Владимир Константинов, Борис РацерЭНТУЗИАСТ
Сережа слыл энтузиастом,
Его в райкоме каждый знал,
И секретарь довольно часто
Его в речах упоминал.
Он был в Кузбассе и в Каховке,
На Ангаре и на Двине,
Он с комсомольскою путевкой
В колхозе был на целине.
Как только к нашей молодежи
С призывом обращался съезд,
Овладевала вмиг Сережей
Охота к перемене мест.
Уже буквально через час он
Летел с газетою в райком
И заявлял там громогласно,
В грудь ударяя кулаком:
«Желаю быть я в самой гуще,
Нет, слава мне не дорога,
Готов хоть в самый отстающий,
Готов хоть к черту на рога!»
Оформив нужные бумажки,
Забрав подъемные сполна,
Он через день под звуки маршей
Махал фуражкой из окна.
Но вот недели через две
Он пропивал последний рубль,
Подъем, конечно, шел на убыль,
И наш герой опять в Москве.
Опять до нового «подъема»…
А через месяц или два
Влетит он в здание райкома,
Бросая громкие слова:
«Готов пахать и строить домны,
Доить коров, рыть водоем!..»
По окончании подъемных
Опять пройдет его подъем.
Яков КостюковскийБАНКЕТ
Свой двор он тайно обожал,
Наш дворник дед Егор,
И не случайно содержал,
Как королевский двор.
Махал метлой что было сил
И славил свой удел,
«Сто грамм с прицепом» он не пил,
«Шумел камыш» не пел.
Хвалили лучшие умы
Наш двор. И оттого
На дворника молились мы —
Придворные его.
Он был достоин похвалы,
Но день настал — и вот
Старейший труженик метлы
На пенсию идет.
— Его я знаю много лет,
Он славный человек,
Устроим в честь его банкет! —
Сказал начальник жэк.
Немало слов родил наш век,
И я охотно вам б
Здесь объяснил, что значит жэк,
Но жэк не лезет в ямб.
Однако дело тут не в том,
Не в ямбе корень зла,
А дело в том,
Что кувырком
Работа жэк пошла.
Все занялись банкетом здесь!
Ведь званы на банкет
Райторг, райплан, короче, весь
Райгенералитет.
Начальник жэк был жук и жох,
А может, жох и жук,
Он знал, кто любит суп-горох,
А кто — уху из щук.
Он сразу выяснил тайком,
Что ест райфин пилав,
Что трезвенник — райвоенком,
Что язвенник — райздрав.
И что в мясной цыплята есть,
И секретарь РК
По воскресеньям любит есть
Цыпленка-табака.
Начальник жэк был жох и жук,
А может, жук и жох,
Он применил тончайший трюк,
Чтоб был банкет неплох.
Он втер бухгалтеру очки,
Пролез в ушко иглы:
Бычки оформил как бачки,
Котлеты — как котлы,
Кефаль — как кафель,
Лук — как лак,
Шпинат — как шпингалет,
Как печки — почки — словом, так,
Чтоб был неплох банкет.
Балык как балку он притом
Оформил мастерски,
А деньги на борьбу с грибком
Пустил он на грибки.
Вот долгожданный час настал,
Однако, как назло,
В украшенный банкетный
зал Начальство не пришло.
Напрасно ждали час, другой —
Его все нет и нет.
Начальник жэк махнул рукой
И отменил банкет.
Но не о том я вел рассказ,
Что жук начальник жэк,
Что плачут денежки сейчас…
Нет, плачет человек!
Как праздника, банкета ждал
Наш дворник дед Егор.
Он весь истратил капитал
Жене наперекор.
Он ей купил на платье шелк,
Эмалевый браслет,
Он в ресторан впервые шел
За семь десятков лет.
Вверх по ступенькам тяжело
С женой поднялся он…
Но раз начальство не пришло,
Банкет был отменен.
И, не промолвив ничего,
Ушел печальный дед.
Теперь он понял, для кого
Затеян был банкет.
Лев КассильТАК-ТО, БРАТ ПУШКИН!
Что там ни говори, а шибко пошла в ход культура на Западе! Нынче в Америке и Западной Европе без нее шагу не ступишь. Не подкультуришь — не продашь… И подавай покупателю что-нибудь этак пошекспиристей, порафаэлистей!
Могут сгодиться и те имена, что обессмертили себя по части музыки. Великие композиторы хорошо идут в дело. Особенно под пиво.
Увидев на рекламной странице газеты «Сан-Франциско кроникл» большие портреты Бетховена, Брамса, Баха, я подумал было, что вся эта полоса отведена под публикацию издательства, выпускающего ноты, или фирмы, занимающейся производством роялей. Смутило меня, правда, скромно притаившееся в углу полосы изображение предмета, никак не причисляемого к категории музыкальных инструментов, а именно пивной бутылки. Но затем я прочел строку, напечатанную сверху на той же странице: «Пиво фирмы Рэнье делает первый шаг в борьбе за культуру». Это озадачило меня еще больше.
Смутившись и опустив глаза долу, я прочел внизу под портретами великих композиторов пространное пояснение, втолковывавшее читателям, как они должны поступить, чтобы решиться на «первый шаг в борьбе за культуру».
Фирма разъясняла, что сегодня, чтобы прослыть культурным, интеллигентным человеком, мало лишь пить пиво. Желательно было бы, чтобы при этом потребитель продукта фирмы Рэнье был еще облачен в «спортивный свитер категории три «Б» (Бетховен, Брамс, Бах). Набранный громадными буквами, занимающий весь центр большой газетной полосы, призыв гласил:
БУДЬТЕ ПЕРВЫМ ИНТЕЛЛИГЕНТОМ СВОЕГО ОКРУГА
БУДЬТЕ ПЕРВЫМ ОБЛАДАТЕЛЕМ СПОРТИВНОГО СВИТЕРА С ИЗОБРАЖЕНИЕМ БЕТХОВЕНА, БРАМСА или БАХА!
Портрет одного из вышеупомянутых «Б» украшает свитер, который предлагают вам прислать по почте пивовары фирмы Рэнье. Тут же эта почтенная пивоварня сообщает, что она, стремясь «нести культуру в массы, финансирует ежевечернюю часовую музыкальную программу классической музыки». Очевидно, фирма предлагает своим рвущимся к высотам культуры потребителям потягивать пивцо и одновременно акать в такт Бетховену, Брамсу или Баху…
Фирме Рэнье понадобились для рекламы целых три «Б». Более экономная западногерманская фирма Штейнхаген в Вестфалии обходится одним «П». На одной из страниц журнала «Дер Шпигель» нарисован человек в жокейском картузике, со стеком, спортивным кубком в руках и стаканом, который он подставил своему собутыльнику — медведю. А над этим красуется огромная надпись: «Пушкин — для настоящих мужчин». Тут же на рекламе запечатлена бутылка с царским гербом, русской надписью «Столовая водка» и немецкой этикеткой: «Пушкин».
Отдельно под большим гербом бывшей Российской империи напечатан следующий диалог между господином в жокейском картузике и его собутыльником-медведем, который держит в лапах бутылку:
«— Будем здоровы, Пушкин!
— Крепкие капельки…
— Превосходный вкус!
— …И не пахнет.
— Даже больше того…
— Пушкин — для настоящих
мужчин!»
Иван Александрович Хлестаков в свое время, как говорится, заливал, что он «С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то все…»
Сегодняшний Хлестаков из Вестфалии с Пушкиным уже не только на дружеской, но и на коммерческой ноге. Сегодня он уже «заливает» в самом прямом смысле этого слова бутылки своей фирмы водкой, которую не стесняется настоять на славе великого русского поэта.
Для торгаша нет ничего святого. Ему все одно, что отрыгнуть под Бетховена, что наклюкаться под Пушкина, что нажиться на бюстгальтерах под Венеру Милосскуго.
Так-то, брат Пушкин! Вот оно как, друг Брамс, приятель Бах и кум Бетховен!..
В. ФроловПОДКУПИЛ
Битый час Федор Петухов убеждал следователя, что он никакой не спекулянт и сам всей душой ненавидит жуликов. А следователь, пропуская это мимо ушей, задавал один и тот же вопрос:
— Так откуда же все-таки, Петухов, вы привезли свежие фрукты, с которыми были задержаны на рынке?
— Опять купи меня за гривенник, продай за грош! — досадливо взмахнул руками Петухов. — Да ни к чему нам возить их. Мы сами фрукты… выращиваем. Сызмальства пристрастен. Бывало, отец скажет: «Чего, Федюшка, все дома сидишь? Беги, играй с дружками». «Нет, — говорю, — папаня, не пойду. Я лучше за яблоньками ухаживать буду».
— Ишь ты, — улыбнулся следователь, — юннатом, значит, были?
— Чего?
— Природой, говорю, увлекались?
— А-а! Сызмальства увлекался.
— При обыске у вас в одном ящике на дне нашли джонатан. Где вы взяли?
Петухов испуганно вытаращил глаза:
— Чего нашли? Врут! Ничего я не прятал на дне. Одни яблоки в ящиках были.
— Джонатан, Петухов, и есть яблоки. Южный сорт. — усмехнулся следователь и сурово заключил: — Ну вот что, юннат! Хватит наводить тень. Будем судить вас.
— За что? — подскочил на месте Петухов. — Я справку от сельсовета могу принести, что яблоки из своего сада.
— Несите, только быстрее, — предупредил следователь. Тот умчался и вскоре уже стоял у стола секретаря сельского Совета.
— Ты что? — спросил секретарь. — Штраф за потраву решил наконец заплатить?
— Заплачу, Андреич, ей-богу, заплачу. Дай срок. Мне бы сначала справочку, будто я свой сад, значит, имею.
— Это когда же он у тебя вдруг вырос? — удивился секретарь. — И зачем тебе справка?
— В милицию. А я б тебя… На вот, возьми на гостинцы детишкам.
Петухов сунул в руку секретаря помятую десятирублевую бумажку. Тот посмотрел на деньги, подумал, почесал за ухом, потом сел и, спрятав в ящик стола десятирублевку, быстро написал на бланке справку.