Не знала «королева», какой изменчивой бывает иногда человеческая любовь. В тот же день на ее симпатичные рога накинули обыкновенную несимпатичную веревку и повели в село Ветровое к матери Ивана Григорьевича.
В тот же солнечный августовский день на место молодой симменталки-рекордистки поставили старую, яловую безрогую дохлятину, приведенную из Ветрового от матери Ивана Григорьевича.
А еще через несколько дней с фермы исчезло пять самых лучших стельных коров, а вместо них появились дряхлые, захиревшие создания, похожие больше на помесь осла с рогатым чертом, чем на коров.
На том и оборвалась любовь Хомича к общественному животноводству. На том и оборвалось председательство Хомича. Общее собрание колхозников единодушно заявило:
— Желаем прокатить Ивана Григорьевича на той самой дохлятине, что он пригнал на ферму!
Но потом несколько смилостивились и… прокатили на вороных.
Сидит теперь Иван Григорьевич без дела и гру-у-устно, грустно поет:
Было б тебе лучше не ходить
Да коровок лучше не водить…
Кое-кто может сказать: Иван Григорьевич теперь уже отставной козы барабанщик. Зачем же о нем фельетон писать?
А так, «в назидание потомству». Чтобы нигде такого не произошло!
Перевел с украинского Е. Весенин.
Петрусь БровкаРАЙОННЫЙ УХАЖЕР
Вот быль. В ней говорится
Про жоха одного.
Слышь, девушка-сестрица,
Остерегись его!
Порхает, словно птичка,
В делах сердечных скор
Евлампий Черевичка,
Районный ухажер.
Всегда к романам склонный,
Одет он — просто шик…
На базе на районной
Он главный кладовщик.
Хоть невысок, но в теле.
Усы — «держи фасон».
С брезентовым портфелем
По чайным ездит он.
Опробует все вина —
И, смотришь, вечерком
С очередной дивчиной
Садится под дубком.
Ручьем слезу пуская,
Дудит в одну дуду:
— Ты лишь одна такая!
Другой я не найду!
Ей лестно, ей все ясно:
Ну чем он не жених?
Она… уже согласна.
Полно дурех таких!
Решают сами, с пыла,
Что́ им отец и мать!
А он? Ему б лишь было
Местечко, где поспать.
Знай, сыплет излиянья:
Навек, мол! Не шутя!..
Но вот прошло гулянье.
Рождается дитя.
У папы грусть во взоре,
Он злится: «Вот беда!..»
Дает он тягу вскоре
Неведомо куда.
О чувства кавалера!
Вам тесен круг семьи.
И брошенная Вера
Рвет волосы свои.
Ее дитя без папы.
То в плач она, то в крик,
А он уж к ручкам Капы,
Страдающий, приник.
Ручьем слезу пуская,
Дудит в одну дуду:
— Ты лишь одна такая!
Другой я не найду!
Она с ним не сурова:
Ну чем он не жених?
Она на все готова.
Полно дурех таких!
Его объятья жарки,
Он стелется травой
И думает о чарке,
Перинке пуховой…
Он входит в дом с букетом,
Лишь ею и дыша.
Но вот, по всем приметам,
Ждет Капа малыша.
Любимый прячет очи,
Какие уж цветы!
И как-то среди ночи
Дает он лататы.
А там, глядишь, и третьей
Дудит в одну дуду:
— Другой такой на свете,
Ей-богу, не найду!
И льнет к нему Агата:
Он так учтив, так мил…
Ах, сколько вам, девчата,
Он горя причинил!
В чью ж душу он с отмычкой
Ползет теперь, как вор,
Евлампий Черевичка,
Матерый ухажер?
Перевел с белорусского В. Корчагин.
Арк. ЭриванскийРОЗА
Дверь приоткрылась, и в комнату, где помещалось почтовое отделение, пахнуло горьковатой свежестью расцветшего миндаля. Это подтверждало, что весна действительно прибыла на Черноморское побережье досрочно и март действует с апрельским размахом.
Вместе с весенним благоуханием в помещение почты вошел молодой человек. В руках у него был небольшой сверток.
Прямо перед ним сидела миловидная девушка, отмежеванная от посетителей канцелярским заборчиком. Девушка яростно штемпелевала письма, словно заколачивала гвозди. Ранний посетитель обратился к ней:
— Простите, до которого часа вы принимаете авиапочту на сегодня?
— Странно, гражданин, — ответила девушка, не прерывая своего основного занятия. — Вы же грамотный, гражданин. Для чего же повешено объявление? Не могу же я каждому по отдельности объяснять!
— Да, да, я не заметил. Извините.
Плакатик сообщал всем желающим, что «операции по приемке авиапочты на текущий день производятся до 9 часов утра».
Значит, до объявленного срока оставалось шесть минут.
— Дайте мне, пожалуйста, конверт.
Оставив в покое письма, девушка выложила конверт на барьер.
— И марку… марку тоже дайте.
Девушка красноречиво глянула на посетителя и добавила:
— Надо сразу говорить, гражданин. Все? Или, может, еще что надумали?
— Нет, нет! Все. Спасибо.
Молодой человек направился к столу для клиентов.
Отполированный рукавами тысяч пиджаков и нежными локтями с ямочками и без ямочек, большой сосновый стол мог бы многое рассказать о том, что писалось на нем за текущее столетие.
Но стол молчал.
Он не мог даже ответить на немой и полный скорби вопрос, светившийся в глазах раннего посетителя: где же достать ручку?
Ученической ручкой, единственной на всю почту, завладела пожилая дама в платье совершенно невообразимого, почти детского фасона. Когда молодой человек опустился на соседний стул, курортница демонстративно отвернулась и заслонила свое сочинение сумочкой.
— Простите, не будете ли вы любезны одолжить мне на минуту ручку? — сказал молодой человек своей соседке. — Только адрес написать. Я очень тороплюсь.
— Я тоже спешу на процедуры. И потом, вы ведь видите: я пишу ручкой, — рассудительно добавила женщина, стремящаяся победить свой возраст.
— Да, да, вижу. Извините.
Тяжело вздохнув, молодой человек положил свой сверток на стол, осторожно вскрыл газетную оболочку и извлек пунцовую розу. Смущаясь, он неловно пытался втиснуть ее в конверт вместе с шипами и листьями.
Молодящаяся курортница, выглядывая из-за сумочки, с умильной улыбкой следила за его действиями и наконец участливо спросила:
— Не получается?
— Удивительно маленький конверт!
— А вы оборвите лепестки и вложите их в письмо.
— Что вы! Мне хочется, чтобы она поставила розу в вазочку с водой. На Восьмое марта я всегда дарю ей живые цветы. А самолет через несколько часов будет в Москве.
— Разрешите, я попробую. Может быть, нужны женские руки.
Но и они не помогли.
Тогда был предложен компромисс:
— Поверьте мне, молодой человек, что для женщины важно внимание, а роза может быть и без стебля. Ваша подруга сложит лепестки в коробку из-под духов и сохранит их до вашего возвращения. Давайте обломаем стебель.
— Конечно, конечно! А то я не успею сдать письмо.
Через минуту молодой человек подбежал к барьеру с канцелярским заборчиком.
— Вот…
— Опоздали, гражданин. Ваше «авиа» сегодня не пойдет. Я уже составила опись. Из-за вашего письма переписывать не буду.
— Да, но…
— Гражданин, прошу не кричать на меня!
— Но ведь…
— Гражданин, прошу не оскорблять меня!
Тут вмешалась активная посетительница почты:
— Видите ли, у этого молодого человека…
— Я все вижу! — И, взяв в руки конверт, девушка спросила: — На завтра принять?
— А может быть…
— Гражданин отправитель, — воскликнула девушка, — что это? У вас в письме недозволенное вложение? В конверте посторонний предмет?
— Это не предмет…
— Я не приму письма. Можете жаловаться.
Тут снова вмешалась курортница. Она стала объяснять:
— Видите ли, этот молодой человек посылает своей подруге розу.
— Чего? Чего?
— Розу, — подтвердила дама. — К Восьмому марта.
— Да, да, именно розу, — приободрившись, засвидетельствовал и сам отправитель.
На мгновение задумавшись, девушка сказала мягко:
— Роза — это, в общем… не посторонний предмет. — Она привычно замахнулась штемпельным молотком, но задержала руку в воздухе и, нежно-нежно прикоснувшись к конверту, сказала уже другим, неслужебным голосом: — Сегодня вторник. Значит, идет скорый самолет. Через три часа роза, то есть письмо, будет доставлена вашей знакомой.
— Это моя жена. Большое вам спасибо, товарищи женщины, за доброе отношение. И с праздником вас! — Молодой человек широко распахнул двери и вышел.
В почтовое отделение снова ворвались озорные, будоражащие ароматы весны. Они мгновенно победили официальные запахи чернил, расплавленного сургуча и клея, пузырящегося в консервной банке из-под килек пряного посола.
Вздохнув всей грудью, курортница мечтательно сказала, обращаясь к девушке:
— Какой милый муж! Не правда ли?
— Да, хорошо той, которой такой попадется, — ответила девушка. — Счастливая… — Взяв конверт, она задумчиво понюхала его и доверительно сообщила: — Даже через бумагу запах идет!
— Хорошо пахнет?
— Здорово!
— Это была чудесная роза, — сказала курортница, — пунцовая. На языке цветов она означает пламенную любовь.
Петр ДудочкинКАК Я ПОЙМАЛ СУДАКА
Не скрою, люблю порыбачить. Особливо приятно помечтать о судаках, о тех самых судаках, которые у нас, вблизи устья Тверцы, до того славно ловились на живца — сердце радовалось. Недаром доктора советовали мне ходить на рыбалку!
А наш тверецкий судак — это не то что какой-нибудь другой судачишка. Наш в собственном жиру хорош. Положишь на сковородку — ни масла, ни помазка не надо: жарится и ничуть не пригорает.