— Рядовая Марья!
— Я!
— Смир-рно!
Т. КонстантиновУЗЕЛКИ НА ПАМЯТЬ
Развитие барьерного бега сдерживалось тем, что некому было чинить препятствия.
Детективные романы зачитывались до одырения.
Ребенок был заброшен: родители нянчились с домработницей.
Хотя наша обувная промышленность идет вперед, обувь зачастую топчется на месте.
В театре теней творилось светопредставление.
Вместо того, чтобы отремонтировать дорогу, на ней установили знаки препинания.
Технику на строительстве не использовали — даже убытки гребли лопатой.
Евгений ШатровАНОНИМ ПРОСИТ ИЗВИНЕНИЯ
В редакцию пришло письмо из приволжского городка, рисующее местного зоотехника Николина беспросветно-мрачными красками… Тунеядец, спекулянт, пьяница, хулиган, кляузник — и все это в одном лице. Работать в животноводстве отказывается. Так и прожил до пятидесяти лет, не ударив палец о палец по специальности. Существует Николин с доходов от сбыта по бешеным ценам огородной рассады, выращиваемой на принадлежащей ему огромной плантации.
Под письмом стояла выведенная твердой рукой подпись — В. Кленов, а еще ниже указан адрес автора.
С таким же обвинением против Николина оказалось в редакционной почте и второе письмо из того же городка. И его автор Г. Ступников не забыл указать свой адрес.
Мне оставалось повидать Кленова и Ступникова, расследовать сообщенные ими факты, а затем написать о зоотехнике-тунеядце хлесткий фельетон. С этой целью я и отправился в приволжский городок.
В поезде я думал о масштабах спекулятивных операций огородной рассадой, предпринимаемых героем моего будущего фельетона. По всей вероятности, масштабы эти грандиозны. Барыши позволяют Николину жить припеваючи, иметь два дома… Интересно, сколько же тысяч корней капусты и помидоров надо продать, чтобы купить хотя бы один дом?
Я не в курсе цен на рассаду и не знаю, почем нынче дома. Нет ли об этом в письмах, которые везу расследовать? Достал их, положил рядом и вдруг сделал поразительное открытие: письмо В. Кленова написано тем же почерком, что и письмо Г. Ступникова. Да ведь мало этого! Кленов и Ступников делают одинаковую грамматическую ошибку: слово «ученый» упорно пишут через два «н».
Природу удивительного совпадения предстояло выяснить при встрече с авторами писем. Но наше свидание, увы, не состоялось! Кленов по указанному им адресу не проживал. Ступников тоже. Еще одно таинственное совпадение!
Зашел в городскую милицию, чтобы в паспортном столе навести справки о подлинных адресах Кленова и Ступникова.
— А мы как раз еще и Ткаченко никак не найдем, — сообщили милицейские работники. — В письме, пересланном нам из областной газеты, указал, что живет по Октябрьской, пятнадцать… Но нет там такого!
— А письмо про одного местного зоотехника?
— Да… Но откуда вы знаете? — изумились милицейские товарищи.
— Врожденная прозорливость! — пошутил я. — Между прочим, уверен, что Ткаченко слово «ученый» пишет через два «н».
— Так точно, через два, — говорят мои собеседники, заглядывая в исписанные листки и удивляясь еще больше.
— Письмо Ткаченко подтвердилось?
— Нет. Клевета, грязная кляуза…
Кладу письмо Кленова и Ступникова рядом с письмом Ткаченко. Ясно видно, что все они написаны одной рукой.
Но кто же этот аноним, замаскировавшийся под тремя вымышленными фамилиями?
Мой визит не обрадовал Кирилла Захаровича Николина. Еще бы! Только что вызывали в милицию: расспрашивали, проверяли, а теперь явился корреспондент.
Все же мы обстоятельно побеседовали. Поговорил я о зоотехнике и в райкоме партии. Внимательно просмотрел некоторые документы. Выяснилось, что Николин — человек, характер которого может нравиться или не нравиться, однако все порочащие его обвинения начисто отпадают.
Не может быть и речи о тунеядстве, об уклонении от работы по специальности. Окончив техникум, Николин всю жизнь трудился в сельском хозяйстве. Он и высшее образование получил без отрыва от производства. Но вот несколько лет назад произошло с ним несчастье: инфаркт миокарда. Из больницы Кирилл Захарович вышел инвалидом второй группы.
Пенсия небольшая. Надо как-то подкреплять семейный бюджет. Когда сердце не особенно тревожило, зоотехник брался за временную работу. Конечно, от постоянной, непрерывной приходилось отказываться. Это и дало повод клеветнику, злостно передергивающему, извращающему факты, обвинить Николина в праздном образе жизни. Пусть хоть немного будет похоже на правду!
Этим подловатым методом аноним под тремя масками действовал и дальше. У зоотехника и в самом деле есть огород, а на нем несколько парниковых рам. Он действительно продавал весной излишки рассады. Но с каких пор продажу плодов своего личного труда на приусадебном участке стали называть спекуляцией?!
А ведь Николин может еще сойти и за дважды домовладельца, если только от малюсенькой правды не отмести ложь большущую. Он живет в одноэтажном деревянном домике, четвертая часть которого досталась ему по наследству. И еще в таком же домике унаследовала шестую часть жена зоотехника. Вот вам и вся их недвижимость, будто бы нажитая нечестным путем!
Совсем недавно врачи признали, что здоровье Николина позволяет больше не считать его инвалидом. Но сердце, разумеется, надо беречь и беречь, избегать волнений, не переутомляться. С такими напутствиями не поедешь в колхоз или совхоз. Учитывая это, райком партии помог Кириллу Захаровичу подыскать работу в городе и по силам и по знаниям. Кстати сказать, такую работу никогда бы не доверили человеку, который пьянствует, хулиганит и кляузничает. А ведь и в этих тяжких грехах обвинил Николина автор анонимок!
— Кто же занялся отвратительной писаниной? — спрашиваю у зоотехника. — Кто клеветал на вас? Кто обманывал редакции?.. Кем может быть, несомненно, единый в трех лицах «Кленов» — «Ступников» — «Ткаченко»?
— И думать тут нечего! — слышу в ответ. — Это наверняка Сергей Гаврилович Плусецкий…
Сравнительно недавно директор местной птицеводческой фабрики С. Плусецкий переживал счастливую пору стремительного взлета и этакого приятного парения в небесах. Вознесли его в заоблачные дали самые обыкновенные куры-молодки. И вознесли вовсе не на своих слабых, неокрепших крыльях.
Просто, достигнув определенного возраста, молодки принимались исправно откладывать яйца, а Плусецкий все числил их цыплятами, которым нестись по штату не положено. Десятки тысяч яиц, полученных от молодых несушек, ставились в заслугу курам более солидным, а также и в актив самому Плусецкому, не щадившему, дескать, сил на фронте борьбы за повышение яйценоскости.
Последовали победные рапорты, подсчет премиальных, теплые поздравления. А затем Сергей Гаврилович сверзился с высот на грешную землю. И до сих пор почесывает бока. Райком партии разоблачил бесчестную комбинацию директора и строго его наказал.
Взяться бы после этого Плусецкому за улучшение показателей, так сказать, в натуре, а не в липовых рапортах! Навести бы полный порядок в порученном ему хозяйстве! Но нет, директор принялся за другое.
Сначала он днями и ночами терзался вопросом:
— Кто же это сигнализировал о фокусах с молодками?
Затем почему-то пришел к выводу, что тут не обошлось без Николина, временно работавшего на фабрике.
Сделав такой вывод, Плусецкий принялся сочинять бесчестные, лживые письма. И орудием своей гаденькой мести пытался использовать нашу печать…
Но не рано ли мы это утверждаем? Я встретился с директором птицефабрики и сказал:
— Оба ваши письма редакцией получены.
На лице Плусецкого недоумение. Пожал плечами, развел руками и даже немного обиженно процедил:
— Никогда не имел ничего общего с вашей редакцией! Никаких писем ей не посылал.
Плусецкий охотно подтвердил это и официальным заявлением. Он быстро написал несколько строк, протянул их мне. До чего же знакомый почерк! И в тексте слово «ученый» через два «н».
Чувствуешь, уверен, располагаешь косвенными уликами, но перед лицом закона все это лишь подозрения. Как юридически доказать, что «Кленов», «Ступников», «Ткаченко» и Плусецкий одно и то же лицо? Изобличить клеветника-анонима может графологическая экспертиза. Назначается она судебным порядком. Однако до суда дело не дошло. Очевидно, Плусецкий понял, что редакция настроена решительно и готова привлечь его к ответственности. Так лучше покаяться!
Не успел я вернуться из приволжского города, как от человека, таившегося под чужими фамилиями, прибыло очередное послание.
С. Плусецкий признался, что письма в редакцию, скрывая свое авторство, писал он. И дальше уже плаксивая нота: «Считаю, что поступил нечестно, беспринцЫпно».
Но и став на «принцЫпиальную» позицию, сбросивший маску аноним юлит, вывертывается, пытается уверить, что писал чистейшую правду. Уверяет так, хотя все поклепы на зоотехника Николина проверены на месте и отметены.
В конце своего заявления Плусецкий просит редакцию его извинить. Нет, ложные доносы, подметные письма, грязные анонимки, порой еще отравляющие атмосферу, которой мы дышим, нельзя извинять. Никак нельзя! Вот уж тут — извините!..
Борис ПриваловЦЕННЫЙ СПЕЦИАЛИСТ
Новый начальник главка товарищ Раджапов всем сразу понравился: обходителен, решителен, задорен, дело знает глубоко. Но одно обстоятельство казалось удивительным: он в первый же день приехал в главк с каким-то толстым, круглолицым, неопрятно одетым мужчиной, который был к тому же слегка навеселе.