Теперь Анне предстояло проехать через весь Лондон, чтобы добраться до Пита. Меньше всего ей хотелось сейчас ужинать — нужно было тщательно просмотреть все, что отдала ей Конни, и ежедневник Донни Петроццо. Когда она подъехала к дому Пита и, не выходя из машины, наскоро причесалась и подкрасила губы, было пятнадцать минут десятого.
Пит жил на зеленой улице в Хэмпстеде, за зданием кинотеатра. Анна удивилась, что он поселился в таком красивом доме, — ей почему-то казалось, что он должен жить в квартире недалеко от Ламбета, где находилась лаборатория. Она нажала кнопку звонка, испытывая неловкость оттого, что приехала с пустыми руками.
Пит открыл дверь и остановился на пороге, уперев руки в бока:
— Ну знаете, я уже и ждать перестал!
Дверь открывалась прямо в большую комнату с местом для кухни и столовой в удаленной от входа части. Комната была красиво обставлена: большие белые диваны, огромный плазменный телевизор, тут же проигрыватель, по стенам — полки из сосны. Пол — из гладких сосновых досок, и даже в кухне — сосновые навесные шкафы и старый сосновый стол, на котором стояла ваза со свежими цветами.
— Очень красиво, — заметила Анна, отдавая Питу пальто.
— Я тут едва не зачах, пока вас дожидался, — пошутил он.
— Давно здесь живете?
— Два года. Тут было три комнаты и маленькая прихожая со встроенными шкафами, а я убрал стены и сделал одну просторную комнату. Наверху только спальня и ванная да крохотная комнатушка, которая служит кабинетом.
Анна прошла в кухню, и он подал ей большой бокал на высокой ножке, полный холодного белого вина.
— Будем здоровы, — произнес он, коснувшись ее бокала своим, — я уговорил полбутылки, пока ждал.
— Простите. Обстоятельства изменились.
— Вечно они меняются. Ну, присядьте. Сейчас подам ужин — умираю от голода.
— Я тоже. Кажется, я не обедала.
Сначала Пит разложил по тарелкам салат с орехами, рублеными яблоками и мелко порезанными апельсинами, к которому полагался свежий теплый хлеб. Потом заглянул в духовку.
— Лазанья крепко запеченная.
— Я люблю, чтобы сыр сверху был хрустящим, — ответила Анна, приступая к салату.
— Будет вам хрустящий. — Он сел напротив нее.
Анна широко улыбнулась:
— Очень вкусно! Вы, похоже, прекрасно готовите.
Он склонил голову набок и рассмеялся:
— Это же просто салат.
— Ну да, но заправка… и свежий хлеб!
Он опять рассмеялся, наблюдая, как она густо намазывает масло на хлеб.
— На нашей улице хорошая булочная, — а вообще, район у нас многонациональный.
Анна ела и облизывалась. Он сказал «у нас».
— Вы живете не один?
— Оговорился по привычке. Жил не один — с женой.
— Вы женаты?
— Был женат. Сейчас разводимся.
— Простите.
— Не за что. Все вполне прилично. К счастью, у нас нет детей, так что никто не пострадает — просто договариваемся, кому что достанется. Вообще-то, могли бы и догадаться — слишком мало мебели. Эллен переехала в Суррей, поближе к работе: она математик и преподает в Кингс-колледже. А вы где живете?
Он долго смеялся, пока она описывала свою новую квартиру, сирены, нераспакованные коробки и стычки с мистером Берком, так называемым начальником охраны. Слушая ее, он долил вина в ее бокал и убрал салатные тарелки, готовя место для лазаньи. У него была приятная, мягкая и очень заразительная манера посмеиваться. Анне было с ним легко, и она порадовалась, что приехала.
Подавая лазанью, он спросил, есть ли у нее партнер. Она принялась объяснять, что продала старую квартиру и купила новую для того, чтобы избавиться от воспоминаний. И была благодарна ему за то, что он не стал расспрашивать о «воспоминаниях», а перевел разговор на дело, которое они расследовали.
— У нас появилось кое-что интересное. Вообще-то, не у нас, а у старины Эвана Филдинга. Я как раз был у него в лаборатории, когда он это обнаружил.
— Что именно?
Пит пояснил: Филдинг никак не мог понять, что же явилось причиной смерти Петроццо, и убил много времени, пытаясь ее установить. В конце концов он велел своим ассистентам еще раз осмотреть тело сантиметр за сантиметром.
— Они ничего не могли найти — Филдинг сказал, что Петроццо просто перестал дышать, — но потом заглянул ему в рот и обнаружил под языком след укола, будто от булавки. Кто-то ему что-то вколол. Теперь Филдинг пытается выяснить, что именно.
— Успешно?
— Пока я был в лаборатории, нет, но потом он мне позвонил. Вы ведь знаете, какой он сдержанный, а тут был по-настоящему взволнован, хоть и подчеркнул, что пока не уверен на сто процентов.
— И что это оказалось?
— Легкий след наркотика под названием фентанил. Он был введен весьма жестоким способом и оставил небольшой налет на двух передних нижних зубах.
— Что такое фентанил? — спросила Анна, доедая все до крошки.
Пит поднялся со стула и принес ей добавки, которую она с удовольствием приняла; потом достал из холодильника вторую бутылку вина.
— Это сильнодействующий опиат, невероятно мощный. Для сравнения: морфин дают в миллиграммовых дозировках, а фентанил прописывают в микрограммах — такой он сильный. Очень быстро действует; его широко применяют в Америке в экстренной хирургии. Сильное болеутоляющее, при этом очень быстро выводится из организма. Действие героина, к примеру, длится около часа, а этот наркотик действует мгновенно и приносит облегчение примерно через минуту.
Анна положила вилку:
— Значит, Донни Петроццо ввели фентанил?
— Да, возможно, и, вероятно, доза была смертельной. Думаю, его держали, когда делали укол, а потом запихнули в мусорные мешки.
— И засунули в «мицубиси».
Пит унес тарелки и собрался варить кофе.
— Что еще вы знаете об этом наркотике? — спросила Анна.
— Только то, что рассказал. Вам с сахаром?
— Без сахара и черный — мне еще до дому нужно добраться.
Пит составлял посуду в посудомоечную машину и, не глядя на Анну, предложил:
— Вы можете остаться.
Анна вспыхнула и торопливо ответила:
— Нет-нет. Я поеду домой.
— Дело ваше, — сказал он, все еще стоя к ней спиной.
— Фентанил, — повторила она.
— Именно, только не выдавайте меня. Вы же знаете Филдинга — сейчас он пишет полный токсикологический отчет, который никому не передаст, пока не будет совершенно уверен, а это займет от восьми до десяти недель.
— Но вам-то он почему сказал, если сомневается?
— Он сказал всего лишь о возможной причине. Наверное, мне не стоило об этом упоминать.
Он включил кофемолку, и разговор пришлось на время прервать.
— Не знаете, удалось что-нибудь обнаружить в машине?
— Кажется, следы крови, очень немного, на сиденье шофера, но их еще не исследовали.
— И больше ничего?
— Увы, все хорошо протерли. Может, найдут что-нибудь в бардачке; там, кажется, была карта, с которой еще предстоит поработать.
Анна открывала бардачок и рассматривала карту. Сейчас она могла лишь надеяться, что не смазала отпечатки.
— Я была в перчатках, — сказала она, и Пит повернулся к ней лицом. — Я его открывала и осмотрела карту. Там еще был листок из блокнота.
— Безобразница! Вы же знаете, как легко стереть отпечатки с бумаги.
— Простите. Правда, мы тогда еще не знали про труп.
— Кофе с конфетами, — объявил он, ставя перед ней чашку.
Они вновь сидели друг против друга, но теперь возникла неловкая пауза.
— Послушайте, вы действительно можете остаться, — повторил он. — Это очень удобный диван.
— Нет, лучше поеду — день выдался тяжелый.
— Для нас обоих.
— Верно, но вечер удался.
— Вот и хорошо.
— Может, в следующий раз поужинаем у меня? Готовлю я.
— С удовольствием.
Анна отпила кофе.
— Правда, не знаю когда. Кажется, на этой неделе выходные отменяются. Может, как-нибудь на следующей?
Пит взглянул на нее, склонив голову:
— Как скажете.
Он взял свою чашку и предложил перейти в гостиную — там удобнее. Анна боялась, что он устроится рядом с нею на диване и начнет приставать.
Она ошиблась. Он сел в кресло.
— Ваше мнение обо всем этом? — спросил он.
— Мое мнение? О деле в целом?
— Ну да.
— Не знаю. Пока оно похоже на головоломку, в которой недостает многих частей.
— Например?
Анна вдруг почувствовала, насколько устала, и ей не хотелось объяснять свою точку зрения или обсуждать дело.
— Просто многое не стыкуется, — ответила она.
— Что именно?
Анна вздохнула:
— Например, самый главный вопрос: что Фрэнк Брендон делал в этом притоне?
— Приехал за дозой.
— Может быть.
— Если ты подсел, поедешь за дозой в любую дыру, будь она в Чолк-Фарм или где похуже, и ничего удивительного в том, что он ездил в притон. Люди еще и не так рискуют.
— Пит, по совести говоря, я совсем выпадаю в осадок.
— Простите.
— Ничего, просто за день столько всего случилось: встреча с психически больной вдовой Донни Петроццо, и допросы парней, которые покупали в притоне наркотики, и разговор с девушкой, которая замуж за Фрэнка собиралась… вот оно все и сказывается. — Анна допила кофе. Было около одиннадцати.
— Еще бы не сказывалось. — Он встал с кресла и улыбнулся. — Вам пора домой.
Анна кивнула и потянулась за портфелем:
— Спасибо за вечер.
— Не за что, Анна, — и жду вашего звонка, да? — Он поцеловал ее в щеку и проводил до машины. — Спокойной ночи.
Она улыбнулась, повернула ключ в замке зажигания и завела мотор. Он подождал, пока она отъедет, потом вернулся в дом и скрутил огромный косяк.
Спать Анна отправилась за полночь. Сон не шел: сначала она перебирала в уме все «дырки» в деле, потом думала о сегодняшнем вечере и о Пите Дженкинсе.
Она пришла к выводу, что он ей по-настоящему нравится, только она почему-то не решается открыто проявлять свою симпатию. Он так не похож на Джеймса Ленгтона — без сомнения, намного лучше, — но даже это сравнение означало, что, засыпая, она думала о Ленгтоне, от которого никак не могла излечиться. После всех прошедших месяцев она все еще была в его власти. И понимала: несмотря ни на что, все еще любит его.