— Доброй ночи, — поздоровался я по-английски, женщины повернулись, мальчик отвлекся, и его богомол убежал в пальмы.
Зеленоглазая шатенка Вика подняла бокал с розовым содержимым. Длинноволосая курносая брюнетка с голубыми глазами, Настя, — пузатый с голубоватой жидкостью. Обе уставились на меня томно. Я остановил взгляд на барной стойке, где имелись два холодильника.
— Сделать тебе «Розовый джин»? — спросила Вика, голос у нее преобразился, стал бархатным, грудным, отправила в рот канапе с сыром и поднялась.
— Это уже десятый бутерброд! — возмутилась писклявая Настя. — Ты же разжиреешь! И пьешь как не в себя. И кому ты нужна жирная?
— Буду зомбей пугать, — парировала Вика. — Косись оно все колосись! Буду жирной, но счастливой. Двадцать лет голодала, а теперь — смысл? Буду жрать, пока жрется.
Настя отломила кусок шоколадки, потом еще и еще.
— Так че, Ден, насчет коктейля? Вставляет во! — Вика показала «класс». — И жизнь сразу розовая-розовая!
— А давай, — махнул рукой я. — Только голубой не надо, а то мало ли.
Девчонки захихикали. Мы говорили по-русски, и индуска со шведкой чувствовали себя неловко.
Понимая, что ночного гостя уже не найду, я решил поговорить с девушками, попытаться выяснить то, что мне интересно, а именно, почему из тридцати двух человек никто не прокачан.
— Получается, в вашем коллективе убийством зомби занимаются мужчины? — спросил я по-английски.
Женщины скривились как по команде.
— Мы не хотим говорить об убийствах! — пискнула Настя. — Вспоминать тошно. — Она передернула плечами. — Они ведь люди! А вдруг выздоровеют?
— Ой, да ла-адно! — прищурилась изрядно поддатая Вика, смешивающая мне коктейль за барной стойкой.
Пара кубиков льда — готово! Я встал к стойке рядом с ней, наши бокалы соприкоснулись.
— За победу, — произнес я, сделал глоток. В мои планы не входило пьянеть.
— Я аж двенадцать зомбяков завалила, — похвасталась Вика. — Поначалу аж… тошнило. Да что меня, Рамиза тошнило! А потом привык.
Так-так так, бездушных она валила, но претендентом не стала. Почему? Здесь какая-то аномалия?
— И скольких он… упокоил? — спросил я осторожно.
— Да кто его знает. Много. Только при мне штук двадцать. И непонятно, скольких прибили, когда этажи зачищали и загоняли тварей по номерам.
— Я так напугалась, — пожаловалась подошедшая к нам Настя, что слегла с температурой!
Это именно то, что я хотел услышать. Рамиз не просто уровни не взял, ему, похоже, убийства не зачлись. Никому не зачлись.
С каждым часом происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Аж захотелось прибить какого-то бездушного и убедиться, что никакой аномалии тут нет и уники капают.
Размышляя, я наблюдал за женщинами. Индианка играла со шведкой — теперь уже в дурака. Ее мальчишка верещал, чтобы ему достали богомола. В конце концов женщина забрала сына и увела, дав ему подзатыльник. Шведка немного посидела и тоже ушла. Интересно Рамиз и Семен здесь одни? Отель богатый, а они мужики немолодые. По идее, должны были приехать с семьями. Или с любовницами, но… Неужели потеряли кого-то?
Мысли снова вернулись к ночному гостю. Кто знал, в каком я номере? Рамиз. Лиза. Яна, которая слишком уж настырно вызвалась меня провожать. Семеныч еще и доктор Рихтер с ассистентом Бобби, что сидели за столиком рядом.
— Где Яна? — спросил я, насторожившись.
— Да тут где-то шароебилась, — пьяным голосом ответила Вика, ее быдловатое поведение не вязалось с ангельской внешностью.
Я насторожился еще больше.
— Как давно?
— Минут пятнадцать назад, — пропищала Настя.
Следующая мысль заставила меня оцепенеть. А вдруг это отель типа того, как в «От заката до рассвета», и нас сюда заманивают, чтобы… Да мало ли что!
Немцы! Они слабее меня. Если и есть у кого-то злой умысел, они на убой больше подходят. Но если выбирать, кого из нас сожрать, то я предпочтительнее.
— Где Киндерманны? — спросил я, стараясь не выдать тревогу в голосе.
Вика прильнула ко мне горячим боком и кивнула направо.
— Номер 689… Проводить?
— Спасибо, сам найду. — Кивнув, я поднялся и сказал: — Скоро вернусь.
Вика отвернулась. Видимо, мой отказ ей не понравился, а я торопливо зашагал по коридору, вскоре поравнявшись с номером, откуда лилась песня. Похоже, она была на филиппинском. За соседней дверью спорили двое мужчин.
По всей вероятности, всех поселили на шестом этаже, включая немцев, а меня — на пятом. Почему? Не доверяют или?.. Я постучал в нужный номер, который был в самом конце коридора. Если супруги спят, я ж изведусь до утра. Однако раздались шаги, и мне открыла Керстин. На ней была такая же одежда, как и на мне.
— Доброй ночи, — шепнул я. — Вы не спите?
Вопрос был риторическим, потому что в номере горел свет. Дитрих повернул голову и кивнул мне, сказав:
— Какая ночь? Еще одиннадцати нет. Хотя свет тут выключают именно в одиннадцать.
Я просмотрел их профили. Оба были второго уровня, ничего не изменилось.
— Вижу, вам получше, — улыбнулся я, заходя в номер. — Не помешаю?
— Нисколько! — обрадовалась Керстин и затараторила: — Температура спала, рану доктор обработал, иссек все омертвевшее, и сразу стало легче! И все благодаря тебе.
— Спасибо, — произнес Дитрих, и в этот момент погас свет, видимо, наступило время отбоя.
Мы ненадолго замолчали. Я подошел к окну, откуда, как и из моего, открывался вид на лес. Тишину нарушила Керстин, начала рассказывать, как ей тут спокойно и все нравится. А люди хорошие, отзывчивые.
— Мне они кажутся подозрительными и фальшивыми, — не стал кривить душой я. — Все время видится подвох.
— Ты сталкивался с плохими людьми раньше, — проговорил Дитрих. — Они чуть не убили тебя. Ты имеешь плохой опыт. Быть осторожным — это нормально. Эти люди не давали мне умереть. Не буду их подозревать.
— Просто на всякий случай: будьте осторожны.
Я хотел добавить: «Давайте и дальше держаться вместе, так безопаснее, а когда вы выздоровеете, заберем желающих и пойдем в город к самолету», — но по глазам ударил далекий отблеск света и сразу же погас. Я напрягся, всматриваясь в черноту экваториальной ночи. Снова тьму прострелил луч света и сразу погас. Еще и еще. Если поначалу мне думалось, что просто кто-то рыщет с мощным фонариком, то теперь я был уверен: это подают сигнал! Вспышки появляются с определенной периодичностью, как…
Если заменить свет звуком, будет азбука Морзе.
— Что ты там увидел? — поинтересовалась Керстин.
Я сразу же обратился к Дитриху и указал на окно:
— Вы читаете азбуку Морзе? По-моему, там кто-то подает световые сигналы.
— Читаю. Но сигналы-то не по-немецки. Я могу не понять.
Дитрих вытянул шею, подобрался. Керстин подбежала к нему и отвела к окну — он прыгал на одной ноге, — а я подставил стул. Старик сел и прищурился, скомандовал, повертев пальцами в воздухе:
— Гиб мир айнен штифт унд айн папир!
Через пару секунд Керстин протянула ему блокнот и ручку, все это было в каждом номере, и мы впились взглядами в темноту.
Некоторое время ничего не происходило, а потом последовали сигналы в той же последовательности. Дитрих вслепую рисовал в блокноте точки и тире, а когда свет погас, Керстин посветила ему фонариком на зажигалке, и он под комбинациями точек и тире принялся выводить латинские буквы.
Закончив, он прищурился, пытаясь сложить буквы в слова, помотал головой:
— Не по-немецки, не по-английски. Бессмыслица. Возможно, филиппинский?
Я забрал блокнот и прочитал: «D E N P A M A G I». Ерунда какая-то… Хотя… Разве что писал не очень грамотный человек? Например, Сергеич? Или Макс, давно живущий здесь?
— Нет, — сказал я, покачав головой. — Этот сигнал послали мне.
— Но как так получилось, что ты понял немецкие буквы? — удивился Дитрих.
— Это же латиница, — в свою очередь удивился я его узости мышления. — Все эти звуки есть и в немецком, и в русском, шифруются они одним и тем же кодом. Спасибо вам!
Ну и кто зовет меня на помощь? В том, что звали именно меня, я был уверен. Не так уж много русских на острове, которым мог бы помочь Ден. То есть я.
Папаша в ловушку заманивает? Но для него я, скорее всего, мертв. Он думает, что меня сожрали зомби, как и его людей. Остаются Макс, Сергеевич и Маша — они сбежали из рабства или по отдельности, или все сразу. Эти знают, что я не так прост, как кажется. А может, они в отчаянии?
Спустя полуминутную паузу Керстин спросила:
— Кто послал сигнал? Что случилось?
— Друзья просят помочь, — ответил я и заходил по номеру туда-сюда. — Может, они еще что-то передадут?
Дитрих был рад помочь. Интересное дело буквально оживило его. Он уставился за окно, дождался сигналов, записал их, потом повторил все еще раз. Но передавали одно и то же: «Ден, помоги».
Я подошел к огромному окну, уперся ладонями в стекло. Где-то там в лесу звал на помощь маяк. Завтра может быть поздно куда бы то ни было идти, а сейчас — самоубийственно.
— Нельзя, — покачал головой Дитрих. — Опасно.
Керстин тронула меня за плечо и затараторила:
— Попробуй уговорить местных. Если все мужчины согласятся составить тебе компанию, то можно и сейчас выдвигаться.
Мне показалось, что главный тут Рамиз, и я спросил, где его номер. Надеялся, что Керстин, как мудрая женщина, уже выяснила такие важные вещи. И не ошибся.
— Рэмис живет напротив нас, — ответила Керстин и бросила в спину: — Желаю удачи.
— Эй, — окликнул меня Дитрих — я обернулся, уже стоя в дверном проеме.
Он провел языком по челюстям и улыбнулся:
— Похоже, ты прав. Протезы шатаются — новые зубы растут. Будем жить!
— Будьте внимательны и осторожны, пожалуйста! — попросил я Киндерманнов.
В коридоре я чуть не столкнулся с филиппинским парнишкой лет четырнадцати, одетым так же, как и я.
Эдрик Гинто, 14 лет
Активная одушевленная оболочка: 100%.