А если бы Постникова оказалась чуть-чуть более милосердной, чуть больше похожей на женщину? О, тогда и сын был жив, и с дочерью, ненаглядной Кристинкой, ничего бы не произошло. Все они – остались бы жить, как прежде, были бы здоровы и веселы. Все радовали бы отца, и мать, и друг друга, и самих себя своей молодой жизнью.
А в итоге получалось, что хорошие и родные люди или умерли, как Роман, или ужасно страдали, как Кристина, Любовь Кирилловна и сам Игорь Геннадьевич. А убийца и гадина жила, не тужила. Веселилась и радовалась жизни только она одна: холодная, злобная сука. Властная и беспринципная климактеричка. Виновница всех бед.
И однажды, никому не сказав, Игорь Геннадьевич уехал на электричке в Москву. Денег не было, поэтому от контролеров он бегал.
Потом ездил еще несколько раз. Взял кредит в десять тысяч на неотложные нужды. Мужик он был хитрый и умный, в десанте в армии служил.
На первый раз узнал, где главная обидчица семьи работает. На второй – где живет, на чем ездит и во сколько домой обычно возвращается. Потом несколько дней следил, как она обычно из телецентра возвращается.
И, наконец, однажды ночью убил. Четырежды ударил Елену Постникову ножом в грудь. Так и сказал: в первый раз – за сына! Второй – за дочку! И – еще потом по разу, чтобы наверняка!
Убийство продюсера с телевидения стало преступлением резонансным, и полиция раскрыла его за две недели.
Когда за Черепановым-старшим пришли, он сидел у себя на кухне в Малинове и курил.
Кристина к приходу полиции осталась безучастной.
А Любовь Кирилловна зарыдала: «Это я во всем виновата! Это я, я ему все говорила: мужик ты или где? Ну, сделай хоть что-нибудь!»
– Молчи, женщина, – оборвал ее муж. – Я сделал то, что был должен!
…Полуянов, как и обещал, повременил. Не стал сразу публиковать очерк, посвященный происшедшему. Да и позже, после убийства продюсера Постниковой, долго думал над подачей. Размышлял, как живописать историю, чтобы не навредить никому из ее участников. В конце концов, в статье переменил имена, до неузнаваемости поменял внешность, возраст и род занятий ныне здравствующих героинь: Ирины Ковровой, Луизы Ланселотти, Татьяны Шевельковой, а также второстепенных действующих лиц: Саши Шевелькова, Алены Ковровой, Стива. Здорово ему помогло то обстоятельство (а он и не ожидал), что работал Дима теперь в журнале, а не в газете, и не был, как раньше, жестко ограничен объемами и сроками. В тексте показался размах, дыхание, ушла неизбежная скороговорка, явилась возможность подробно объяснить мотивы и намерения героев. В итоге, материал, написанный Димой, вышел отменный: простой, ясный и грустный. И всех было жаль. Теперь жалко становилось даже убитую продюсершу, зашифрованную под именем Елена Козлова.
Редакции документальный рассказ весьма понравился, ему отдали десять разворотов со «свистком» на обложке и поясным портретом автора. До выхода его оставалось полмесяца, но гонорар, как водится в журналах, уже заплатили.
В тот день Полуянов пришел с работы веселый. После того, как Надежда его покормила (патриархат в их совместной жизни, к сожалению – для нее, – не кончался), сыто отвалился на стуле и почти приказал:
– Поехали со мной.
– Куда это?
– Я гонорар получил за очерк о Романе Черепанове и всей этой жуткой истории. Ты можешь думать все, что угодно, и считать, как угодно, а я себе ни копья из этих бабок не возьму. Хочу поехать завтра в Малинов и отдать Роминой матери. Пусть наймет для Игоря Геннадьевича толкового адвоката.
– А почему ты думаешь, что я буду «думать, что угодно и считать, как угодно»? Ты прав, конечно. Не нужны нам эти деньги.
Журналист просиял.
– Поедем вместе?
– А почему бы нет?
– Ах ты, Надежда! – с чувством произнес Полуянов. – Как же ты хорошо меня понимаешь! Как никто больше в мире!
– Ты ценишь? – кокетливо промурлыкала Митрофанова.
– Еще как! А если ты приготовишь нам в дорогу кофе и бутерброды, буду ценить еще больше!
Вот такой он, Дима: ни слова всерьез, ни слова в простоте.
Может, вдруг подумала Надежда, он ей потому и предложения до сих пор не делал, что боится высокопарных слов? Навроде: прошу твоей руки… будь моей женой… покуда смерть не разлучит вас… Может, следовало подстроить так, чтобы и замуж ее Полуянов позвал бы словно полушутя? Не очень романтично, конечно, но какая ей разница, если они в итоге все равно будут вместе?
В общем, эту мысль стоило как следует обдумать.
Завтра, по дороге в Малинов, самое время.