…Мыс богат историческим прошлым,
Храм с десятого века стоит.
Кто-то фрески замазал, опошлил,
Но они не теряют свой вид.
А всего я накупила много разных открыток с видами Пицунды. И каждая с такими вот задушевными стихами. Жаль только, фамилия поэта не указана…
А когда мы ехали обратно, то экскурсовод (ты не думай, что у нас один и тот же — в каждую поездку разные) сказал, что тут на побережье самое счастливое число — тринадцать. Вот в Гагре тринадцать здравниц, тринадцать милиционеров, тринадцать разводов на десять свадеб, среднегодовая температура — тоже тринадцать, а у помощника капитана тринадцать детей, но его жена об этом не знает…
Завтра едем на озеро Рица. Те, кто уже там побывал, говорят, что по дороге экскурсоводы рассказывают про мужские и девичьи слезы и еще про разные любовные истории, которые могут происходить только здесь, потому что климат и природа к этому очень располагают.
Вернусь — напишу.
С черноморским приветиком, мой ишачок, чтоб не был без меня тигром.
Твоя кошечка Тася.
От автора. Все эти письма я публикую с согласия адресата, моего соседа по дому Юры К.
Он передал их мне со словами:
— Спасите мою Тасю, она тонет в Черном море пошлости.
Впрочем, тонет не одна Тася. И не первый год.
Гр. ГородецкийНА ВЫСОТЕ
Ваша цифра высока,
Наша цифра выше:
Ваша взята с потолка,
Наша взята с крыши.
М. АрсанисМЫСЛИ ВСЛУХ
После звонка будильника особенно хочется спать.
Дверь без ручки всегда получает пинки.
Религия неизбежно будет порождать атеистов.
Если население боится воров, то воры боятся его еще больше.
Если в темноте приходит мысль, подумай, как она будет выглядеть на свету.
В. КанаевМИМОХОДОМ
На танцверанде не слышно было оркестра. Танцевали под шумок.
Лифт спускался со скоростью чулочной петли.
Крик моды умолк, но еще долго звучало его эхо.
Приходило ему на ум и хорошее, но оно не укладывалось в голове.
Жертвовать качеством приличествует только шахматистам.
Александр НиколаевКАК Я СТАЛ КЛЕВЕТНИКОМ
Был схож один товарищ наш
с героем басни Михалкова:
он пьяных не любил,
сам в рот не брал спиртного,
но обожал подхалимаж.
Ну что ж,
хотя сюжет не нов
(а что сейчас в рассказах ново?),
я написал, как Иванов,
который в рот не брал спиртного…
Но тут осечка,
как на грех.
Не избежал я слов суровых:
— Рассказ ваш — клевета
на всех
полмиллиона Ивановых.
Нашелся выход,
хоть с трудом:
переписал рассказ я снова
о том, как некий управдом,
который в рот не брал спиртного…
Вдруг позвонил начальник жэк
и в трубку прорычал зловеще:
— Сатирик ты иль человек?
На управдомов всех клевещешь!
Я взял героем продавца —
из торга поступила справка,
что я огульно
без конца
шельмую рыцарей прилавка.
Кого ж тогда героем взять?
Не видя выхода иного,
Я написал,
как некий зять,
который в рот не брал спиртного…
Опять не вышло ни черта.
Дед, что живет в моей квартире,
заметил:
— Это клевета
на всех зятьев в подлунном мире!
И так уже в который раз!
Я весь сарказмами изранен.
Зато теперь пишу рассказ
о том,
как некий марсианин…
Придумал все:
и внешний вид
и достоверные детали…
…Звезда с звездою говорит:
— Всех марсиан оклеветали!
Борис СибиряковИЗ МУХИ
Пускай в теории изъяны,
но мухи думают, что, мол,
как человек от обезьяны, —
от мухи слон произошел.
…Читаю запись в книге жалоб:
«В столовой грязь. Со стен течет.
Кормить почище не мешало б.
Тут мухи падают в компот».
Ответил зав:
«Скажи на милость!
К стакану муха прислонилась!
Зачем тут жалоба нужна?
Из мухи делают слона!»
Слон возвратился, как обычно,
Что называется, хорош,
но не ругался неприлично
и не устраивал дебош.
И вдруг ему Слониха — в ухо:
— А ну, дыхни! Да ты под мухой!
А Слон считает, что жена
из мухи делает слона.
Охотник — шапку на макушку,
отставил кружку
и понес:
— Так вот, беру слона на мушку!
Трах-бах! Копыта! Хобот! Хвост!..
Не придирайтесь к этой фразе.
Рассказ охотничий. И разве
одни охотники спьяна
из мухи делают слона?
М. ГенинМИМОХОДОМ
Правда все равно всплывет, но это не значит, что ее надо топить.
Не дрожи перед начальством мелкой дрожью. Начальство может ее просто не заметить.
Хорошую мысль можно и по миру пустить.
Если твой жребий жалок, брось его и выбери что-нибудь получше.
— Ваше семейное положение?
— Многосемейный.
Фильм прошел при огромном скоплении билетов в кассе.
В магазине самообслуживания был объявлен конкурс на лучшего покупателя.
— Не петушись, — сказал петух курице, — не женское это дело.
Илья ШатуновскийЗА СЛОВОМ В КАРМАН
Лектор из райцентра (к сожалению, его фамилия в путевке оказалась неразборчивой, известно только, что его звали Петр Иванович) прибыл в село Воротилино, когда в клубном зале уже собрался народ. Мягким, леопардовым шагом он вбежал на трибуну, отпил из стакана воды и на виду всего зала полез за словом в карман. Он извлек свернутую трубкой рукопись и простер руку вперед.
— Товарищи, — громко прочел он, обнаруживая в голосе высокие дребезжащие ноты.
Лекция началась…
Несмотря на то, что она посвящалась текущей окотной кампании в свете задач, поставленных последней сессией исполкома, подбираться к проблемам современности лектор начал осторожно и издалека. Он сказал что-то такое о формах землепользования в XIV веке и особо подчеркнул, что все крестьянские революции прошлого были обречены на неудачу ввиду разобщенности движения и отсутствия у восставших ясного понимания конечных задач.
Против такой научной заостренности вопроса принципиальных возражений ни у кого не нашлось. Тем не менее в зале воцарилась довольно нетипичная картина: оратор себе почитывал, а зал позевывал, покашливал и похрапывал.
Наконец, приезжий товарищ предпринял энергичную попытку увязать преподносимый исторический материал с конкретными фактами сегодняшней жизни села Воротилина. Увы, увязка обернулась крупной неувязкой. Как заявляют теперь слушатели, приезжий лектор высмеял колхозных маяков, назвал их пьяницами и рвачами. А самогонщиков похвалил и велел всем на них равняться.
С какой же стати этот оратор вдруг выступил с неприкрытой ревизией всех наших, казалось бы, незыблемых моральных устоев? В чем дело? Выясняется, что в тексте просто перепутались листы. Сначала должна была идти страница с фамилиями передовиков, а почему-то пошла страница с фамилиями лентяев.
Лектор Петр Иванович уезжал из села, расточая угрозы по адресу своего налогового инспектора. Оказывается, в учреждении, которое возглавляет оратор, налоговый инспектор слывет большим докой по части всякой бумажной писанины. И вот этот специалист за полтора вечера из трех популярных брошюр скомпоновал лекцию, обогатив ее местными фактами, почерпнутыми из телефонного разговора с секретарем сельского Совета.
Конечно, можно обвинять таких разболтанных подчиненных, которые, вручая оратору лекционный материал, не постараются как следует растолковать, в каком месте говорится о пьяницах, а в каком — о героях труда. Но если подойти к этому вопросу с другой стороны, то становится очевидным, что и сам лектор должен хотя бы приблизительно представлять, какого характера текст ему предстоит оглашать перед той или иной аудиторией.
С другим таким же Петром Ивановичем случился не менее прискорбный конфуз. Выступая на совещании творческих работников, он воспроизводил кем-то заранее подготовленный текст, обвиняя в махровом бюрократизме критика П., человека уважаемого, авторитетного. В зале пожимали плечами, недоуменно перешептывались. И вдруг где-то на восьмой странице до него дошло, что он несет ахинею. К изумлению слушателей, оратор вдруг стукнул кулаком по кафедре и гаркнул на весь зал:
— Нет, с этим я не согласен!
Тут мы подходим к важной и пока далеко не выясненной проблеме ораторского искусства, суть которой можно сформулировать предельно кратко: читать иль не читать?
В самом деле, может ли человек, очутившийся на трибуне, лезть за словом в карман или в портфель? Либо он должен выходить без бумажки, как школьник к классной доске?