— Верно. Он признался, что был в притоне в ту ночь, очень поздно. Но в первый раз Джереми назвал только одно время — семь минут девятого.
— Ну, мало ли что он скажет, — усмехнулся Гордон.
— Но ведь это он дал нам список.
— Ну да.
— Если Джереми не ошибся, этот недоносок Эдди нам соврал: в тот день он приезжал в притон дважды.
Джереми вновь был на парковке, собирал тележки и толкал их перед собой, аккуратно составленные в ровный ряд; глядя вперед, он заметил брошенную тележку за пределами парковки. Анна улыбнулась ему и помахала рукой, но в его ярких голубых глазах не отразилось ничего — он продолжал собирать тележки, чтобы покупатели могли ими воспользоваться.
— А он, видно, парень крепкий — эти тележки тяжеленные, — заметил Гордон.
Анна не ответила — она злилась оттого, что Эдди им солгал: в ночь, когда убили Фрэнка Брендона, он приезжал в притон за дозой. Может, он солгал и насчет того, что там увидел?
— Что с вами? — спросил Гордон, пока они ждали у выезда.
— Если все подтвердится, я буду выглядеть полной идиоткой. Так бы и свернула шею этому ублюдку Эдди Корту.
Она махнула своим удостоверением перед человеком в будке, и он поднял шлагбаум.
Эдди съехал от матери и вместе с кем-то снимал квартиру в подвальном этаже на Мейда-Вейл. Мать Эдди сказала, что мобильника у него нет, но Анна этому не поверила; еще мать сообщила, что у него нет больше машины. В полуподвал с улицы вела крутая лестница с толстыми железными перилами и литой решеткой. Дверь в квартиру оказалась вполне современной, из полированной сосны и с небольшой мозаикой из кусочков цветного стекла, скрепленных белым пластырем.
Они позвонили, но, не услышав никаких звуков в ответ, принялись колотить в дверь. Никакого ответа. Заглянув в окна, они увидели лишь грязные серые сетки и плотные занавески. Анна застучала в дверь ладонью. Через некоторое время Гордон жестом предложил ей прислушаться. Кто-то открывал замки — один сверху, другой внизу двери. Потом отодвинули засов, и дверь слегка приотворилась. В проеме стояла девушка с выкрашенными в черный цвет волосами, бледным одутловатым лицом, подведенными черным карандашом глазами и густо накрашенными черными ресницами. С такой раскраской она походила на барсука.
— Эдди Корт дома, милочка?
Она прищурилась, словно пытаясь сосредоточиться. Анна предъявила свое удостоверение, представилась и представила Гордона.
Девушке, похоже, было наплевать.
— Чего надо?
— Поговорить с Эдди — он дома?
— С ди-джеем, что ли?
— Вот именно. Можно войти?
Девушка отступила внутрь, поплотнее запахнувшись в халат. Она была босиком и явно мучилась похмельем.
— Где его комната?
— Последняя — прямо и вперед, мимо кухни.
— Спасибо. А как вас зовут, милая?
— Меган Филипс. Я с дружком живу в первой от входа комнате. Это его жилье, но его сейчас нет.
— Меган, пройдите, пожалуйста, в свою комнату. Если понадобится, я к вам постучу.
В квартире стоял убийственный запах — смесь плесени, ароматических палочек и нечистых тел. В кухне была грязь, везде валялись немытые кастрюли и сковородки, ножи, вилки, ложки и остатки упаковок от еды навынос. Мусорный бак до краев наполнен протухшей едой; казалось, даже линолеум покрыт слоем жирной грязи.
— Брр, — скривившись, поежился Гордон.
К двери в последнюю комнату был прикреплен постер с Эллисом Купером,[4]стена рядом вся исписана именами и номерами телефонов. В углу валялась пара старых резиновых сапог, сломанный зонтик и пылесос с рваным мешком. Анна громко постучала в дверь и прислушалась. Гордон повернул ручку, и дверь открылась; изнутри она держалась на свободной цепочке. Гордон открыл дверь пошире, но все равно почти ничего нельзя было рассмотреть. Темно-синие стены, синий протертый ковер на полу, почти скрытый кучами грязной одежды и обуви: джинсов, рубашек, туфель, кроссовок, ковбойских сапог, вонючих носков и нижнего белья. Не комната, а хлев, и пахло там соответственно.
Анна прошла вглубь комнаты. Сквозь задернутые занавески едва пробивался дневной свет. Кровать состояла из горы старых одеял, прикрытых сверху заляпанным желтым покрывалом. Анна огляделась, жестом подозвала Гордона и приподняла покрывало, которое они тут же вдвоем торопливо стянули с кровати. Свернувшись комочком, в носках, трусах и рваной футболке, под покрывалом лежал Эдди Корт в бессознательном состоянии. Он не пришел в себя даже после того, как с него стащили покрывало. Слабый свет из грязного окна падал прямо на него, но он не шевелился.
— Он умер? — прошептал Гордон.
— Нет, просто крепко накачался и должен проспаться.
Анна толкнула кровать ногой. Поразительное дело: они раскачивали кровать и трясли Эдди, однако он не приходил в себя.
Гордон испугался, что у Эдди передозировка.
— Давай, Эдди, просыпайся! — громко сказал он.
Вдруг откуда-то вырвалась громкая музыка — аранжировка на тему мелодий группы «Куклы». Анна резко обернулась. Звук шел из пары грязных джинсов, валявшихся у ее ног. И он сработал: Эдди негромко застонал и пробормотал что-то нечленораздельное. Не замечая Анны и Гордона, он перевалился через край кровати на пол и трясущимися руками потянулся к джинсам.
— Вероятно, это ваша мать, — предположила Анна, выхватывая у него джинсы.
Эдди перекатился на спину и зажмурился, когда свет неожиданно попал ему в глаза.
— Что за хрень! Вам чего?
— Приехали задать вам пару вопросов.
Анна отправила Гордона готовить кофе, а Эдди поплелся в ванную. В двери ванной было матовое стекло, кое-где треснувшее, и Анна видела силуэт Эдди, пока тот пытался привести себя в порядок. Вылезти в окно он не мог — оно было зарешечено. Через пять минут она резко постучала в дверь и велела ему выходить. Он успел натянуть джинсы и как будто слегка очухаться.
— Что, хорошо вчера оторвались? — спросила Анна, возвращаясь вслед за ним в омерзительную спальню.
— Да, по полной программе. — Он растянулся на кровати, вытирая мокрые волосы.
— Ну ладно, у нас есть пара минут до возвращения детектива-констебля Лоуча.
— Он что, кофе мне варит?
— Да, и вам это на руку — я хотела поговорить с вами наедине. Если сообщите то, что мне нужно, мы вас не заберем.
— А за что меня забирать-то?
— За ложь и сокрытие улик — вы крепко вляпались.
— А я ничего такого не делал.
Она подошла ближе:
— Хватит крутить, Эдди. Придется сказать правду.
— Про что это?
— Про тот вечер, когда ездили к торговцам в Чолк-Фарм.
— Я ж сказал, я и не заходил туда.
— Я не про второй раз, когда вы видели этого человека. — Она показала ему фотографию Фрэнка Брендона. — Вы ведь были там еще раз в тот вечер?
— Нет.
— Были, Эдди, и нам это известно. Мне наплевать, что вы там купили, — мне нужно только имя торговца.
Закрыв глаза, Эдди покачал головой.
— Решайте, Эдди: имя или мы вас арестуем.
— Не могу.
— Надо.
— Если это выйдет наружу, мне конец.
— Значит, все-таки знаете?
— Я этого не говорил!
— Назовите имя, Эдди. Никто не узнает. Еще раз соврете — и я потеряю терпение.
— Они там больше не продают.
— Знаю. Притон закрыли.
— А вы меня возьмете под защиту?
— Да.
Эдди пожевал губами. Герпесная бляшка на верхней губе треснула и кровоточила. Он промокнул ее краем грязной простыни.
— Я с тех пор видел только одного — ну, короче, это Делрой Плантер.
Анна записала имя — раньше оно ей не встречалось. Потом подняла глаза на Эдди, который все еще возился со своей болячкой:
— А кто второй?
— Он жлоб и подлый гад, но, говорю же, я его больше не видел. Зовут этого урода Сайлас Роуч.
Анна потребовала описать внешность обоих. Эдди долго жался и мялся, но в конце концов более или менее подробно рассказал, как они выглядят. Анна попросила адрес, по которому их можно найти. Эдди опять мялся и вздыхал, но сообщил адрес взамен на кофе, который принес Гордон.
— Ладно, Эдди, пока, но если опять наврал — мы вернемся.
Анна попросила Сэма Пауэра проверить имена обоих торговцев. У него не оказалось никаких данных о них и о том притоне, где они теперь обосновались. Притон находился на Кензал-Райз, недалеко и от Чолк-Фарм, и от Мейда-Вейл — почти посредине между ними. Сэм хорошо знал этот район — пару лет назад они разогнали там целое скопище наркоторговцев. Сделали налет на две парикмахерские и гастроном и арестовали двадцать два человека, включая курьеров и клиентов, приехавших прикупить наркоты. Запас и выбор наркотиков оказался вполне серьезным, от героина до крэка, гашиша и марихуаны. Об этой операции много писали в газетах, а все точки на улице с тех пор позакрывали и забили досками. Сэм удивился, что эти два торговца по глупости или наглости решились снова туда сунуться.
— Два года назад? Возможно, там что-то снова открылось, — предположила Анна.
— Да уж, во всех смыслах.
Сэм предложил действовать осторожно. Для начала он и Анна изучат территорию — они же толком не знают, как выглядят подозреваемые. По словам Эдди, Сайлас Роуч чернокожий, носит дреды и цветную вязаную шапку; у качка Делроя Плантера кожа посветлее, и он часто ходит в брюках и кожаном пиджаке.
Анна и Сэм в сопровождении еще двух сотрудников отдела по борьбе с наркотиками отправились на Кензал-Райз. Наблюдение вели из стоматологического кабинета, окна которого выходили на магазины. Три из них до сих пор стояли заколоченные, но в центральном теперь было кафе, предлагавшее завтраки в любое время дня. Сэм взял с собой планы старых налетов, чтобы сверить входы и выходы в помещениях. Еще в одном доме открылся салон-парикмахерская исключительно для цветных клиентов, где выпрямляли волосы и наращивали ногти. Но окна квартиры над салоном оставались заколоченными.
Из окна стоматологической хирургии Сэм рассматривал в бинокль оба заведения. Потом передал бинокль Анне: