— Есть от чего устать, — вздыхает Мерлушкин. — Но зато подготовка к зиме закончена блестяще…
А. ЧикарьковШУТКА
Четыре часа дня. В продуктовом магазине кооператива «Коммунар» ни одного покупателя. Тихо. С визгом отворяется дверь, и входит старушка с сумочкой.
— Лавровый лист есть? — спрашивает она.
— Есть… как же!.. — отвечает продавец.
— По сколько даете?
Продавец посмотрел на старушку, на стоявший подле него полный мешок с лавровым листом, улыбнулся про себя и ответил:
— По десяти граммов, гражданка, выдаем… Но из уважения к вам и принимая во внимание ваше пролетарское происхождение вам выдадим, сколько пожелаете…
Старушка беспокойно посмотрела на продавца, подумала и сказала:
— Дайте мне тогда полкило!
Получив полкило, старушка, кряхтя, потащила лавровый лист домой. По дороге она встретила соседку:
— Анисьюшка… беги скорей в «Коммунар», там лавровый лист выдают… по десять граммов. Беги скорей, пока не расхватали… Мне, вот спасибо, продавец такой хороший попался… полкило дал… потому, говорит, уважаю вас очень… А я…
Соседка Анисьюшка, не дослушав, стремглав побежала в «Коммунар».
Через десять минут в кооперативе было полно народу… Все спрашивали десять граммов лаврового листа. Пришлось установить очередь. Скоро очередь стала расти, вышла на улицу, растянулась на пять домов… Начались скандалы.
Завкооп, услышав шум, прекратил манипуляции со счетами, вышел из своей комнатки и обратился к продавцам:
— Ребята, в чем дело?
— Сами не понимаем, — ответили продавцы, — кажется, совсем ошалел народ… Все по десять граммов лаврового листа спрашивают, и больше ничего!.. И если бы лаврового листа этого не было, тогда понятно, а то этого добра еще лет на десять хватит! А они, как чумовые, настановилися.
Завкооп минуты три посмотрел на происходящее, затем взобрался на бочку из-под сельдей и крикнул:
— Граждане, одну минуточку внимания!.. С чего это вы в очередь установились? Ведь у нас сегодня все есть.
— Как все есть, что ты арапа заправляешь?.. — раздалось сразу несколько голосов. — А лавровый лист?.. По десяти граммов только выдаете, хватит ли на всех? Слезай лучше с бочки!.. Помогай отпускать!
— Позвольте, граждане, как лаврового листа нет?.. Кто сказал, что по десяти граммов выдаем?.. Да берите вы его хоть по двадцать кило!.. Пожалуйста, обсыпайтесь им! Пожалуйста, берите, сколько хотите… Ну, берите! Что же вы?..
— Да нет, тогда нам его не надо, — загудели в очереди, и все стали расходиться.
Через несколько минут кооператив опустел.
А. ЗоричВ АЛТАРЯХ
Верующие деревни Вятские Поляны недовольны своим церковным причтом и попом. Они жаловались сарапульскому архиепископу, указывая, что их поп — скрытый обновленец. Признаков этого обновленчества указано было три: во-первых, поп обстриг волосы, во-вторых, он ворует деньги из церковной кружки, и, в-третьих, удаляясь во время службы за врата царства, он неизменно вступает с дьячком в алтаре в мирские споры, употребляя при этом выражения, отнюдь не располагающие к смиренномудрию и душевной кротости православных христиан. Так, например, упрекая дьячка в покраже моркови с церковного огорода, он обзывает его рябой мордой и грозит лишить ангельского чина. Дьячок же утверждает, напротив, что сам поп гусиным пером вылавливает деньги из кружки, что он обмерял огород иудиной саженью и что вообще вместо того, чтобы носить крест и рясу, ему давно пора бы уже с бритой башкой возить землю в тачке на злой каторге. Диалоги их бывают явственно слышны и в церкви и неизменно заканчиваются тем, что дьячок, вооружась крестом и став в боевую позу, вызывающе говорит попу из притвора:
— А чи не пойдете вы, отец Гавриил… знаете куда?
Тогда поп хватает чашу с телом и кровью христовыми, и они начинают возиться, срамя звание и божье место, вокруг святого престола.
Псаломщик тщетно пытается скрыть это от взоров прихожан, задергивая рваненькую занавеску на райских вратах…
Сарапульский архиепископ, которому была подана жалоба, ответил, однако, что он не усматривает еще в этих прискорбных фактах признаков пагубного обновленчества, и в просьбе о смещении священника отказал. Частным же образом, через третьих лиц, церковному старосте полянской церкви стало известно о некоторых интимных отношениях сарапульского владыки с легкомысленной супругой суетного обновленца.
Тогда староста собрал церковный актив и поставил вопрос о кумовстве и протекционизме, разъедающих засоренный аппарат епархии. Именно так и было сформулировано! Обсудив вопрос о язвах церковного строительства, актив постановил придать этому делу общественную огласку, опубликовав материалы в… центральном органе партии — в «Правде» и в «Крокодиле».
Самокритика! Невзирая на лица! Пусть живой контроль масс оградит от бюрократического загнивания епархиальный аппарат! Пусть решительное вмешательство здоровых церковных низов положит предел разложению оторвавшейся от паствы архиерейской верхушки! Левым ревизионистам евангельского наследства и закомиссарившимся бюрократам надо дать по рукам!
«…Приход просит «Правду», одновременно доводя об изложенном до сведения митрополита Петра, дать накачку кому следует, а также продуть сарапульского архиепископа и попа Гавриила в «Крокодиле». Иначе религия в нашей волости, и без того малая, рухнет окончательно. Архиепископ толстый, с большой пузой, который ужасно любит поповских жен; поп ростом высок, худощав, ходит как козлище; председателя церковного совета и секретаря, каковые держатся также точки архиепископа, рисовать в ветхой одежде и пьяными под забором. Номера газет и журнала выслать по адресу…»
Интересен здесь не живописный поповский быт, конечно. Кто же не знает его, пьяненького, лживого, грязного, убогого, жадного и трусливого сельского попа? Преподобные лесковские старички священники, которые так искренне и твердо верили в божье произволение, что брали с собой зонтик и калоши, отправляясь молебствовать о дожде, давно перевелись на Руси. Нынешний поп не верит сам и никого не может заражать верой; он просто торгует нехитрым семинарским умением бубнить славянские тексты с амвона. Народ давно разгадал и презирает его лживую сущность, утверждая, что «поп и цыган живут обманом».
Интересно даже и не то, что церковный актив пытается открыть дискуссию по «больным вопросам церкви» в органах Коммунистической партии.
Замечателен новый язык, которым начинают говорить церковники, те чисто советские методы, к которым они обращаются, пытаясь оживить агонизирующий церковный организм. И попы и прихожане всячески ищут путь, на котором удалось бы сблизить церковь с жизнью, незаметно и постепенно внедрить ее, видоизменяя, в советский быт. Не так давно в газетах сообщалось, что съезд духовенства в Сибири обязал всех отцов этого края в кратчайший срок проштудировать… Маркса и Ленина. Вероятно, вскоре им придется сдавать политграмоту в особой епархиальной комиссии: что вы можете сказать, отец Елпидифор, об эпохе «Звезды» и «Правды»?.. В последнюю годовщину Октябрьской революции в Орше, в соборе, был отслужен «красный молебен»; попы молились о всех… «созидающих социализм» и вначале хотели даже предать анафеме шахтинских вредителей. Потом их заменили просто «злобствующими» и «недругами». И мы не удивимся, если попы в Орше станут прорабатывать с амвона правый и левый уклоны и контрольные цифры Госплана.
А. ТвардовскийСИДЯТ И СМОТРЯТ
С праотцовскими вещами,
Сидя вместе,
Чинно слушают мещане
Наши песни.
Сохраняя мир домашний,
В окна смотрят,
Как идут колонны наши
В общем смотре.
Голоса ли, шум ли, крик ли, —
Будь, что будет:
Ко всему они привыкли,
Эти люди.
На знамена посмотреть им
Так ли трудно?
Интересно, как и детям, —
Многолюдно.
Приходилось им когда-то,
Скуки ради,
Посмотреть, как шли солдаты
На параде.
Демонстрация проходит —
Разве страшно?
Смотрят, споря о погоде
О вчерашней.
Голоса ли, шум ли, крик ли, —
Будь, что будет:
Ко всему они привыкли,
Эти люди.
Смотрят папы,
Смотрят мамы,
Смотрят смело.
Ведь не треснут
Стекла в рамах, —
Будут целы!
А. АрхангельскийО БАРАБАНЩИКЕ
Не только в наш ударный год,
Но в годы прошлые и раньше,
Когда отряды шли вперед,
Шел с ними также барабанщик.
Он впереди всегда шагал
И палок не держал в кармане,
Но бодро ими выбивал
Сухую дробь на барабане.
И этой дробью он не раз
Прославил трудные походы.
Есть барабанщик и у нас,
Увы, совсем другой породы.
Когда бойцы стремятся в бой,
Плетется он в хвосте отряда
И в барабан свой бьет отбой,
Он бьет отбой, когда не надо.
Идет борьба за промфинплан,
Рабочий класс спешит к победам.
Но, палки положив в карман,
Шагает барабанщик следом.
А чуть прорыв, заминка — вмиг
Засуетится и воспрянет
И в барабан свой за двоих
На весь Союз забарабанит.
Эй, барабанщик! Что с тобой?
Чего ты барабанишь, шалый?
Он бьет отбой.