Просто… а зачем? Ей это зачем?
Мне внезапно приходит мысль, что в наших отношениях все первые шаги делал я. И вторые. Старался, что-то доказывал, пытался в чем-то убедить, целовал, обнимал, даже навязывался. И не то чтобы мне слишком сложно и я жалуюсь, какой я несчастный, нет. Я в том плане… Вдруг ей все это было не нужно? Раз она сама только и делала, что отталкивала.
Аленка – нежный цветочек, ее легко можно убедить в чем-нибудь, чтобы она в это верила. Я убедил ее в том, что нам обоим нужны эти отношения, а она по привычке доверилась и просто принимала или не принимала все происходящее с нами.
Ну, либо я несу полную хрень.
В любом случае это странно. Мне теперь и правда кажется, что все это нужно было мне одному, а к ней я чуть ли не насилие применял всеми своими настойчивыми ухаживаниями и всем прочим.
Она ведь сразу мне от ворот поворот дала, еще когда мы встретились на выезде. Хотя потом все-таки сама подошла ведь… Но в итоге оказалось, что она думала, что прощается и мы больше никогда не увидимся.
А потом? Снова оттолкнула, сразу же, хотя, по логике, должна была радоваться встрече.
Боже, почему все так тяжело? У меня мозг кипит.
Окей, гугл, как понять женщину? Я не справляюсь.
Хотя, мне кажется, это невозможно. Вероятно, моя женщина сама не знает, чего она хочет. И в этом кроется вся проблема.
Ну или в том, что я идиот. Как вариант.
На завтрак иду сжимая кулаки, чтобы не сорваться при виде нее и не сделать что-нибудь. Не знаю что. Не поцеловать ее, не наорать, не утащить на плече в комнату. Не уверен, что смогу адекватно отреагировать, когда увижу ее. Если честно, соскучился адски. Но больше не трону ее.
На середине пути звонит телефон, хмурюсь от незнакомого номера. Кого там еще принесло…
– Да?
– Сергей Булгаков, вы? – звучит официальным голосом, и я напрягаюсь.
– Да, я.
– Ваша бабушка попала в больницу, подскажите, есть возможность подъехать? – После первых слов я почти ничего не слышу. И едва не роняю телефон. Ба… Что могло случиться? Забывала пить таблетки? Сердце? Как я мог ее бросить, знал же, что опасно, черт! – Сергей?
– Да, да… я… я приеду. Какая больница?
Алена
Я еще никогда в жизни не видела Сережу таким злым. Он так кричал… Честности ради, на меня еще никогда и никто так сильно не кричал. Папа всегда воспитывал меня как тепличное растение, и я росла в любви и заботе, поэтому на каждый крик у меня машинально наворачиваются слезы.
Как понять этого мужчину? Я хотела поговорить, он накричал. Подозревал меня в поцелуе! С Максом! Да где это видано вообще? Да как он подумать мог, что я после всего, что было между нами, могу хотя бы посмотреть в сторону другого мужчины, не говоря уже о чем-то большем.
Я доверилась ему как никогда и никому, а он…
Взбесился из-за Макса. А я и сама знаю, что тот идиот. Получил уже от меня, когда пришлось осматривать его нос. Но запрещать мне общаться с ним? Это слишком. Сам факт запрета – чересчур, я не привыкла к такому обращению.
Макса отправила в город в травматологию, а сама лежу на кровати калачиком, пытаясь переварить произошедшее.
Мне обидно, конечно, но я все равно так скучаю… Как это происходит? Почему мы ссоримся с теми, кого любим? А я не сомневаюсь, что Сережа любит меня. Он доказывал это десятки раз. И я люблю. И это тоже не должно поддаваться никаким сомнениям ни с чьей стороны.
Но вот так как-то все… Не получается у нас. Каждый раз что-то непонятное, отчего снова и снова слезы.
Он не пишет, и я молчу. Сережа слишком злой, я не хочу еще больше подливать масла в огонь. Явно я сейчас выступаю триггером, поэтому пусть успокоится. А потом, может быть, мы придумаем что-то…
Отчего-то становится холодно, и я укрываюсь по самую макушку, закрываю глаза и вспоминаю все наши с Сережей хорошие моменты. Их было не так много, как хотелось бы, но они были, и были сладкими, греющими душу.
На губах появляется улыбка от картинок перед глазами, и я не замечаю, как засыпаю…
А утром, сама себя не понимая, ищу глазами Сережу, хотя вчера еще так сильно на него обижалась.
Но его нигде нет, как назло. Их пробежку я проспала, а дальше словно след простыл.
Я так наивно надеялась увидеть его внизу, когда спущусь, чтобы идти в медпункт. Он бы стоял с улыбкой, я бы подошла, обняла, и снова было бы у нас все прекрасно. Но… Его нет. И улыбки у меня тоже нет.
И на завтраке его тоже нет, и от этого мне почему-то становится уже не по себе. Хоккеистам нельзя пропускать завтрак, только если не по болезни или суперуважительной причине, а так дисциплина всегда должна быть.
Из «Феникса» на меня кидают парочку взглядов парни, что неудивительно, но не игнорируют, и это уже хорошо. Но подойти к ним и спросить, где носит их красивого сокомандника, у меня не хватает духу.
На обеде его снова нет. Паника в груди разрастается только сильнее. Я подавляю желание ему позвонить и решаю просто еще немного подождать, но страх не отступает совсем.
А вдруг выгнали? За драку? Он и так был не в лучшем положении после того случая, уже почти выгнали один раз, дали предупреждение. А тут такое. Сломал нос при всех, и при тренерах в том числе. Это вообще можно было простить? Сомневаюсь, если честно, особенно зная уклад «Феникса». Боже… Если его действительно выгнали и снова, получается, из-за меня, я никогда в жизни себе этого не прощу. Буду умолять вернуть его до последнего, только бы исправить ситуацию.
Я волнуюсь весь день, и когда на ужине снова не нахожу Сережу – сразу же звоню ему. Плевать уже на обиды, мне нужно услышать его голос и удостовериться, что все в порядке.
Но знакомый до боли голос говорит мне, что абонент находится вне зоны действия сети, и паника начинает подбираться к горлу.
Спокойствие… Вдох, выдох.
Нужно просто подойти к тренеру и спросить, где Сережа. Это же не сложно. Пусть и страшно до чертиков, после всего-то…
– Виктор Павлович, – зову его сразу, как только он выходит из столовой, пока моя решительность меня не покинула. – Подождите секунду.
– Ну? – отвечает он, и я понимаю, что диалог будет «супервеселым и дружелюбным».
– Виктор Павлович, а где Сережа? Его нет целый день, и дозвониться я ему не могу. У него все в порядке?
– Он улетел домой, – отвечает он с явными нотками злости. Да, я понимаю, что вы не рады меня видеть, но это меня волнует сейчас в последнюю очередь.
– Как домой? – шепчу обессиленно. Это шутка?
– На самолете, – раздражается он еще сильнее. – Что-нибудь еще?
– Да, я… Нет… Я не знаю, – выдыхаю и чувствую, как опускаются плечи. Я правда не знаю. Я в ступоре. И я очень запуталась.
– Алена, – говорит мне тренер, и под его взглядом я вся съеживаюсь. – Я просил определиться с выбором и не морочить никому голову. Пацан снова страдает, дерется, мыслями вечно где-то летает. Ты же женщина. Так и реши конфликт мудро, как женщина.
Он не ждет от меня ответа, просто уходит, даже не оборачиваясь.
Мудро… Где взять-то ее, мудрость?
В отчаянии снова набираю номер Сережи. У меня в голове не укладывается информация, что он улетел домой.
Отчаянно жду начала звонка, но все тот же голос, все с той же интонацией говорит мне, что абонент Сережа находится вне зоны доступа сети.
И что мне делать?
Глава 36
Алена
Я пытаюсь дозвониться вторые сутки. Просто не могу перестать набирать его номер в надежде, что он возьмет трубку и мы сможем поговорить.
Я ни с кем не общаюсь, чувствую себя паршиво, как никогда в жизни. Без Сережи мне и находиться тут не хочется, все серое, блеклое. Почему я не ценила его нахождение тут, когда он был здесь? Дурой была… А сейчас скучаю и очень-очень волнуюсь.
Слова «абонент находится вне зоны действия сети» уже звучат в голове на повторе, столько раз за эти двое суток я слышала их. Хуже любой надоедливой песни.
И что самое противное – ничего не меняется. Из раза в раз я слышу все те же слова.
Это невыносимо, я не понимаю, что мне делать и как вообще быть. Я даже не знаю, почему он уехал! Вдруг его и правда выгнали? И никто ничего не говорит!
Сегодня я уходила на пляж одна. Туда, где мы были с Олей, когда пришли мальчики. Тут хорошо, хотя одной немного неуютно. Я не иду в воду, конечно, просто сижу на берегу, смотрю на волны и думаю обо всем на свете, пытаясь, наверное, просто немного себя отвлечь и привести мысли в порядок.
Заставляю себя встать и уйти, потому что едва ли тут может быть безопасно находиться одной так поздно, а Сережи, который мог бы защитить и отогнать все страхи, рядом нет.
Пока иду обратно, звоню еще трижды, банально даже забывая о том, что на часах уже почти полночь.
Иду тихонько, чтобы никого не разбудить, но в «Титане», оказывается, сегодня у кого-то день рождения и никто не спит. Слышу шум в одной из комнат, но заходить и поздравлять не хочу… Мы очень отдалились с ними, после сборов меня уволят и забудем о существовании друг друга очень быстро, я уверена.
Вхожу в комнату, закрываю дверь, выдыхаю и на пару секунд упираюсь лбом в деревянную поверхность. Как-то я устала… Очень. Мне безумно хочется стать маленькой девочкой, которую возьмут на ручки и будут целовать в нос.
Хочу к Сереже. Нужно придумать что-то, чтобы встретиться с ним и извиниться. Обязательно.
– Я устал тебя ждать, – врывается в мои мысли грубоватый голос, и я вскрикиваю от неожиданности, разворачиваясь к источнику звука.
У окна стоит Макс, сложив руки на груди, а я даже не видела его, когда заходила в комнату. Мне не нравится, что он так часто стал заявляться сюда, как к себе домой, тем более что мы с ним после того, как я остановила ему кровотечение и отправила в город в больницу, больше не общались.
Ну потому что мне не о чем с ним говорить, надеюсь, ему со мной тоже. Извиняться за Сережу я не собираюсь, Макс говорил гадости и получил по заслугам. Жаль только, что за эти заслуги получил в итоге Сережа.