Все трое уже рассматривали Ингу с нескрываемым интересом. Инга мгновенно вспомнила слова Оксаны о статусе белых женщин в Непале.
«Белая женщина здесь божество! Почему бы мне ни воспользоваться этим? – подумалось ей. – Может, удастся быстро от них отделаться!»
– Где мы будем беседовать? – с оттенком угодливости спросила Инга.
Мигель на время приумолк. Он справлялся со своим изумлением, он впал в ступор, а Инга действовала по наитию.
– Подождите минуточку, – сказал ей офицер.
Он подошёл к стойке рецепции и произнёс несколько слов на языке непали. Слова прозвучали мягко, напевно, но Инга заметила проблеск испуга в глазах служащих, вытянувшихся по ту сторону барьера.
«Какой странный у них язык! – судорожно подумала она. – Обманчиво ласковый, коварный».
Воспользовавшись заминкой, она шепнула Мигелю по-испански:
– Не спорь, будь вежлив, говори мало, прошу тебя!
Муж ничего не ответил, потупился и помрачнел лицом.
Один из служащих, непалец, поспешно выскочил и предложил следовать за ним. Он привёл их в тесный кабинет, включил свет и почтительно удалился.
Небольшое помещение разительно отличалось от нарядных коридоров, холлов и номеров отеля. Служебная комната была скудно обставлена, не имела окон, и этим напоминала камеру, склеп, келью. Инга заметила, что полицейские чувствовали себя уверенно и привычно, словно они здесь не в первый раз…
Офицер приступил к допросу. Обращался он к Мигелю, но то и дело одаривал Ингу истинно мужскими взорами. Мигель отвечал коротко, сухо, а Инга пыталась установить с суровым непальцем визуальную связь. Она не отводила глаз, и придавала своему взгляду мягкую покорность. Она осознанно старалась очаровать представителя власти и пускала в ход всё своё женское умение.
Инга не понимала, к чему ведёт полицейский, чего он добивается: то ли исполняет какую-то формальность, то ли реализует скрытый умысел. Что-то зловещее, скользкое было в хитроватой полуулыбке непальца, в его вытянутых восточных глазах и в мрачном, пугающем обмундировании. Инга ощущала подсознательный страх, какой-то генетический ужас перед подобными людьми. Это в Европе можно дискутировать о правах человека с полисменами, а в Азии не пошалишь! Мигель этого не понимал, а она знала, чувствовала, и осторожничала, словно встревоженная зверушка, чующая западню.
Когда вопросы свелись к уточнению цели приезда и обстоятельств контактов с принцем Дипендрой, Ингу пронзила нехорошая догадка. «Они ищут козлов отпущения среди иностранцев!» – судорожно подумала она. – «Им требуются враги непальского народа, иностранные шпионы, террористы и прочие злоумышленники!» Нужно было что-то срочно предпринять. В горле пересохло, ужас леденил душу, но Инга решилась рискнуть.
– Мой муж очень скромный человек, – бархатным голосом сказала она. – А ведь он умалчивает о том, что приглашён в Непал, как представитель крупной международной организации, озабоченной экологическим состоянием Эвереста.
Образовалась пауза. Глаза Мигеля расширились, округлились, но, к счастью, он промолчал. Приободрившись, Инга продолжила:
– Да-да, благородные люди всегда скромны. Переговоры прошли успешно, намечен большой план работы. Мигель готов инвестировать собственные средства и привлечь других бизнесменов. Ведь Эверест – достояние всей планеты! Синьор Торрес должен срочно вылететь в Европу, сделать доклад на совете организации, но сюда он вернётся спустя месяц-два.
Непалец посмотрел на супружескую чету учтивее, и что-то сказал своим подчиненным. Инга подумала, что на проверку её слов полиции потребуется какое-то время, и в этот период они с мужем должны обязательно покинуть Непал.
Уловка удалась. Вскоре офицер принёс им свои извинения за причинённые неудобства и вежливо попрощался.
В номере Мигель попытался дозвониться в Испанию по сотовой связи. Он безуспешно терзал свой мобильник, но ничего не получалось. Вызовы срывались, связь не работала.
Инга видела, что Мигель уязвлён, оскорблён и раздосадован. Себя она старалась занять обычными действиями, и этим вернуть утраченное равновесие. Инга неторопливо собирала вещи, вынимала одежду из шкафа и раскладывала на кровати. Она старательно укладывала косметику, лекарства, тщательно сворачивала наряды, и нервная дрожь понемногу отступала.
Мигель отшвырнул телефон и включил телевизор. Он щёлкал по кнопкам пульта, а на экране мельтешили картинки. Наконец, он нашёл то, что волновало обоих. По европейскому новостному каналу сообщали о непальской трагедии.
Так они узнали, что в девять часов вечера, первого июня 2001 года кронпринц Дипендра расстрелял всю королевскую семью во время семейного ужина – отца, мать, дядю, братьев, сестер и их мужей. Сам он выстрелил себе в голову, но чудом остался жив. По неподтвержденным данным принц использовал автомат Калашникова. Самого Дипендру увезли в военный госпиталь. Будучи тяжело раненым, но ещё живым, он являлся единственным законным наследником престола. О причинах его поступка оставалось лишь гадать.
– Да, такое не приснится в страшном сне! – прошептала ошеломленная Инга. – Выстрелить в мать, в отца…
Мигель подскочил с кресла и принялся нервно ходить по комнате.
– И оружие русское! Он убил их из русского автомата! – воскликнул Мигель.
– Это неточные данные, – заметила Инга.
– Да это самое подходящее оружие для такой прицельной и быстрой стрельбы! – возразил Мигель.
Инга не стала спорить. Она не разбиралась в огнестрельном оружии.
Мигель откинул плотную штору и выглянул на улицу, но тут же поспешно зашторил окна наглухо. В нём кипела, клокотала ярость, и Мигель не находил себе места.
– Что, что ты там несла этому офицеру? – гневно обратился он к жене. – Про какую-то международную организацию, про очистку склонов Эвереста? Что ты лезла не в своё дело? Я бы и сам с ним поговорил!
– Какая разница, что я говорила? – Инга невозмутимо пожала плечами. – Моя выдумка помогла, и это главное.
– А он сверлил тебя глазами, раздевал просто, а ты с ним заигрывала! – выкрикнул Мигель. – Мне было противно на вас смотреть!
– Мне самой было противно, – тихо согласилась Инга. – Но ведь надо же было что-то делать. Иногда женское кокетство выручает.
Мигель подскочил к жене, взял её за плечи и встряхнул.
– Ты всё врёшь, врёшь! Ты заигрывала!
– Ты ревнуешь? – удивилась Инга. – Нашёл место и время!
– Да, я всегда тебя ревную! – сознался Мигель. Его била дрожь.
– Это глупо. Я пыталась выкрутиться, – шёпотом сказала Инга.
– Он хотел тебя! Он тебя имел в мыслях! – возмущался Мигель.
– Ну, в мыслях же! Ты просто не думай об этом. Забудь.
– Я не могу не думать! Ты – моя жена, моя женщина.
– Твоя, конечно, твоя, – устало сказала Инга.
Мигель вдруг сгрёб её и подтолкнул к кровати.
– Мигель, твой костюм, мои платья!
Возражать было поздно. Мигель силой повалил жену на постель и властно задрал полы халата. Он вдавливал Ингу в ворох одежды, грубо целовал, почти кусал, и торопливо расстёгивал молнию своих брюк. Мягкий халат распахнулся, обнажилась грудь, и Мигель схватил её так поспешно и жадно, будто впервые видел. Он мял грудь Инги, причиняя ей боль и постанывая. Таким своего мужа синьора Торрес никогда не видела. Однако она не сопротивлялась. У неё не было сил перечить, увещевать, утешать. Она обмякла и подчинилась внезапной злой страсти мужа. Пришлось расслабленно раздвигать ноги и даже направлять суетливые, резкие действия Мигеля.
Когда он вошёл в неё, овладел в полной мере, Инга ощутила себя бездонным сосудом, в который вливается вся страсть, гнев и скорбь взбешенного мужчины испанского обыкновенного, а попросту – МИО Мигеля.
Глава 15Клубника с черешней
По возвращению из пыльного, дымного, мятежного Катманду опрятная Таррагона показалась раем. По набережным и бульварам с достоинством прогуливались нарядные горожане и снисходительно поглядывали на туристов. Беззаботные весёлые туристы загорали, купались, сновали по городу и фотографировались на каждой улице. А улочки пахли морем, кофе и чем-то ещё невыразимо приятным.
Наступила пора клубники и черешни, обожаемых Ингой с раннего детства. Инге нравилось неторопливо выбирать на рынке самые крупные, сочные ягоды, потом нравилось их есть, сидя на веранде. Она уютно располагалась и устраивала ягодные сиесты, и это оказалось вполне милым времяпровождением. «Потихоньку становлюсь настоящей испанской синьорой!» – подшучивала над собой Инга.
Именно в Испании она могла наесться черешни с клубникой всласть и вволю, а потом выкупаться в море, никуда не торопясь. За годы замужества синьора Торрес уже пристрастилась к этим маленьким радостям бытия.
Непальскую историю хотелось забыть, стереть из памяти навсегда. Однако страшные события всплывали то в телерепортажах, то в газетах: трагическая смерть королевской семьи Шах ошеломила мир. Выдвигались гипотезы, одна фантастичнее другой, обсуждались детали и подробности. Сведения разнились. Орудием убийства называли то автомат Калашникова, то автомат Uzi, то винтовку М16. От уточнения числа погибших переходили к обсуждению поданных на ужин блюд, напитков и марок одежды убиенных. Журналисты прочёсывали мировую историю век за веком и освещали факты насильственной гибели коронованных особ. Чаще всего упоминался расстрел царской семьи в России. Этому кощунству не виделось конца. Живые будто глумились над мёртвыми.
Инге позвонил Владимир.
– Слушай, вовремя ты съездила в Непал! В самую заварушку угодила! – воскликнул он.
– Ладно, что ноги унесли, – невесело усмехнулась Инга.
– Тема на слуху! Чего ты тянешь? Я уже обещал убойный материал о королевской семье! Не скромничай! Гони фотки, пиши больше, острее, драматичнее, а я поправлю! Нравы, традиции, обстановка в стране – всё сгодится! Сенсации надо драматизировать и подавать горячими! Давай, пошевеливайся! – подгонял он. – Ну, чего молчишь?