— Нет, спасибо.
Гордон намеревался попросить добавки и уже протянул Гонор чашку, но поставил ее обратно, увидев, что Анна поднялась и отнесла свою чашку к раковине.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, у меня есть посудомоечная машина! — сказала Гонор.
— Место здесь чудесное, и от глаз укрыто.
— Да уж, даже бродяги редко забредают, слава богу.
— Если не знать о вашей ферме, ее ни за что не найти.
— Точно.
— Вы работаете?
— Нет, времени не остается: ухаживаю за нашей животиной. Но я люблю писать красками. Держала когда-то в Оксфорде антикварный магазинчик, правда, ничего особенного там не было, так, ерунда всякая. В отличие от сестры, меня никогда не привлекали материальные ценности.
Анна открыла дипломат и достала фотографию «мицубиси»:
— Вы не видели здесь этой машины?
Гонор взглянула на фотографию и пожала плечами:
— Нет. К нам редко кто приезжает, особенно на таких машинах, — вид у нее чудовищный.
— И не слышали о человеке по имени Донни Петроццо?
— Нет.
— А об Александре Фицпатрике? — спросила Анна, пристально глядя в красивые, широко открытые глаза Гонор.
— Нет. — В лице Гонор не дрогнул ни один мускул.
— Энтони Коллингвуд?
— Нет.
Последней Анна показала фотографию Фрэнка Брендона:
— Это — муж вашей сестры.
— Правда? Повторяю: никогда с ним не встречалась.
Анна убрала фотографии. Гонор посмотрела на Гордона:
— А вы ни о чем не хотите спросить?
— Пожалуй, нет.
Гонор дружелюбно рассмеялась, затем взяла поднос и начала убирать со стола посуду, словно подводя итог разговору. Однако Анна еще не все разузнала. Проходя мимо Гордона, она незаметно сунула ему в руку записку.
— Не покажете мне дом? — любезно попросила она. — Хотелось бы осмотреть его целиком.
Гонор напряженно улыбнулась:
— Ну что ж, смотреть тут особенно не на что, но прошу…
Анна прошла вслед за ней в переднюю, где валялись высокие резиновые сапоги, зонтики, старые складные стулья, а на выгоревших обоях «под ткань» висело несколько потемневших от времени эстампов.
— Давно собираемся навести здесь порядок, да руки никак не доходят. — Гонор открыла дверь в большую комнату, пропахшую плесенью. — Этой комнатой мы почти не пользуемся: она выходит на север и в ней практически не бывает солнца.
Гонор начала подниматься по лестнице, Анна шла следом. Они вошли в большую спальню, стены которой были сплошь уставлены полками с книгами; однако мебель в комнате выглядела вполне современной, особенно большая двуспальная кровать. Дальше оказалась маленькая спальня для одного человека, все свободное место в которой занимали картины, подрамник, кисти, краски и прочие необходимые для занятий живописью предметы. Понятно, почему сестра Гонор не приезжает сюда надолго, подумала Анна.
— Здесь я работаю. Еще я делаю керамику, у меня даже есть небольшая печь для обжига в одном из подсобных помещений во дворе.
— Как здесь спокойно, — заметила Анна, глядя в окно.
Гонор неожиданно подошла к ней ближе:
— Что вы ищете? Никак не могу понять, зачем вы приехали.
— Мы расследуем дело об убийстве мужа вашей сестры. В таких случаях приходится опрашивать самых разных людей.
— Жаль, что вам пришлось проделать столь долгий путь.
— Зато мы на некоторое время сменили обстановку, — ответила Анна, спускаясь по лестнице вслед за Гонор.
Когда они вернулись в кухню, Гордон как ни в чем не бывало сидел на диване.
— Когда вернется ваш муж? — спросила Анна.
— Это зависит от многих обстоятельств. В дни лекций он возвращается довольно поздно, потому что обедает в Оксфорде со своими приятелями.
— Сегодня у него есть лекции?
— Точно не знаю.
— А если позвонить ему и спросить?
Гонор поколебалась, затем пожала плечами и вышла в переднюю.
Взглянув на Гордона, Анна села рядом с ним.
— За кухней есть еще комната — кабинет или что-то вроде, — там компьютеры, мобильники… — понизив голос, отчитался Гордон.
Анна удивилась, что Гонор пошла звонить в переднюю, а не в комнату, о которой рассказывал Гордон.
— Фотографий там нет?
— Ни одной.
Странно — во всем доме ни одной фотографии. Услышав, что Гонор благодарит кого-то по телефону, явно завершая разговор, они замолчали. Гонор вошла в кухню:
— В кабинете его нет, он ушел около часа назад.
— Значит, едет домой?
— Не знаю.
— А нельзя позвонить ему на мобильный?
— У него нет мобильника — терпеть их не может.
Анна поднялась и взглянула на часы: шестой час. Она улыбнулась, поблагодарила Гонор и направилась к задней двери.
— У вас много сараев и подсобок.
— Да. Некоторыми из них мы пользуемся сами, а некоторые сдаем в аренду фермерам, которые время от времени ставят в них свои тракторы. Хотите пройтись по двору? Правда, там довольно грязно.
Раздался звук подъехавшей машины.
— Похоже, приехал муж, — сказала Гонор.
Профессор Дамиен Нолан, ростом выше метра восьмидесяти, был одет в твидовый костюм с рубашкой в клетку и толстым вязаным галстуком. Войдя в дом, он бросил на пол плотно набитый дипломат. Он был хорош собой: темные волосы чуть тронуты сединой на висках и бакенбардах, загорелый, подтянутый, вполне спортивного вида.
— Здравствуйте. Простите за опоздание: честно пытался приехать раньше, но пришлось утешать студента. — Он улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Как и жена, он держался свободно и непринужденно. — Не слишком рано для бокала вина?
Анна отказалась; он открыл бутылку и налил себе вина. Гонор смотрела на него с неприкрытым обожанием. Он остановился рядом с нею, положив руку ей на затылок.
— Я просто сгораю от нетерпения, — заметил он с улыбкой.
Анна принялась объяснять, для чего они приехали. Гонор, извинившись, вышла — ей нужно было проверить и закрыть на ночь курятник.
Дамиен занял место Гонор, Анна устроилась рядом с ним за столом и принялась задавать ему те же вопросы, что и его жене. Дамиена тоже потрясло известие о смерти мужа Джулии. Но он ни разу не встречался с Фрэнком и ничего не знал ни о Донни Петроццо, ни о прежнем партнере Джулии.
— Знаете, Джулия — роскошная женщина, но, по правде говоря, от нее сплошные неприятности. В те несколько раз, когда она у нас жила, я едва не умер от скуки. Говорить с ней не о чем. Ее интересует только она сама и ее тряпки.
— А ее дети?
Вопрос привел его в замешательство. Затем он пожал плечами:
— Я с ними не встречался. Признаюсь, это то, о чем… — Он помолчал. — Моя жена не может иметь детей, так что…
Анна заметила, что ему никак не удается пристроить под столом свои длинные ноги, и подумала, не мог ли он быть человеком в «мицубиси», но сразу же отвергла это предположение: здоровье у Нолана было отменное и никаких признаков ранения не наблюдалось.
Когда Гонор вернулась в кухню и подошла к раковине вымыть руки, Анна поднялась со стула.
— Спасибо вам обоим за то, что уделили нам столько времени, — сказала она, пожимая руку профессору.
Рукопожатие у него было крепкое. Она едва доставала ему до плеча.
— Звоните, если будет необходимость, — ответил Дамиен.
Ведя машину по темной в сгущавшихся сумерках улочке, Анна глубоко вздохнула.
— Приятная пара, — заметил Гордон.
— Да, очень.
— И красивая.
— Да. — Анна пожевала губами. — Но что-то мне у них не понравилось.
— Правда?
— Правда. Это место — просто идеальное укрытие.
— «Рейнджровер» у него еле дышит.
— Видела.
— И с деньгами у них, похоже, не очень.
— Не очень.
Анне не хотелось продолжать разговор. Чутье подсказывало ей, что за всей их непринужденностью и приятными манерами скрывается нечто иное. Надо бы проверить эту парочку — вот завтра с утра она этим и займется.
Анна вернулась в свой кабинет в девять вечера. Напечатала отчет и пошла в совещательную взглянуть на информационную доску. Ночная смена уже вывесила план работы на завтра, и Анна увидела, что Каннингам назначила очередное совещание на девять утра. Выходя из совещательной, она заметила свет в кабинете Каннингам и хотела войти, чтобы показать, что и в столь поздний час остается на посту. Подошла к окну кабинета, заглянула сквозь полуопущенные жалюзи — и замерла на месте.
Рядом с Каннингам сидел старший суперинтендант Джеймс Ленгтон. Он что-то говорил, и Каннингам внимательно слушала, чуть наклонившись в его сторону. При виде его у Анны едва не началась паническая атака. Ей не хотелось, чтобы подумали, будто она подслушивает, и она подалась назад. Тут Ленгтон приподнялся со стула, словно собираясь уходить. Анна едва не задохнулась и решила поскорее уносить ноги. Встреча с ним ей сейчас никак не нужна, она просто к этому не готова. Анна чувствовала себя маленькой и жалкой, торопливо пробираясь в кабинет, чтобы взять пальто и дипломат. Она уже закрыла компьютер и собиралась выключить свет, когда в коридоре раздался смех Ленгтона и голос Каннингам, приглашающий его взглянуть на информационную доску. Сердце у Анны заколотилось как бешеное. Она знала, что, если Ленгтон откажется, ему придется по пути к выходу пройти мимо ее кабинета и он увидит ее, заглянув в окно. Услышав, что он согласился «в интересах дела», она облегченно вздохнула.
— Прошу тебя, Господи, — забормотала Анна, — не дай ему взяться за это расследование.
Дверь ее кабинета открылась, и Анна подскочила на месте.
— Хотите выпить? — спросил Фил Маркхэм, заглядывая в дверь.
— Еще как, — ответила Анна, схватив пальто и натягивая его на ходу.
— Тогда увидимся в пабе.
— Я выйду с вами.
Он улыбнулся и подождал, пока она выключит свет и закроет дверь.
— Знаете, кто теперь занимается нашим делом? — спросил он, пока они шли по коридору.
— Нет.
— Этот тип Ленгтон, новый старший суперинтендант. Сидит в кабинете шефа как приклеенный — закрылись и совещаются.
— Неужели он возглавит расследование?