Он поднял взгляд и увидел высокого смуглого инопланетянина — тот стоял у закрытых дверей и смотрел на него. На мгновение ему показалось, что это посол Хьюэн, но это был кто-то другой — худой, со слишком прямой, болезненного вида спиной. На нем была одежда различных оттенков серого.
— Чем могу вам помочь? — спросил он; поставив сумку у ног, он запустил в нее руку и принялся шарить там. Другой рукой он сделал неопределенное отвлекающее движение. — Например, научить вас хорошему тону. Здесь, прежде чем войти, принято стучать.
— Господин Джойлер Вепперс, меня зовут Пребейн-Фрултеза Йайм Люйтце Нсокий дам Волш, — сказала фигура; голос ее звучал довольно странно — он был похож на женский, а слова явно не совпадали с движениями губ. — Я из Культуры. Я здесь, чтобы задержать вас по подозрению в убийстве. Вы пойдете со мной?
— Как бы мне использовать вот это? — сказал он, одним движением поднимая пистолет — инопланетную штучку — и нажимая на его спусковой крючок. Раздался громкий хлопок выстрела, в погруженном в сумрак кабинете сверкнула вспышка — и фигура исчезла в серебряном мерцании. Двери — а фигура стояла прямо перед ними — распахнулись на своих петлях, сорвались и повисли наискосок в коридоре за облаком поднявшейся черной пыли, в каждой из створок образовалась полукруглая дыра, по кромкам которой сверкали желто-белые искры. Вепперс посмотрел на пистолет — давний подарок джхлупианца Ксингре, — потом на все еще раскачивающиеся створки дымящихся дверей и, наконец, на пятно на ковре в том месте, где только что стояла фигура. — Гммм, — промычал Вепперс.
Он пожал плечами, встал, засунул пистолет за пояс, защелкнул замок сумки, помахал рукой, разгоняя зловонные пары, и направился к разбитым дверям, которые теперь занимались огнем.
— Джаскен.
Он услышал у себя за спиной женский голос, окликающий его. Аккуратно положив картины на пол верхолета, он повернулся. Нольен остановился в дверях и над кипой картин в его руках смотрел на молодую женщину, стоящую у дверей пилотской кабины. Возможно, его напугало вихрящееся плетение светлых линий татуировки на ее лице.
— Госпожа, — сказал Джаскен, кивая ей.
— Это я, Джаскен.
— Я знаю, — сказал он, неспешно повернул голову, кивнул Нольену. — Оставь это здесь, Нольен, больше ничего не надо. И уходи. Постарайся уйти как можно дальше от дома.
Нольен положил картины, помедлил.
— Уходи, Нольен, — повторил Джаскен.
— Слушаюсь, — сказал молодой человек и повернулся спиной к Джаскену.
— Ты позволил ему убить меня, Хиб.
Джаскен вздохнул.
— Нет, я пытался его остановить. Но по большому счету — да. Наверно, я мог сделать больше. И, наверно, я мог его убить, после того как он убил тебя. Так что я не лучше его. Можешь меня ненавидеть, если хочешь. Я не претендую на звание порядочного человека, Лед. И потом, есть еще такая вещь, как долг.
— Я знаю. Я думала, что ты испытываешь ко мне что-то в этом роде.
— Но первейший мой долг — перед ним, нравится это нам или нет.
— Потому что он платит тебе, а я всего лишь позволяла тебе трахать меня?
— Нет. Потому что я связал себя обещанием служить ему. Я никогда не говорил тебе ничего такого, что противоречило бы этому.
— Да, не говорил, верно? — Она улыбнулась ему едва заметной улыбкой. — Наверно, я должна была заметить это. Как это корректно с твоей стороны, хотя при этом ты… тайком пользовался его собственностью. А все эти словечки нежности — как много я для тебя значу, на что мы можем надеяться в будущем. Ты эти свои слова взвешивал потом, обдумывал? Пропускал их через юриста в твоей голове, отыскивал в них нестыковки?
— Что-то в этом роде, — сказал Джаскен, встречаясь с ней взглядом. — У нас не могло быть никакого будущего, Лед. Во всяком случае такого, которое ты себе воображала. Так, перепихнуться несколько раз у него за спиной, чтобы никто не засек, пока одному из нас это не наскучило бы или пока он бы не дознался. Ты была обречена вечно оставаться в его собственности, неужели ты этого никогда не понимала? Мы бы никогда не смогли убежать вдвоем. — Он опустил глаза, потом снова посмотрел на нее. — Или ты хочешь мне сказать, что любила меня? Я всегда думал, что взяла меня в любовники, только чтобы отомстить ему и иметь поддержку, когда надумаешь бежать в следующий раз.
— Что, ни хера у меня не получилось, да? — горько сказала она. — Ты помог ему выследить меня.
— У меня не было выбора. Не обязательно тебе было убегать. Я…
— Правда? Вот, значит, что ты ко мне на самом деле чувствовал.
— Как только ты убегала, я делал то, что требовал от меня долг.
— Значит, это были не слова, а пустышки. — У нее набежали слезы в глаза, но она быстро вытерла обе щеки тыльными сторонами ладоней, размазав слезы по линиям татуировки. — Тем глупее с моей стороны. Потому что я вернулась, не просто чтобы убить Вепперса. Мне нужно было спросить, как… — Она замолчала, проглотила слюну. — Для тебя это ничего не значило?
Джаскен вздохнул.
— Конечно, значило кое-что. Сладость. Мгновения, которые я никогда не забуду. Но эти слова никак не могли значить то, что тебе хотелось.
Она рассмеялась без всякой надежды и веселья.
— Тогда я просто дура, да? — сказала она, встряхнув головой. — Я ведь и в самом деле думала, что ты, может, любишь меня.
На его лице появилась скупейшая из возможных улыбок.
— Почему же — я любил тебя всем сердцем и с самого начала.
Она смерила его взглядом.
Он смотрел на нее, глаза его сверкали.
— Просто дело в том, что одной любви недостаточно, Лед. Не всегда. Не в наше время. А может, и никогда. И никогда рядом с людьми вроде Вепперса.
Она посмотрела на пол верхолета, обхватила себя руками. Джаскен посмотрел на часы в перегородке верхолета.
— До второй волны остается всего какая-то четверть часа, — сказал он. — Ты как-то очень быстро сюда добралась. Можешь с такой же скоростью и убраться?
Она кивнула, шмыгнула носом, снова вытерла щеки и глаза.
— Сделай кое-что для меня, — сказала она.
— Что?
— Улетай.
— Улетать? Не могу же я…
— Сейчас. Просто возьми и улети. Спаси слуг и персонал. Но его оставь здесь, со мной.
Она заглянула в его глаза. Джаскен медлил, челюсть его двигалась. Она покачала головой.
— Ему все равно конец, Хиб, — сказала она. — НР, Науптра, они все знают. Они перехватывают все разговоры между ним и ДжФКФ, знают о его соглашении, знают, как он провел их. Культура тоже все знает. Адов больше нет, так что он не может воспользоваться ими, чтобы спастись. Он столько всего натворил — ему это теперь не сойдет с рук. Даже если Энаблемент может закрыть глаза на такие выкрутасы, ему придется отвечать перед Культурой и НР. — Она улыбнулась одними губами, глядя на него чуть ли не с отчаянием. — Он наконец-то напоролся на людей более влиятельных, чем он сам. — Она снова покачала головой. — Но суть вот в чем: тебе его не спасти. Теперь ты можешь спасти только себя. — Она кивнула, показывая на открытую дверь верхолета. — И всех, кого ты сможешь здесь найти.
Джаскен посмотрел в один из потолочных иллюминаторов верхолета на небеса над тускло освещенным особняком. Стена дыма, наводящая на мысль о конце света, подсвечивалась снизу пламенем.
— А ты? — спросил он.
— Не знаю, — ответила она. — Я попытаюсь его найти. — Теперь настала ее очередь задуматься. — Я его убью, если получится. Видишь — я не обманываю.
— Убить его будет нелегко.
— Я знаю. — Она пожала плечами. — Может, мне и не придется. Меня доставили сюда на том условии, что со мной будет и один человек из Культуры, который предложит ему сдаться.
Джаскен хмыкнул.
— И ты думаешь, из этого что-то получится?
— Нет. — Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
Джаскен некоторое время смотрел ей в глаза, потом завел руку за спину и вытащил маленький пистолет, держа его за ствол, передал ей.
— Попробуй в сейфовой комнате номер три.
Она взяла пистолет.
— Спасибо. — Их руки не соприкоснулись, когда он передавал ей оружие. Она посмотрела на пистолет. — А он сработает? — спросила она. — Корабль собирался блокировать все электронное оружие.
— Большинство и без того выведено из строя, — сказал Джаскен. — Но этот работает. Тут металл и химия. Десять выстрелов. Предохранитель на той стороне, на которую ты смотришь, — сдвинь рычажок до появления красной точки. — Он посмотрел, как она сдвигает рычажок, и понял, что она в жизни не держала в руках никакого оружия. — Береги себя, — сказал он. Еще одна неуверенная пауза, во время которой он, казалось, думал, не подойти ли к ней, не обнять ли, не прижать ли к себе, поцеловать, но тут она сказала:
— И ты тоже. — Она повернулась и пошла прочь по двору.
Джаскен несколько секунд стоял, вперившись взглядом в пол, потом скользнул взглядом по картинам в их золоченых рамах.
Под аркой, ведущей в главный холл, Ледедже увидела молодого слугу Нольена, сидевшего на корточках.
— Ты же должен был уйти, Нольен, — сказала она.
— Я знаю, госпожа, — ответил он. Судя по его виду, он тоже плакал.
— Возвращайся к верхолету, Нольен, — сказала она. — Господину Джаскену будет нужна помощь — он собирает людей, чтобы вывезти их в безопасное место. Давай быстрее. Время еще есть.
Нольен побежал к верхолету, он помог Джаскену выкинуть на землю картину, а потом они побежали собирать людей.
Он спешил по лестнице в подвал. Освещение здесь было слабое, а он забыл, на каком этаже находятся самые глубокие из его сейфовых. Он вызвал было лифт, но, глядя, как на щитке мигает индикатор этажей, выкидывая код ошибки, понял, что в данных обстоятельствах лучше ему не заходить в кабину, даже если она и придет на вызов.
Он остановился на последней площадке над темным пространством внизу, покопался в сумке, вытащил оттуда очки ночного видения — более легкую и менее громоздкую разновидность окулинз, какие надевал Джаскен, но и менее чувствительную. Но очки не работали, и он швырнул их в темноту. Потом он попытался включить фонарик, но и фонарик не действовал. Он шарахнул им об стену — получил от этого удовольствие. По крайней мере, сумка стала легче.