Я уселся в столовой и наблюдал, как Вика и Настя устанавливают фонарики на столах, меня будто бы не замечая, а Лиза что-то втолковывает индуске. Никто не расспрашивал меня, даже Яна, которая утром проявляла явную заинтересованность. Похожая на Машу, оставленную во вражеском лагере, она служила немым укором, и я старался на нее не смотреть.
Со мной за столик уселся Семеныч, он ерзал, дергал себя за бороду — нервничал и изнывал от любопытства, но вопросов не задавал. Чего нервничал только — непонятно.
Спустились Киндерманны. Дитрих на ногу еще не наступал, его под руки вели жена Керстин и немка Ингрид Вебер, с которой они прилетели на остров.
Увидев меня, Дитрих помахал рукой, заулыбался и немцы устремились к нам. Я сфокусировался на профиле его жены…
Керстин Киндерманн, 80 лет
Активная одушевленная оболочка: 100%.
…и мысленно выругался: обнулили, демоны! Немка больше не претендент 2-го уровня!
Черт-черт-черт! Твою мать, значит здесь явно нечисто! Похоже это же грозило моим друзьям, если они не будут осторожными… Или и осторожность не убережет, достаточно касания или даже близкого присутствия того, кто это с ними делает?
Идея тащить Макса сюда уже не казалась хорошей. Я совершенно не расстроюсь, если нас не пустят дальше коридора, целее будем.
Немцы расселись вокруг меня. Керстин скривилась и прощебетала:
— Ден, что с тобой случилось? Запах от тебя… Это ужасно.
— Долго рассказывать, — отмахнулся я.
— Ты помог друзьям? — спросил Дитрих.
— Да, и это главное. Все живы. Сейчас обо всем расскажу.
Я поставил галочку, что нужно поговорить с немцами. Мало ли, вдруг произошло нечто подозрительное, на что они не обратили внимания? С кем встречались, с кем общались, как долго, какие были при этом ощущения… А мне это поможет понять, что с ними произошло.
Последними, но минута в минуту пришли модельки, шатенка Вика и остроносая брюнеточка Настя, на меня они демонстративно не посмотрели. Яна же, заметив конкуренток, уселась за соседний столик и кивнула мне. В ее глазах плескался ужас. Неужели я и правда так ужасно выгляжу? Я попытался посмотреть на себя со стороны и передернул плечами: прожженные кожаные штаны и подранная косуха, и лицо, и одежда в прикипевших ошметках горелой плоти и гнилой крови.
«Настоящий жених». Вот только кто невеста?
Столики окружали пустое пространство. Когда туда вышла филиппинка Эстер и начала речь, я понял, что это место для выступающего. Лучи фонариков светили на нее с разных сторон, и она отбрасывала сразу три тени.
— Дорогие друзья! — проговорила она по-английски. — Это второе собрание за сегодняшний день, и оно снова касается человеческих жизней. От нас будут зависеть два человека.
К ней вышла Лиза и перевела на русский.
Собравшиеся загудели. Эстер посмотрела на меня и проговорила, будто бы обращаясь только ко мне:
— Все мы помним Эндрюса и его команду, как он пытался заполучить власть и заставить работать на него. Поэтому с тех пор мы принимаем решения сообща. Денис, слово тебе.
Эстер указала на место между собой и Лизой.
Я поднялся, громыхнув стулом, и прошел на пятачок оратора. Подумав, что и о чем говорить, решил продать им сначала не то, какие Макс и Сергеич все из себя незаменимые, а безопасность, надавив на страх.
— Спасибо, что собрались в поздний час и дали мне слово, — искренне поблагодарил я. — Сегодня я в одиночку ездил на байке к маяку, и мне очень не понравилось то, что я увидел. Пока вы живете здесь, притворяясь, что все хорошо, и боясь высунуть нос наружу, над общиной нависла угроза, и она растет! Там, за пределами здания, зомби развиваются с каждым часом. Они делаются сильнее…
Я рассказал про орды и нюхачей, про щелкунов, тошноплюев и амбалов небывалой мощи. Потом рассказал о своем давнишнем знакомстве с Папашей, задрал футболку, демонстрируя шрам на животе.
Меня слушали не перебивая, затаив дыхание. Те, кто не знал английского, прислушивались к тем, кто тихо переводил для них смысл сказанного. Кто-то же использовал встроенный в смартфон переводчик.
— Вы живете иллюзией безопасности. Рано или поздно сюда придет или орда и сметет вас, потому что пока вы строите цивилизацию, враг развивается и становится сильнее. Либо придут люди Папаши и превратят вас в рабов. Счет пошел на дни. Именно поэтому я рискнул жизнью и отправился спасать двух друзей. Впрочем, это слишком громкое слово, с Максом и Михаилом нас свели обстоятельства в первые дни апокалипсиса. И парни доказали, что на них можно положиться.
— Что ты хочешь сказать, Денис? — крикнул Семеныч. — Где гарантия, что они не убийцы и насильники? У нас тут дети, женщины!
— Дети и женщины, вот именно, — заметила Ингрид. — Нам нужны мужчины! Защитники!
— Собственно, это я и предлагаю, — сказал я. — Предлагаю принять в наши ряды двух сильных и ответственных мужчин.
И снова гул. Вика встала и сказала, обведя взглядом собравшихся:
— Кого вы слушаете? Он сам только появился, втерся в доверие! Этот человек с нами сутки, а уже бродит ночами по отелю, пропадает днями снаружи, что-то вынюхивает. Вспомните утро, когда он хотел использовать вас в своих целях… И вы доверяете ему? Доверяете непонятным людям, которых он привел? Не напоминает ли это вам Эндрюса?
Ее слова перевела Лиза, и делала так же все время совета. Общение здесь было отработано, этого не отнять.
— Не напоминает, — возразил доктор Рихтер, не вставая. — Каждый случай уникален. И каждый человек. И каждая группа.
— А то, что он ночью вынюхивал, это нормально?
Меня удивила ее агрессия. Ничего ведь ей не сделал, мирно выпивали, потом разошлись. Или она и есть тот самый серый кардинал? Почуяв во мне опасность, пытается меня изгнать?
— Ничего я не вынюхивал. С вами общался… — попытался оправдаться я, но Вика слова сказать не дала.
— Вот скажи, — обратилась к шведке она, — что этот человек шастает ночами и был удивлен, увидев нас, так?
— Так и было, — легко согласилась шведка.
— И ребенка напугал! — подтвердила индуска.
Вика смотрела на меня с вызовом и ненавистью.
— Ну чушь же ведь собачья, — сказал я. — Вика, у тебя белая горячка? Надо меньше пить.
Лиза едва успевала переводить нашу перепалку. Дитрих слушал ее, замерев и не мигая. Стоило ей смолкнуть, он встал на мою защиту, рассказал, какой я отличный товарищ и как им с Керстин помог. И ничего я не вынюхивал, а пришел навестить его, а в номере их окна увидел сигнал…
Но Вика нашла, как наехать, воздела перст.
— Вот! Ему нужен был свидетель. Он понимал, что не протащит своих подельников всех сразу, втерся в доверие и вдруг — спасите моих друзей! А сам с ними заранее сговорился.
Семеныч внимательно слушал и Вику, и всех, кто был с ней не согласен, а я осматривал лица и жалел, что не умею читать мысли и не могу вычислить нашего общего врага. Больше всех меня изгнать хочет Вика, это странно и нелогично. Да и вообще, претензии ее какие-то… нелепые.
А может… враг вовсе меня не боится, а заинтересован, чтобы я остался, и он забрал бы мои достижения? Уровни, уники, что еще? Может, он и таланты умеет отбирать?
Кто он? Я всматривался в лица, подсвеченные голубоватым светом, силясь считать заинтересованность, но не мог выделить никого конкретного.
Когда спор утих, слово взял я:
— Спасибо за то, что приютили чету Киндерманнов и спасли их. Еще спасибо, что позволили принять душ и провести ночь в постели, не вздрагивая от каждого шороха и не опасаясь за свою жизнь. Если вы откажете в этом моим друзьям, утром я уйду с ними и поблагодарю за то, что позволили переночевать в коридоре. Уверен, мы не пропадем и при возможности поможем вам, если вы попадете в беду… — Сделав паузу, я посмотрел в глаза каждому. Умышленно говорил высокопарно, чтобы ненароком не задеть кого-либо. Все-таки тут представлено как минимум с десяток культур и стран. — А вот в вас я сомневаюсь, ну, что сможете за себя постоять. Подумайте о себе! Единственная возможность выжить, нравится она вам или нет — убивать зомби и становиться сильнее, принимая к себе выживших. Тогда, рано или поздно, остров будет зачищен. На нем можно будет начать строить мирное сообщество. Да, у вас уже есть крепкая команда, но без свежей крови она обречена. Хищники придут со дня на день. А мы, я о себе и своих друзьях, знаем, как выживать и побеждать. Теперь слово за вами.
Мнения присутствующих разделились. Самое идиотское, что прозвучало, ляпнула Вика:
— Подумайте, что случится с общиной, когда число русских станет еще больше!
Шведка, до этого не знавшая чью сторону принять, аж побледнела. Пугалка сработала! Ведь весь цивилизованный мир давно пугают русской мафией, а тут зарождалось ее подобие — в глазах иностранцев, разумеется. Так что, когда началось голосование, почти все они, включая Эстер, проголосовали против. И Вика с ними. Зато трое немцев, которые лично убедились в моей порядочности, были за.
Наши и филиппинцы, которым не разъела мозги многолетняя пропаганда — тоже за.
Я пересчитал поднятые руки. За нас было четырнадцать человек. Пятнадцать против, в их числе подросток, сын шведки. Результат странный, но неудивительный. Я погладил котенка, сидящего на коленях. Ни возмущения, ни злости я не испытывал, принял коллективное решение как свершившийся факт.
Эдрик возмущенно воскликнул:
— Если он уйти, то и я уйти! Деннис дрался — бог войны! Капре! Надо драться! Так победить! Убить всех зомби!
Рихтер посмотрел на Лизу и сказал:
— Дорогая, пойдем сменим Анри и Рамиза, они должны проголосовать.
Точно! Еще эти двое. Если они оба будут за — нас приняли в семью. Но после выходки Сергеича с сурком я очень сомневался, что будет так.
Через пару минут в столовую вошли Рамиз и Анри. Чернокожий мужчина окинул взглядом присутствующих и молча занял свободное место. Рамиз же непринужденно помахал всем рукой и широко улыбнулся, будто явился на дружескую вечеринку, а не на решение потенциально смертельного вопроса.