Он оборачивается, замечает меня и идет в нашу сторону, раскрывая руки в стороны.
Мы всегда хорошо ладили, я даже с его Лизой пару раз успела пообщаться, когда она приходила ко мне в кабинет и просила поставить ему какие-нибудь болючие уколы за то, что он снова начал курить. Интересно, они вместе до сих пор? Мне бы хотелось, чтобы да. Они классная пара.
Приобнимаю его в ответ и улыбаюсь, потому что глупо говорить, что я не скучала по работе в «Фениксе» и по парням в целом. Конечно, скучала. От их шуток я никогда не успевала даже начать грустить. В «Титане», к слову, с юмором посложнее.
– Привет, Аленушка, – говорит Савельев, – в родные стены потянуло? Так давай, мы только за, когда вернешься?
Он смеется, когда это говорит, и я тоже не принимаю это за серьезный разговор. Просто невинная шутка, почему нет?
Но вот только Макс, стоящий рядом со мной, сегодня, видимо, юморить вообще не настроен. Он подается чуть вперед и говорит негромко, но сквозь зубы:
– Никогда. Алена в «Титане».
Мне хочется его треснуть, правда. Палкой. Прямо по затылку.
Я вижу, как у Артема брови вверх ползут от этого цербера рядом со мной, и я пытаюсь все сгладить милой улыбкой.
– Господи, Макс, какого черта? – поворачиваюсь к нему и говорю негромко, надеясь, что из-за высоты роста Артем не услышит меня. – Такими темпами я свалю от вас очень и очень скоро. У тебя бешенство? Успокойся.
– Все в норме? – спрашивает Савельев, когда поворачиваюсь обратно. Он смотрит на Макса с явным неодобрением, и больше это не мальчишеский взгляд, который был у него раньше, а совсем взрослый, более осознанный, мужской.
– В порядке, – я отмахиваюсь, не желая тратить нервы на неадекватное поведение своего друга. – Как вы? Ты как?
– Женюсь! – выдает он как на духу и сразу сияет ярче солнца.
– Да ладно! Серьезно? На Лизе?
– Конечно. – Он так смешно хмурится, когда это говорит, словно ему приходится отвечать на самый тупой в мире вопрос. – Решил воспользоваться положением и сыграть свадьбу тут, на море. Мелкая хотела летом, конечно же, а когда речь зашла о жарком Сочи, то выбора не стояло больше. Приедет через две с половиной недели, будем праздновать. Кстати, приглашаю! Будут все наши, а ты все равно наша, как бы кто ни пытался это отрицать.
Он слишком откровенно язвит в конце, но я тихонько хихикаю, пытаясь не подать виду, что шутка меня рассмешила, а то по пути в свой домик я останусь без головы.
– Приду, спасибо за приглашение! – Я не отказываюсь, конечно. Свадьба – это круто, я только начинаю думать о том, как это может быть мило, у меня глаза слезами наполняются. Видимо, в день торжества буду реветь постоянно, как дурочка.
– Ладно, я пойду, пока мои тараканы по всей территории не разбежались. Увидимся еще. Приглашение Лизка пришлет в электронном виде. – Он еще раз улыбается и убегает за своей малышней, снова оставляя нас с Максом наедине.
– Они все меня бесят своим «Фениксом» и тем, что приплетают тебя туда.
– Они не приплетают меня, Максим. Я работала с ними полгода душа в душу.
– Но уже два года работаешь у нас! – рычит он, сжимая губы.
– И им надо всем меня из жизни вычеркнуть? Что за дележка, Макс? Я не праздничный торт…
– Но я бы кусочек откусил, – внезапно звучит на ухо, и я столбенею от этой наглости, дерзости и самодовольства.
На секунду я думаю, что это у Макса хватило всех этих качеств, чтобы такое выдать, но потом вижу ухмыляющегося Булгакова, который делает вид, что просто идет мимо, и все встает на свои места.
Хотя ни черта не встает. Перебесился? Или что? Полтора часа назад стоял психовал на меня у входа на территорию, а тут откусил бы, смотрите на него.
И главное, краснею от этих слов, как пятиклассница! И мурашки противные чувствую. Засранец какой-то…
Макс не слышал ничего, но точно видел, что тот останавливался мне что-то сказать, потому что зло смотрит ему вслед и сжимает руки в кулаки. Боже мой. Они меня с ума сведут.
– Все, нагулялись, пошли, – хватаю его за локоть и тяну в сторону наших домиков, потому что еще пару секунд – и он пошел бы с ним разбираться.
Я не знаю, как мне с этим справиться, но мы тут и двух часов еще не находимся, а эти двое меня уже раздражают. У одного явно с эмоциями проблемы, потому что он никак не определится, какую использовать. А у другого вообще с головой, потому что в одно ухо влетает все, что я ему говорю, и через другое вылетает сразу же, внутри вообще не задерживаясь. Детский сад.
Когда мы возвращаемся в домик, Макс направляется со мной к моей спальне слишком спокойно, словно я его приглашала туда. Именно поэтому я останавливаюсь у двери и говорю ему:
– Спасибо за прогулку, я пойду разбирать вещи, – и закрываю дверь прямо перед его носом.
Глава 20
Сережа
Мне безумно хочется утащить ее из лап «Титана», но я держу свои желания в руках и вообще решаю не трогать ее больше сегодня. Хотя я психую ровно с тех пор, как она ушла в свой домик вместе со своим дружком. Я просто надеюсь, что он не решил переться в ее комнату, вот и все. А даже если решил – она его выгнала. Я надеюсь.
На самом деле тяжеловато держаться и действительно не пойти к ней, но я умом понимаю, что порыв она не оценит. Потому что сначала мы поссорились, а точнее, я повел себя как идиот, а потом я уже с улыбкой шептал ей ту идиотскую шутку на ухо. А шутку ли?
Короче, не лезть к ней остаток этого сложного дня – идеальное, хоть и трудно выполнимое решение, и перед сном я все-таки завоевываю кусочек внимания и пишу ей сообщение, желая сладких снов. Она не отвечает, правда, но оно светится прочитанным, и мне для первого дня тут этого хватает. Впереди еще два месяца и десять дней, надеюсь, что хотя бы ответного «спокойной ночи» я успею добиться.
Утренний подъем – дело не сложное, мы почти все приучены по утрам бегать, поэтому никаких страданий никто не выдает. Нам объявляют расписание пробежек по командам – поделили пробежки по разным территориям во избежание столкновений и большого скопления людей, – и после утренних процедур мы все выходим на футбольное поле для зарядки и получасовой беготни, которая поможет проснуться и взбодриться.
На третьем круге я чувствую на себе взгляд и аккуратно смотрю по сторонам, делая вид, что ничего не чувствую. На самом деле, я бы и не почувствовал такое, если бы это была не она. Именно поэтому мне отчаянно хочется узнать, откуда она смотрит.
Минуты через две я замечаю ее, стоящую на втором этаже одного из домиков «Титана» с чашкой кофе в руках. У меня хорошее зрение, а ее окна выходят прямо на футбольную поляну, поэтому разглядеть даже то, что на ней пижама с каким-то узором, не составляет труда. И мне до боли необходимо узнать, что там за узор…
Когда пробежка заканчивается – ее уже нет, и мне очень интересно, видела ли она, что я спалил ее место наблюдения. В целом уже все равно, главное, я понимаю, где ее комната. Подсказывает мне что-то, что мне эта информация понадобится в ближайшем будущем. Возможно, даже не один раз.
Завтрак, как и все приемы пищи, тут тоже строго по расписанию. Столовая маловата для всех хоккейных клубов, что тут присутствуют, поэтому нас поделили по два и отвели ровно тридцать минут на посещение. Не успели – можете быть свободны. Я же говорил, как в детском лагере. А может, в тюрьме, не знаю. Короче, в целом все строго, но это развивает дисциплину, поэтому никто не жалуется.
Кроме меня, и то из-за того, что столовую пять раз в день нам придется делить с «Титаном» и лишний раз смотреть на их лица, словно нам мало.
Мы подходим к зданию всей толпой, и я морщусь, замечая Максима. А наш новый Тимур с ним еще и здоровается, как с лучшим другом, что бесит неистово.
Ищу глазами Аленку и нахожу через минуту: она спешит к своей – меня тошнит произносить это – команде с другого конца территории. Там медпункт, нам говорили, и работать она будет там, но расписание никого не обходит стороной.
Она осматривает всех присутствующих, пока мы ждем открытия столовой, и ее глаза внезапно останавливаются на… мне? Она улыбается широко и искренне, машет рукой и идет вперед, и я почти успеваю поверить в счастье, как из-за спины моей выходит Ольга Сергеевна и они сжимают друг друга в объятиях, счастливо улыбаясь.
Они дружат, что ли? Я слышал краем уха, Коваль вроде говорил, что они общаются, но что прямо подруги такие, немного неожиданно.
А еще очень нервно. Почему обниматься с тренером команды соперников ей нормально при всех, а встречаться с одним из игроков – нет? Что за двойные стандарты?
– Малышка, – говорит кто-то из ее команды, и это даже не Макс. И это бесит меня еще сильнее. В будущем нужно будет заняться сменой ее фамилии, потому что это прозвище до ужаса режет слух. – А тебя всем телом прям к «Фениксу» тянет, да? – говорит он недовольно и явно с вызовом, но Аленка в стороне не остается.
Она поворачивается и громко заявляет не только ему, но и всем, что Оля, вообще-то, ее подруга и никто не посмеет ничего ей сказать.
А я почему под это правило не попадаю-то, а?!
Через три минуты мы все уже сидим за столиками, я оказываюсь за одним с Ковалем и Тимуром, но взгляд мой прикован только к соседнему ряду столов. Потому что там сидит Аленка, и тот факт, что сидит она с тренерами, меня невероятно радует.
Но когда через три минуты ее дружок подходит к ней и со слишком довольным видом протягивает ей шоколад, все спокойствие, которое еще оставалось внутри меня, окончательно испаряется и я бью кулаком по столу, зажмуриваясь на пару секунд. Черт возьми, как выдержать-то все это?
– Коваль, как ты выжил, когда Леха к твоей Оле подкатывал? – спрашиваю первое, что приходит мне в голову.
– Не пыхти, Серый. Все там были, все выжили. И ты терпи, иначе стол перевернешь.
Он пристально следит за моим взглядом и иногда поглядывает на детвору. Он уже пару лет почти вторым тренером с Савой трудится, но если Артема сильнее в тренерство тянет, то Коваль все равно больше командный игрок. Ну а вообще он не сел с тренерами за стол, потому что они перед самой столовой из-за чего-то посрались с Сергеевной. Вот придурки.