— А тут что было? — спросил я. — Внизу все истоптано.
Открыв бутылку воды, я высыпал на ладонь Макса пригоршню таблеток — он их проглотил, запив. А я показал ему шприц-тюбик обезболивающего со словами:
— Сейчас будет немного больно. — И всадил в бедро.
После укола Макс расслабился и зевнул, пробубнил:
— Хрен знает, что было. Люди какие-то, с огнестрелом. Мы думали, кабзда, Папаша пришел по наши души, вжались в пол, с жизнью простились, ан нет. Покоптим еще маленько.
По идее, Папаша не должен был преследовать двух бесполезных претендентов, которые мало того, что не лояльны правящей партии, так еще и в развитии сильно уступают. Сбежали? Так баба с возу, кобыле легче! Странные эти его опасения насчет погони.
— И как выживали? — осторожно спросил я.
— Путали следы, как-как, — проворчал Макс. — Папаша по ложному пошел, а мы заныкались, на пути орды залегли.
Сергеича перекосило от его слов, он незаметно для меня показал Максу кулак, но сознание у того было затуманенным, он не понял, что про погоню мне говорить нельзя. Зато я очень даже понял: что-то Сергеич опять мутит. Ну не погнались бы за ними просто так.
— И чего Папаше от тебя надо? — с нажимом спросил я и немного блефанул: — Только не врать, я такие штуки научился чуять. Соврешь — свалю нафиг, выживайте как умеете.
И снова Макс глянул на Сергеича и замахал руками.
— Э-э, я-то тут при чем…
Его прервал донесшийся снизу стук. Я понял, что это Эдрик привлекает наше внимание, а раз не зовет, а стучит, значит — опасность.
— Что? — спросил я, подойдя к краю бетонной площадки.
— Идут, — шепотом ответил Эдрик и вдруг возбужденно добавил: — Русские!
Если раньше тут побывала какая-то неизвестная группировка, то теперь точно явился Папаша.
— Что вы сотворили такое, что за вами погоня? — спросил я. — Чем насолили Папаше? Помните — не врать. Почую.
Сергеич сделал страдальческое лицо, сунул руку под куртку и протянул мне стальной блестящий контейнер.
— Вот. Макс спер у Папаши. В сейфе лежало, значит — ценное. Открыть не смогли ни ножом, никак.
Я взял контейнер, запаянный со всех сторон. Он был теплый, будто живой. Перед глазами появился текст:
Содержимое контейнера недоступно.
Требования: чистильщик 20-го уровня.
Такой даже Папаше не открыть, вряд ли он так быстро взял бы 20-й. Интересно, откуда он у него?
— Что это? — спросил Сергеич. — Видно тебе, Денис?
— Хрен знает, — отмахнулся я, сунул добычу себе в рюкзак. — Вы не открыли бы. Это для таких, как я или Папаша, но даже тот не смог вскрыть. Ладно, давайте уносить ноги, а то не ровен час… — Я посмотрел на Тертышного. Здоровье его осталось на прежнем уровне. — Макс, идти сможешь?
— Не может, — пожаловался Сергеич. — Я его сюда на горбу тащил!
— Давай спускать, — скомандовал я. — Здесь мы как на ладони, и бежать некуда.
— А как? — шевельнул лысым надбровным валиком Сергеич.
— Как-как… ща по ступеням спустим. Подтащим Макса к краю и подтолкнем, там мягко, по зомбятине легко скатится.
— Эй! — слабо запротестовал Макс. — Хватит меня ронять! Убьюсь насмерть.
— Да шучу я. Волокушу делать некогда. Давай, Сергеич, ты за руки держишь, я — за ноги — и потихоньку по ступенькам вниз. Главное, на телах не поскользнуться.
Сергеич взял Макса под мышки, и тот проговорил:
— Простите, мужики, что подвел. Понимаю, я обуза, слабое звено и мертвый, епта… почти мертвый груз. Но так жить хочется, что пипец. Не бросайте, отвеча…
Я взял его за ноги, и он позеленел, закатил глаза и вырубился, не договорив. Видимо, у него сломан таз, и он потерял сознание от болевого шока. Надеюсь, в шприц-тюбике был наркотик, как в аптечке военных.
Мы начали неторопливо спускаться. Сергеич тихонько материл Макса, его нерасторопность, Папашу, дохлых зомби, НАТО и теневое правительство, хотя причиной наших бед были вполне конкретные жнецы.
— Быстро! — беспокоился внизу Эдрик. — Они близко!
И в этот момент cовсем близко, за стеной, прозвучал знакомый самодовольный голос:
— Амир, прием, мы у маяка.
Это был Волошин, я узнал его! И Сергеич, похоже, узнал, его лицо вытянулось.
— Мы тоже, — донесся из джунглей, но с другой стороны, голос человека, из-за которого я чуть не погиб.
Бежать было поздно. Маяк окружен.
С минуты на минуту люди Папаши будут здесь. Эдрика они не знают и могут пощадить, а нас троих точно прикончат, меня так в первую очередь, чтобы статус чистильщика перешел Амиру…
Мысли вихрем пронеслись в голове. Что делать? Оставить Макса и бежать? Ни за что. Выбросить контейнер, который им нужен, и бежать? Все равно догонят и прикончат — из спортивного интереса.
И тут до меня дошло. Приятного, конечно, мало, но это наш единственный способ выжить.
— Помогай, — скомандовал я, сбрасывая обгорелые трупы вниз.
Сергеич выполнил приказ, спросил, уже занимаясь делом.
— Нахрена?
— Звездные войны смотрел? — спросил я.
— Ну-у? — не понял Сергеич. — Допустим.
— Помнишь, как чувак, чтобы не замерзнуть, вскрыл брюхо животного и залез туда.
— Охренеть. Ты хочешь вскрыть зом… — Он схватился за горло.
— Нет. Накрыться ими. Никто не захочет трогать разлагающиеся тела…
К нам поднялся Эдрик, замахал руками. Я приложил палец к губам. Мы втроем схватили длинного Макса, как муравьи — гусеницу, и потащили вниз, где уже валялась целая гора горелых. Пока Волошин не пришел, я улегся между телами, сверху прикрылся еще одним и спросил:
— Меня видно?
— Не, — ответил Сергеич шепотом. — Помоги Макса прикопать.
Маскируя его, я мысленно молился, чтобы парень не пришел в себя, когда тут будут люди Папаши.
Потом спрятался Сергеич, а Эдрика и след простыл. Когда я залег в вонючее укрытие, сунув котенка за пазуху, с улицы донеслось:
— Господи, ну и вонища!
— Стопудово тут эти сучата, — предположил Волошин. — Откуда еще можно подать такой мощный сигнал? — Он крикнул, обращаясь к нам, которые, по его представлению, были наверху: — Эй, черти, отдайте наше по-хорошему! Обещаю не убивать.
— Бля… Андрюха. Это п…ец какой-то! — проговорили почти над головой, а продолжили на улице: — Нет тут никого! От одной вони сдохнуть можно, кто в здравом уме туда пойдет?
— Да и двери нет, тупо устраивать тут убежище, — поддержал первого кто-то третий.
— Вам сказали исполнять — исполняйте! — гаркнул Волошин. — Нежные какие. Тут они, сто пудов. Залегли наверху и ссутся. Молитесь, черти? Ну, молитесь.
Четвертый голос, тихий и вкрадчивый, возразил:
— Тут кто-то побывал до нас. И это не кадавры. Смотри — гильза.
Волошин выругался.
— Это может ничего не значить! Обыскиваем маяк!
Я затаил дыхание. Казалось, стук сердца может меня выдать. Приблизившись, шаги начали отдаляться.
Наверху проговорили:
— Ну и вонища, я ща блевану!
Судя по звуку, говорившего и правда вырвало.
— Быстрее давай. Раньше сядете — раньше выйдете, — приказал кто-то еще.
Судя по голосам, их там было как минимум четверо. Двое остались снаружи, двоим полагалось обыскивать маяк. Хорошо, что это делает не Волошин, ибо не барское дело — трупаки нюхать. Волошин — чистильщик, и меня очень беспокоило, что если он начнет вглядываться в горелые тела, может увидеть наши профили, и тогда хана. Эти двое наверняка лишь претенденты, и опасность остается одна: если внезапно Макс начнет бредить или придет в себя.
Потому я отматывал время вперед, мысленно торопил людей Волошина, которые, будто издеваясь, медленно поднимались по лестнице, отчаянно матерясь. Шмяк! Свалился с лестницы еще один дохлый зомби, да прямо на собрата, который прикрывал меня. У этого треснул череп, хорошо, мозг выплеснулся не на меня, а то стошнило бы.
Ну, давайте, скорее! Чего вы телитесь⁈ Нравится нюхать вонь? Или это субъективно: кажется, что я сейчас сдохну от запаха и трупного яда, потому время тянется медленно, и на самом деле те двое спешат?
— Андрюха, нет тут никого! — крикнули сверху.
— Но были, — добавил второй. — Тут кровища.
— Точно нету? Вы хорошо посмотрели? — отозвался Волошин.
— Да, лять, тут негде смотреть: стены, пол и штука эта с линзами. Ты, на, издеваешься? Не веришь — сам смотри.
— Никого, — подтвердил второй. — Пойдешь проверять? — В его голосе читались издевательские нотки. — Если они тут и были, то ушли.
— Спускайтесь, — дал добро Волошин, и наверху завозились.
И тут придавленный телами Макс тихонько застонал. Только не это! Услышали это люди Папаши или нет? Я сжал рукоять тесака, рассчитывая продать свою жизнь подороже, сгруппировался, готовый выскочить из укрытия и молнией броситься на врага.
Шмяк! Упало еще одно тело, в этот раз у противоположной стены.
Макс, пожалуйста, молчи! Потерпи еще немного! Особенно сейчас, когда эти двое, переступая через изуродованные тела, идут к выходу. За пазухой шевельнулся котенок, попытался вылезти. Я прижал его к себе. Если его обнаружат здесь, то догадаются, что и я где-то рядом. И ведь объяснить Крошу ничего нельзя! Я принялся его гладить одними пальцами и мысленно умолять, чтобы молчал.
Пробираясь на свежий воздух, прихвостень Волошина так спешил, что упал. Тела колыхнулись, сдвинулись, перекрыв мне доступ кислорода.
Черт! Я задержал дыхание. Крош, потерпи, малыш!
— Они не могли далеко уйти, — сказал Волошин. — Один из них ранен.
— Если это их кровь, — возразил тот, что недавно был наверху. — Может, их кадавры задрали, и хрен тогда найдешь контейнер.
— А может, они еще тут, — подал голос кто-то из прихвостней Волошина. — Давай вытащим всех жмуриков наружу и проверим. Мало ли, спрятались под трупами.
Услышав это, я похолодел. Сжавшись под вонючей тушей, задержал дыхание. Рядом замер и Сергеич, боясь выдать нас малейшим движением. Макс, слава богу, был без сознания.
— Ты чего, вообще обалдел? — возмутился кто-то другой. — Я в этой химозе руками копаться не буду. Давайте проще — бензином их полить и подпалить. Кто живой — сам выскочит.