- Ну тогда я знаю, чем мы займемся сегодняшней ночью!
- Вы – садист, - горько сообщила ему Агата.
- И еще какой!
Однако и История и Общество в компании нескольких чашек кофе и Келдыша оказались очень даже приемлемыми. В интернате Агата давно бы уже махнула рукой – перед смертью не надышишься! – и завалилась бы спать. Здесь же они прервались только в полночь, чтобы послушать бой часов на площади, и Келдыш вновь принялся бомбардировать ее вопросами. Если честно, то Агата иногда даже притворялась, что забыла – только б его лишний раз послушать.
Как-то невзначай ее ответственный куратор сполз к куда более занимательным темам: например, какие шпаргалки они использовали в интернате и в Академии. Агата слушала с завистью.
- Да-а, у магов больше возможностей! А у нас только листочки-гармошки и заготовки. Сотовые-то сразу на входе отбирают…
- С «раскладушками» все понятно, а куда вы заготовки пристраиваете?
- Ну парни за ремень под пиджак, а девочки у нас в школе на экзамены обычно в фартуках приходят, изнутри к нему большой карман пришивают… А еще можно под резинку чулок, вот здесь…
Тут Агата обнаружила, что показывает на себе, а куратор с большим интересом на это смотрит. Вспыхнув, отдернула руки. Келдыш широко улыбнулся:
- Да-а, как-то рановато я ушел из школы, до экзаменов не доработал! Такое зрелище пропустил!
- Но вообще-то, - строго сказала Агата, - я шпаргалок не пишу!
- Понятно-понятно. Вам все это интересно чисто в теоретическом плане…
Игорь встал, с наслаждением потянулся. Выглянул в окно.
- Три часа ночи… А что вам снилось, когда вы ночевали здесь в прошлый раз?
Не дождавшись ответа, Келдыш обернулся. Посмотрел на Агату, втянувшую голову в плечи, и переформулировал вопрос:
- Я не прошу пересказывать содержание. Вам снилась Пустыня или что-то иное?
- Иное, - быстро сказал Агата.
- Тогда давайте сегодня так: сейчас вы ложитесь спать…
- Но я могу еще…
- Через некоторое время я вас бужу. Если снится не Пустыня – спокойно спите себе дальше. А то завтра на экзамене вам точно понадобятся все эти ваши…. эротичные шпаргалки.
…Искушение, мягко шепнула темнота.
Он не повернул головы, но по напрягшимся плечам было ясно, что услышал.
…Ты тоже его чувствуешь? Искушение, да?
- Зачем ты пришла?
- Поговорить.
Раньше она не подозревала, насколько прекрасна и мягка темнота – и все ее степени – тени, сумерки, полуночный мрак. Темнотой можно дышать, укутываться, одеваться… В ней можно скользить, сливаться с нею: как просто-человек может разглядеть тень в тени?
Жаль, но этот – мог.
- Ты не можешь приходить в мой дом.
- Могу, раз она меня позвала!
Мужчина промолчал. Он по-прежнему не поворачивался, но она знала, что он чувствует ее движения – всем телом, кожей, Каждым нервом. Он боялся ее. Боялся? Она подержала это слово на языке – неправильный вкус. Опасался. Но и она его… опасалась. А в игре с опасностью разгорается огонек жизни.
Она знала, что он не поддастся, но все равно не смогла удержаться от своего танца на подвижной границе света-тени от огня камина. Она не разучивала этот танец, танец был просто заложен в ее… крови. Скольжение, поворот, шажок, невесомое прикосновение – нет, она не касалась его, только лишь думала, что касается, но он и это чувствовал. Если б мужчина был волкодавом, то давно бы вздыбил шерсть на загривке.
Он чуть повернул голову.
- Говори, что тебе надо, и уходи.
…Не так быстро. О, не так быстро! Она кружила и кружилась, наслаждаясь уже не назначением танца – самим танцем. Паутина движений, мелодия шорохов, сложнейший узор теней…
В голосе мужчины скользнула насмешка.
- Считай, что ты меня очаровала, и не трать больше свой драгоценный дар и мое не менее драгоценное время. Мне скоро будить ее. Или ты хочешь, чтобы девочка увидела тебя в этом обличье?
А она ведь еще даже не начинала петь. Хотя вряд ли это поможет… Оказывается, иметь в давних друзьях вампира – все равно что получить прививку от вампирской магии. На миг ее мысли переключились, возвращаясь к аналитике ученого – обучал ли Борис его поддерживать ясность сознания или Келдыш сам наблюдал и набирался сил и опыта? А ведь люди и маги столько лет бьются над способами противостоять Зову…
- Знаешь, почему ты меня боишься?
Раздраженное пожимание плечами.
- Ну хорошо, - уступила она, - боишься за нее. Потому что ты очень хорошо меня понимаешь…
- И что это значит?
- Что ты сам испытываешь то же искушение…
Почти смех:
- Испытываю желание хлебнуть ее крови?!
- Кровь ведь для нас с тобой не главное…
- Мне надоело выслушивать всякий бред среди ночи!
- Искушение магией, искушение энергией, искушение силой… ты же чувствуешь себя лучше рядом с ней, чем вдали от нее, ведь так? Это – признак влюбленности, но мы же не влюблены, ведь так? Ведь так?
Наконец он перестал следить за ее движениями и стал следить за ее словами. Сказал сухо – но лишь через пять ударов сердца:
- Слушаю.
Она остановилась у него за спиной – далеко, у стены, - но, казалось, нашептывала ему в самое ухо:
- Это случается редко, так редко – когда она сияет – но этого сияния так много, она щедро делится им с тобой, и ты чувствуешь себя заполненным… сильным, здоровым, и твой собственный огонь вновь горит так ярко, так мощно… Скажи, что ты не впитываешь этот свет, эту силу. Магию?
- Люди всегда делятся между собой своим теплом. Энергией. Силой. Даже ты должна это… помнить.
- Делятся?
Она засмеялась и скорее почувствовала, чем увидела, как у него болезненно дрогнуло лицо.
- А чем ты можешь с ней поделиться? Что у тебя такого осталось? Где твоя сила, Ловец? Где твое пламя, Огневик? Как далеко ты запрятал свое тепло, Черныш?
Движение-дуновение: как будто она погладила-скользнула ладонью по его затылку. Шепнула:
- Поэтому не надо меня ненавидеть. Не так уж мы и отличаемся друг от друга… Нам обоим ей дать нечего, мы можем только забирать. Мы же просто хотим погреться возле ее огня, ведь так?
Он молчал, повернув голову – она видела его профиль на фоне угасающего камина. Ресницы опущены, губы плотно сомкнуты. Может, она сумела оплести его не танцем, не пением, а просто словами?
- Уходи, - сказал он спокойно.
- Но…
- Уходи, - повторил он, и губы его скривились в улыбке. – Хоть что-то я могу ей дать. Например, защиту от тебя.
Мужчина наклонился и настойчиво потряс за плечо спавшую на диване девушку.
- Мортимер, пора просыпаться!
Глава 3«История и Общество» и… неудачное общество
Келдыш будил ее несколько раз. Странно, но Агата сразу вспоминала, где она находится и почему ее тормошит куратор, требуя отчета о сновидениях. Честно отвечала (хорошо, что ничего такого… криминального не снилось) и сразу засыпала, когда ее оставляли в покое. Так что она лишь чуть-чуть не выспалась; иногда они со Стефи, заболтавшись, спали ночью куда меньше.
На ее смущенное «доброе утро» Келдыш пробурчал что-то невнятное: если она спросонья собирает все косяки, то Игорь спозаранку, наверное, вечно злой и раздраженный. Да еще они то и дело сталкивались в дверях и в коридоре, хотя дом вроде такой большой: ну просто броуновское движение какое-то! Агата все больше ощущала себя путающимся в ногах бестолковым котенком, которого не отпинывают с дороги лишь гигантским усилием воли…
Хозяин опять сварил свой фирменный «ядерный» кофе и после выпитой чашки стал самим собой - то есть поглядел на нее и объявил:
- Отвратительно выглядите, Мортимер!
Агата вздохнула:
- И вам тоже доброго утра...
Келдыш кинул в рот пару таблеток. Заметил ее вопросительный взгляд и пояснил:
- Амфетаминчики. Для бодрости.
Она виновато сморщилась:
- Вы совсем не спали, да? А мне можно?
Келдыш поколебался.
- Ну разве что одну…
Но едва она протянула руку, поспешно выхватил таблетки из-под самых ее пальцев. Пояснил:
- Сутки-то вы, конечно, будете как огурчик, и даже как... реактивный моторчик, но потом организму придется за это расплачиваться. Так что пока не будем рисковать – принимаете только витамины.
Игорь начал торопить ее сразу после завтрака: собирался перед работой подбросить Агату в интернат. Она спешила и потому то и дело что-то роняла, теряла, забывала… После третьего ее возвращения домой уже севший за руль Келдыш поднял глаза к небу:
- Давненько уже я не жил в одном доме с женщиной! Отвык!
Агата осторожно огрызнулась:
- Я к вам на житье, между прочим, не напрашивалась!
- Пристегнитесь.
Агата пристегнулась и отвернулась к окну, хотя язык так и чесался продолжить: а то, что он встречается с Ириной или с кем-то еще и она (они) наверняка остаются у Келдыша ночевать – не в счет? Их-то он явно не приветствует таким вот комплиментом «отвратительно выглядишь». Наверняка еще и целует по утрам…
А вообще, все равно ей, с кем он там встречается и кого целует! Это личное дело Келдыша. Вот она тоже возьмет и заведет себе парня, которому всегда будет нравиться – хоть с утра, хоть с вечера…
Агата тихонько вздохнула. Мечтать не вредно. Все ее так называемые «поклонники» так далеко, что не имеют и малейшего шанса полюбоваться на ее красоту неземную: Вуд – в Светлогорске, Димитров теперь ее ненавидит, а Грач…
- А Грачу ведь нужно же как-то передать, чтобы он нас не ждал зря?
- Какая заботливость! - пробормотал Келдыш. – Дать вам его телефон?
- Нет-нет, лучше вы.
- У-гу.
- А в ИМФ я еще когда-нибудь пойду?
Келдыш глянул внимательно.
- Что, уже соскучились по Осипенко?
- Нет…
Рассказать Игорю о своих странствиях в прошлое ИНЭМа? Вряд ли она сумеет снова попасть в призрачное крыло, если не будет ездить в ИМФ. А ведь у нее только начало получаться, и с каждым разом все лучше и лучше. Кажется, мама даже услышала ее – во всяком случае, она обернулась и огляделась, как бы отыскивая окликнувшего. Или ей просто показалось, потому что уж очень этого хочется? Ох, кажется, она вскоре окончательно запутается, где сон, а где явь…