солгал, будет вечно нести бремя хаоса, что посеял! Влачить своё существование на погосте доверия, вероломно преданного им!
Неожиданно Соль ощутила прикосновение к своим губам. Пальцы искателя скользнули к ней в рот и, проведя по языку, надавили на него, совершая поступательные движения. Вязкая горечь растеклась по нёбу, смешиваясь со слюной, – Соль закашлялась, но ей никак не удавалось избавиться от мерзкого ощущения. Верро отстранился, наблюдая, как неспящая корчится, хватая ртом воздух.
– Что это?! – просипела она, хватаясь за горло.
– Не бойся, дитя, – успокоил искатель и, притянув неспящую к себе, прижал её к груди. Соль дрожала, но чувствовала, как Верро также бьёт дрожь волнения. – Всё те же зёрна Аши, что оберегают тебя от смертельного сна. Просто в ином виде… Ты потеряла так много времени, так долго ходила по смертельному краю. Но теперь ты будешь в безопасности. И все твои друзья вернутся на путь истинный.