Алена
У меня странные флешбэки, когда я просыпаюсь и слышу какой-то приглушенный шум… Сначала это было на сборах, когда тренер «Феникса» пришел разбираться с тренером «Титана». Потом – когда девчонки пришли забирать меня на свадьбу и устроили там погром. А сейчас что?
Я на секунду даже пугаюсь и думаю, что снова нахожусь в домике на сборах, в той жуткой комнате. В панике открываю глаза и тут же успокаиваюсь: дома. В своей комнате. А кто тогда шумит?
На часах десять утра, у родителей сегодня выходной, но они обычно довольно тихо себя ведут, когда я сплю, они у меня понимающие. Тем более сейчас, когда видят мое подавленное состояние, стараются поднимать мне настроение или хотя бы просто не расстраивать лишний раз.
Очень хочется еще поваляться, но любопытство берет над этим желанием верх. Встаю с кровати, зеваю, потягиваюсь, опускаю задравшиеся пижамные шорты и иду на звук, по пути расчесывая растрепанные со сна волосы пальцами.
Там точно больше двух голосов, кого принесло-то? Гостей не ждали…
– Вы чего шуми… – говорю, идя к кухне, и застываю на месте, не дойдя даже до проема. Так и стою в коридоре, смотрю на сидящих за столом папу с Сережей и стоящую у подоконника маму.
Что?
Стойте-стойте. Что?
Щипаю себя за запястье, пытаясь понять, реальна ли та картина, которую я вижу, но больно становится, а ничего не меняется.
Все трое смотрят на меня, внезапно прервав свой диалог, и я не нахожу ничего лучше, как просто сбежать в свою комнату и закрыть дверь на замок.
Я не могу переварить ничего из увиденного, это какой-то нереалистичный бред.
Как это вообще? Что он тут делает? Каким образом, черт возьми?
Дрожащими руками хватаю с тумбочки телефон и вижу сообщение о том, что абонент, которому я звонила, снова в сети. И вижу галочки прочитанного на всех моих сообщениях.
Божебожебожебоже, что мне делать?! Я упаду в обморок сейчас от эмоций и чувств, это невыносимо. Это так остро, что почти больно.
Зачем он приехал? Как мог вообще? Почему даже не предупредил? Не брал трубку, не читал сообщения все эти дни, а теперь приехал! И сидит на моей кухне! С моим отцом! Нет, я точно сошла с ума…
– Дочь… – Слышу голос мамы за дверью и качаю головой. Нет-нет-нет, я отсюда не выйду даже под страхом смерти. Нет и еще раз нет. Это просто бред. Я тронулась умом, мне нужно поспать, и это пройдет. Пройдет же? – Дочь, выйди.
– Нет, мам, я хочу спать.
– Алена, папа просит тебя на кухню, подойди.
Папа просит. Мама знает, что я папина дочка и никогда не могу ему отказать.
Но даже сейчас я не готова.
Как вообще папа Сережу все еще не убил?
Открываю маме дверь, но не выхожу из комнаты, наоборот, прошу войти маму.
Она улыбается, хотя мне совсем не до улыбок сейчас.
– Этот мальчик тебя любит, – говорит она сразу, вгоняя меня в ступор.
Любит. Спасибо.
Да я и сама знаю, что любит. Только этот мальчик еще и дурак бессовестный, об этом он им поведать не забыл?
– Прогоните его, – говорю, чуть не ломая себе пальцы от волнения. – Пусть уходит. – Сама не верю своим словам. Я все дни звонила и писала точно не для того, чтобы выгнать его, когда он появится.
Но ситуация один в один повторяется! Я, черт возьми, снова не знала, что мы действительно увидимся!
И снова наломала дров… Пора отвечать за свои поступки или можно еще немного побыть глупой девочкой?
– Алена, – мама обнимает меня, и я сразу чувствую на глазах слезы. Предатели так и норовят скатиться по моим щекам, и я старательно пытаюсь не разреветься прямо сейчас, – он приехал к тебе. Такой красивый букет привез! Иди. Он даже почти нашел общий язык с отцом. Папа, конечно, пока еще строгий и требовательный, но, кажется, у него есть все шансы справиться с этим. Давай. Переодевайся и приходи. Мы ждем. Он ждет.
Он ждет… Да. И я ждала. Долго ждала.
Но ведь… он ведь тоже меня долго ждал. Ждал, пока я справлюсь со своими страхами. Ждал, пока приму свои чувства. Ждал, пока разберусь в себе.
Как сложно-то, а.
– Сейчас приду, – шепчу, не веря своим словам.
Я умываюсь так медленно, как только могу, и переодеваюсь точно так же. Плету себе две косы, вместо того чтобы завязать быстрый хвостик или просто пройтись по волосам расческой. Тяну время как могу, но все дела заканчиваются, и эта встреча неумолимо приближается.
Первый шаг в сторону кухни дается мне невероятно тяжело, и я даже снова застываю на пару секунд в проеме, еще раз удивившись происходящему.
Сережа сидит слишком счастливый. Собранный, но счастливый, по глазам вижу.
Он кидает быстрый взгляд в мою сторону и тепло улыбается, но не встает ко мне, сидит на месте. Понимаю. При папе я бы тоже не рискнула.
– Садись к нам, доча, – говорит папа, и я отмираю, проходя и усаживаясь за стол рядом с Сережей. Близко, если смотреть со стороны, но далеко для того, как хочется нам сидеть.
Внутри меня вся злость и обиды испаряются, когда я понимаю, что он действительно рядом. Все равно, что там было, просто дайте мне его обнять…
Но обняться у нас, конечно, не получается. Мы не рискуем, пока папа рядом, даже смотреть друг на друга.
Я замечаю на подоконнике тот самый букет, о котором говорила мама, и расплываюсь в улыбке, все еще не веря в то, что мы находимся в реальном мире и все происходит всерьез.
Все возвращаются к диалогу, словно до этого просто ставили его на паузу, но все, о чем они говорят, смущает меня раз в сто сильнее, чем молчание и странные взгляды.
– Так что, Сергей, говоришь, что сильно влюблен в мою дочь? – спрашивает папа, явно устраивая этот спектакль для меня одной. Ну спасибо.
– Люблю, – отвечает Булгаков не задумываясь. – Сильно. Настроен серьезно, не подведу больше.
– Ты же в курсе, что она ревела из-за тебя все дни, как приехала, да?
– Папа! – шикаю на него. – Не из-за него я…
– А ну цыц! – рычит папа, быстро взглянув на меня. – Сиди и слушай.
– В курсе, – кивает. Мне резко хочется расхохотаться от его тона и поведения. Он как будто солдат в армии, перед начальством стоит и на вопросы отвечает. – Больше не повторится, исправлюсь, сделаю все, чтобы заслужить прощение, и ваша дочь будет со мной счастлива.
– Будешь счастлива? – снова спрашивает меня, так резко, что я теряюсь и просто киваю головой, как собачка в машине. Осталось только заверещать «будубудубуду» и присвоить себе звание самой странной влюбленной дурочки. – Будет, слышала? – говорит он уже маме, а та опять улыбается.
А что происходит-то вообще? Меня замуж отдавать собрались?
Дальше вообще ад. Папа спрашивает про семью Сережи, про заработок, планы на будущее, перспективы, жилье. Даже о том, чем болел в детстве, ну ужас! Я сама в этом разговоре узнаю о нем столько, что даже запомнить все не получается.
Потом начинается второй экзамен. Папа тестирует Сережу на знание его дочери. Любимый цвет, еда, цветы, фильм, музыка. Я даже не уверена, что обо всем этом знает сам папа, отчего я тихонько переглядываюсь с мамой и хихикаю.
– Ну ты еще, сколько мне лет, спроси, – ворчу.
– Девятнадцать, – на автомате отвечает Сережа, глядя на меня, и это первый раз за последние два часа, когда мы смотрим друг другу в глаза.
Как я соскучилась… Мне безумно хочется его обнять, и в глазах самого Сережи я вижу такую же тоску. Но никак…
Но вдруг у папы неожиданно звонит телефон. Он берет трубку, но из кухни не выходит, продолжая подрабатывать надзирателем.
Мама зачем-то уходит в другую комнату, а папа встает и начинает мерить шагами кухню, и каждую секунду, когда он стоит к нам спиной, Сережа умудряется коснуться меня. Он трогает пальцем мою руку, касаясь едва ощутимо, но даже этого достаточно, чтобы меня осыпало с ног до головы мурашками.
– Что? Иру? Сейчас дам, – говорит папа в трубку и выходит из комнаты, видимо, чтобы передать трубку маме.
И мы срываемся!
Сережа тут же поворачивается ко мне, обхватывает мое лицо обеими руками и улыбается как сумасшедший, быстро прикасаясь к губам несколькими поцелуями.
– Боже, Карамелька моя, как я по тебе скучал, – шепчет он отрывисто и снова целует, а я кладу свои руки поверх его и умираю от счастья, что он рядом.
– Сережа…
– Ну приехали! – звучит голос отца, и мы отлипаем друг от друга за мгновение. Ну все. Сереже конец… – Мы еще не все обсудили, кто разрешал трогать мою дочь?
– Простите, – говорит Сережа, – но очень скучал, не сдержался. Это буквально автоматически происходит, магнитом тянет.
– Магнитом его тянет, – ворчит папа, возвращаясь на свое место. – А тебя тянет? – снова обращается ко мне.
Киваю. Тянет, конечно, врать я, что ли, буду?
– И любишь его? – Снова кивок. И в подтверждение слов тяну руку Сереже, переплетая пальцы с его. Он бы не сделал это на нашей территории, опасно, а мне можно. Я надеюсь. – И что мне с вами делать?
А вопрос-то хорош. Я и сама не слишком понимаю что. Он приехал, а дальше? Тут жить, с родителями? Я не готова прятаться для каждого невинного чмока.
– Отпустить, если Алена не против, – говорит Сережа.
Отпустить? Куда?
И, видимо, на моем лице такое недоумение отражается, что папа тут же спешит мне все объяснить:
– Твой благоверный, Аленушка, приехал, чтобы тебя забрать. Говорит, что любит, и квартира у него есть, жить там с тобой собрался. Клянется, что никогда не обидит, будет ценить и беречь, готов даже жениться, если без брака я тебя не отпущу. Твое согласие просит. Согласна?
А… что?
«Что» – слово дня какое-то у меня сегодня, но я повторюсь! Что?
В смысле – приехал меня забрать? Серьезно? Это тоже не шутки?
Моргаю быстро-быстро и перевожу взгляд на Сережу. Смотрит на меня с таким ожиданием, что я понимаю: не шутки…
А согласна ли я уехать-то с ним?
Опускаю взгляд. Думаю. А потом поднимаю, а там все те же глаза. Мои. Которые даже за два года и его сумасшедшую трансформацию не изменились и остались самыми родными и надежными в мире.