Помимо людей из племени Аурианы здесь держали невольников, о которых она слышала только из легенд: светлоглазых обитателей заморских земель севера, арабов, сарматов с суровыми, непроницаемыми лицами и высоких мужчин с черной блестящей кожей, родившихся на крайнем юге этого мира.
Все женщины отличались крепким телосложением. Исключение лишь составляла уроженка острова Альбион, которая стояла перед Аурианой. У нее была тонкая, стройная фигура, шелковистые волосы золотистого цвета и небольшие, белые руки, которые до этого знали лишь вязание на спицах. Судьба этой женщины вызывала у Аурианы большую тревогу. Все остальные, хоть и не умели обращаться с оружием, но производили впечатление способных научиться этому. Женщине с Альбиона больше бы подошло прислуживать какой-нибудь госпоже из рода патрициев и жить с ней в роскошном особняке, а не здесь. Чем больше Ауриана думала о ней, тем больше тревожилась.
Коракс замолчал, посмотрел на строй гладиаторов и снова заговорил, на этот раз спокойно и уверенно.
— Жизнь здесь очень простая, мои друзья. Одни животные могут научиться, другие — нет. Но если вы хорошенько запомните мои слова, у многих из вас появится шанс продлить свою жизнь… А кто-то, может быть, добьется и славы, — его голос внезапно повысился до пронзительного визга. — Поэтому слушайте меня внимательно, вы, сборище болванов и ублюдков! Вторым вашим главным достоинством станет отвага. Чем скорее вы обретете ее, тем меньше останется на ваших телах следов от раскаленного клейма. Вы не должны даже моргать, когда вам в лицо будут бросать кинжал. К жизни и смерти вы должны относиться равнодушно. Вы научитесь наносить удар первыми и рисковать своей жизнью. Зрителям не нравятся гладиаторы, которые трясутся от страха. Даже в момент поражения вы не должны позорить нашу школу, уклоняясь от последнего удара, который отправит вас в потустороннее царство. Вы должны сами подставить горло мечу вашего противника. Но первейшее ваше достоинство — послушание. Вы должны беспрекословно повиноваться всем приказам старших.
Ауриана почувствовала глубокое презрение. Каким же странным и непонятным казался этот народ-завоеватель, в котором все от простолюдина до патриция наперебой расхваливали послушание и покорность. Почему такой гордый народ так охотно превращается в раба?
Коракс опять стал расхаживать по арене вихляющей походкой. Его круглая, большая голова казалась посаженной прямо на плечи, словно какой-то гигант пытался вбить его в землю, ударяя молотом по макушке, но потом отказался от своего намерения, поняв всю тщетность своих усилий. Голова Коракса была несокрушимой, хоть и вдавленной в плечи.
— Вам не разрешается разговаривать с гладиаторами Первого и Второго ярусов, пользоваться их женщинами и подарками. Но особая кара настигнет того, кто поднимет руку на наставника. Завтра на ваших глазах новичок-гладиатор, негодяй, пытавшийся убить помощника наставника, будет брошен на растерзание индийскому тигру.
После этой фразы Коракс опять сменил тон на более благожелательный, и в его голосе зазвучали подбадривающие нотки.
— Те из вас, кто проявит исключительную доблесть, получат все! Вам вручат денежное вознаграждение. В случае победы вы будете иметь четверть стоимости раба. Вы будете пользоваться некоторой свободой. Несколько избранных пополнят ряды бессмертных. Великие мира сего будут с восхищением произносить ваше имя. Кто из преступников и бродяг мог этим похвастать? Пару-другую из вас, возможно, отпустят на волю и сделают гражданами великого Рима! Как видите, не все для вас потеряно. Один раз в девять дней и по важным праздничным датам, посвященным божествам, покровителям Рима: Беллоне, Немезиде и Марсу вам будет предоставляться день отдыха. И еще одно приятное сообщение. Поскольку императорское казначейство выделило специально для нас средства, то вы после смерти не будете выброшены на свалку вместе с падалью, дохлыми кошками и собаками, как это было раньше. Вам будут устроены приличные похороны.
— Слава богам хотя бы за это! — прошептала Суния.
Ауриана слегка повернула к ней голову и глазами приказала замолчать.
— Как вам, наверное, уже известно, мы и так откладываем часть наших доходов на похороны, так что за вашими гробами будет идти небольшая процессия с благовониями и плакальщиками. Кто-то из вас проживет достаточно долго, чтобы познать простую истину — искусные фехтовальщики этой школы во всех отношениях лучше этих ничтожных паразитов, упивающихся видом пролитой крови и прожигающих жизнь, делая на вас ставки. Ваше мужество и храбрость — подлинные, они помогают понять мелочную, суетливую сущность людей, находящихся по ту сторону арены. Пусть они доказывают свою смелость тем, что наблюдают за вашими поединками! Если бы им довелось хоть день побыть в вашей шкуре, они как крысы разбежались бы в разные стороны и больше близко бы не подошли к арене. А у вас будет то, чем вы еще не располагаете — уважение ваших старших товарищей, самых отважных бойцов этого города и всего мира. В том-то и заключается секрет нашего успеха — нам недостаточно просто сравняться с изнеженным, женственным патрицием, чьи состоятельные предки оставили ему наследство, нам нужно превзойти его!
Вокруг головы Сунии закружилась назойливая муха. Женщина рассеянно махнула рукой, отгоняя насекомое.
— Эй ты, там! — взгляд Коракса упал на Сунию, и на его лице появилось злорадное выражение. — Насколько мне помнится, я приказывал вам не двигаться! Выйди вперед!
Ауриана инстинктивно шагнула вперед и, схватив Сунию за плечо, заставила ее остаться на месте.
Взгляды Коракса и Аурианы скрестились. Помощник наставника почувствовал тревогу. Долгий опыт подсказывал ему, что ситуация непредсказуема, и действовать нужно осмотрительно. Эта женщина, похожая на фурию, могла доставить ему большие неприятности судя по яростному, неукротимому огню в ее глазах.
«Вечно мне не везет, — подумал Коракс, проклиная свою судьбу. — Всех беспокойных и неуправляемых посылают ко мне».
— А, верность старой дружбе! — насмешливо проговорил он. — От этих чувств даже мне скоро придется зарыдать. А что станет с твоей любовью к ней, ты, упрямая ослица, когда тебе прикажут убить ее?
При этих словах Коракс едва заметно кивнул четырем дюжим помощникам-рабам, на которых были кожаные фартуки с пятнами засохшей крови. Они вынули из жаровни раскаленные металлические прутья и стали медленно приближаться к Ауриане.
Коньярик оглянулся назад, стараясь поймать взгляд Аурианы и глазами внушить ей, что лучше повиноваться Кораксу. Его правая рука сжалась в кулак, словно приготовившись метнуть копье. Торгильд не смотрел на нее. Он закрыл глаза и дрожал от ярости.
— Ауриана, отпусти меня, — прошептала Суния. — Не стоит из-за пустяков рисковать собой. Ведь они могут искалечить тебя.
Но Ауриана удерживала ее по-прежнему, словно от этого зависела вся ее дальнейшая судьба. Слишком долго она была лишена всех видов оружия, кроме присутствия духа и терпения. В последнее время полная зависимость от воли и прихотей тех, кто пленил ее, просто сводила с ума. Ее дух восстал против такого положения, против терпеливого выжидания. Даже зависимость от Марка Юлиана унижала ее не терпящую никаких ограничений натуру, хотя ей отлично было известно, что без помощи этого человека спасение невозможно. Она боялась взглянуть на свое отражение в воде, чтобы не увидеть там покорности и упадка духа. Днем ей как-то еще удавалось скрывать от своих соплеменников все глубже проникающее в ее душу отчаяние, но, во тьме ночи на охапке соломы мужество иногда покидало Ауриану, и она лила беззвучные слезы слепой ненависти, творя про себя страстные молитвы Марку Юлиану, словно он был богом.
Приспешники Коракса окружили ее со всех сторон и стояли теперь так близко, что она ощущала жар, исходящий от раскаленных железных прутьев в их руках. До ее ушей долетел сухой треск плетки и крик. Она поняла, что Коньярик пытался пробиться к ней на помощь.
Обнаженная рука Аурианы вдруг почувствовала прикосновение клейма. Боль была настолько свирепой, что глаза ее на несколько мгновений потеряли способность видеть. Она взвизгнула, не узнавая своего голоса, затем отпустила плечо Сунии и упала на колени, ухватившись рукой за обожженное место. Два прислужника схватили Сунию и подтащили к Кораксу, а два других остались рядом с Аурианой.
В то время как Суния стояла перед Кораксом, тот приказал слуге принести из арсенала короткий меч. При виде этого оружия каждый из невольников почувствовал непроизвольный ужас от его блестящего острого лезвия.
— Пока твое обучение не закончится, тебе еще рано держать в руках такой меч, — многозначительно растягивая слова, произнес Коракс, подняв меч и держа его параллельно земле. — Но преподать урок храбрости уже можно. Посмотри, какой острый конец меча, не правда ли?
Суния извивалась, как животное, попавшее в капкан, ее глаза лихорадочно блестели и метались по сторонам. Из горла раздалось слабое завывание. Коракс опустил меч и подошел к Сунии поближе. В его глазах была заметна серьезная сосредоточенность, с которой он выверял расстояние для точного выпада.
— А ну, держите ее крепко! — послышалась его команда, отданная вполголоса.
И тут же за словами Коракса последовали ругательство и злобный вой. Ауриана укусила за руку одного из служителей, державших ее.
— Не упустите эту сучку, не то я пошлю вас работать в хранилище трупов!
Коракс изменил положение своего тела. Мускулы его ног напряглись, а глаза, прищурившись, уставились на Сунию. Всю свою волю и умение он собрал в кулак, который держал рукоятку меча. Сейчас ему нужно было продемонстрировать этим новичкам мастерство высшего класса, показав, как нужно делать выпад при атаке. Суния зажмурила глаза и отвернула голову.
— Открой глаза, трусливая сова!
Суния чуть-чуть раздвинула веки.
— Так значит, мухи мешают тебе, верно?
С этими словами Коракс совершенно неожиданно сделал выпад. Движение было столь молниеносным, что присутствовавшие успели заметить лишь блеск металла в воздухе. В следующий миг все увидели, что между острием меча и правым глазом Сунии было не больше расстояния, чем толщина мизинца. Если бы у Коракса не было чувства дистанции, развитого долгой практикой, женщина наверняка отправилась бы на тот свет.