Прошло три года. Так же крепчал мороз, как и в тот день, когда Ирина связала порубщика, так же прыгал здоровенный судак в котелке, но только солнышко заглядывало теперь не в сторожку, а в домик пономаря Антона Груздя, на окраине поселка Пеньки. Судак на этот раз был значительно больше того, который когда-то варился в сторожке лесника…
Теперь хлопотливую Ирину в ее непрерывном хождении от очага к столу и обратно сопровождал пузанчик с пухлыми ножками. Его звали Фома Груздь.
– А, комаренок! – входя, подхватил сына Антон. – Ишь как полюбил мед, все щеки себе перемазал! Должно быть, будет волостным казначеем, а может, и самим старшиной!
И пономарь стал подбрасывать ребенка под потолок, как подушку. Малютка взвизгивал, захлебываясь от страха и удовольствия. Антон сказал жене:
– Чудо! Данчук перестал воровать лес, а семья у него растет да растет. Сейчас встретил меня и просил быть кумом на крестинах. Ты, конечно, согласна?
Ирина повернула к мужу свое лицо, которое раскраснелось от жара очага. Она прогудела:
– Данчук – добрый отец. Я ничего не имею против него, и ты тоже. Теперь, когда он стал мельником, все ребята у него будут сыты. Когда крестины? На третий день праздника? Я тебе приготовила подарок к Рождеству, а маленький Фома поднесет его от себя. Если ты хочешь узнать, что это за подарок, я могу сказать: это ладанница, самая простая берестяная ладанница, какая была у покойного пономаря Клюквы. Мы решили с сынком, что без ладанницы пономарь ничего не стоит.
Она поцеловала своего первенца и задвинула заслонку в печи.
Кто шел к Богу, о том не надо плакать
Варвара и Елизавета дружили с раннего детства. Девочки вместе ходили в гимназию, в училище. Но когда Лиза вышла замуж, она уехала в деревню, и подруги много лет не виделись. Их встреча была неожиданной – в церкви их родного городка. Когда они вышли из храма, Варвара заметила, что Лиза все время подкашливает.
– Ты заболела? – спросила ее Варвара.
– Да, – спокойно ответила Елизавета, – вероятно, у меня чахотка.
– Ну что ты придумала! Совсем необязательно, что это чахотка! – сказала Варвара.
– Ты думаешь, что это меня огорчает или пугает? Нет! – улыбнулась Елизавета.
Скоро подруги расстались, пообещав навестить друг друга. Варвара, однако, вернулась домой с неспокойным сердцем. «Боже мой, – думала она, – а если это правда? Так рано умирать! Бедные дети, бедная Лиза! И кто может спасти от этой страшной болезни? Только чудо!». Вернувшись домой, Варвара стала горячо молиться за подругу…
Через некоторое время она узнала, что муж Лизы написал в Кронштадт отцу Иоанну письмо. Добрый, сострадательный кронштадтский пастырь посетил Елизавету. На его обещание помолиться о ее выздоровлении Лиза сказала:
– Я, батюшка, не хочу выздоравливать, я не тягощусь своей болезнью, только умирать мне рано не хочется, а здоровья мне не надо, так для меня лучше…
Прошел год, и Варвара, придя однажды к подруге, увидела ее уже лежащей в постели. Лиза поднялась с подушки и села. Как она изменилась! Это была тень прежнего человека: сильная худоба и тяжелое дыхание производили тягостное впечатление. Подруги стали говорить о Промысле Божием, о Его великом милосердии к людям, о путях, ведущих ко спасению.
– У тебя умерла сестра? – спросила Лиза. – Знаешь, от меня хотели это скрыть, как будто в смерти есть только ужасное. Она так достойно прожила свою жизнь, что о ней надо радоваться, а не плакать! А сокрушаться надо о том, кто не ходил в храм, не считал нужным причащаться Святых Таин! Ах, Варя, как мне тоскливо без храма! После посещения службы я приходила домой в каком-то необыкновенном настроении, вся наполненная духовной радостью, и потом долго-долго мне слышались слова молитв…
После моей свадьбы, в первую же субботу, лишь только я услышала удар колокола, сразу надела шубу и ушла ко всенощной. С тех пор я не изменяла этой привычке, пока не перестала выходить из дома. Часто я задавала себе вопрос: почему многие спешат поскорее уйти из храма, неужели что-нибудь может быть выше этой радости – стоять в храме и молиться?!
Варвара стала утешать Лизу, но она ей возразила:
– Уверяю тебя, я не ропщу и знаю, что конец страданий неизбежен, когда это будет угодно Богу! Мне бывает невыносимо, когда начинается припадок удушья. Можешь себе представить, однажды я совсем изнемогла и вдруг сказала: «Ну что же это такое, долго ли так будет?! Поскорее бы конец!» Как будто Бог не знает, сколько мне надо выстрадать! Как я в этом раскаиваюсь! Ведь Господь бесконечно благ. Недавно некому было присмотреть за детьми, они шумели целый день, так что сильно меня измучили. Я стала плакать и просить Бога о помощи. И что же ты думаешь? Через два дня неожиданно приехала к детям наша знакомая гувернантка!
Ты удивляешься, почему я терпеливо переношу болезнь? Уверяю тебя – Бог дает крест по силам, и когда я смотрю на других, как они страдают, вижу, что мне не так трудно, как им. Я больна восемь лет и не слышала ни одного упрека от своего мужа, а сколько другие терпят попреков в болезни! Нет, мне еще не так трудно!
– Помоги тебе Господь, – тихо произнесла Варвара.
Через некоторое время Елизавете стало хуже, и Варвара не тревожила ее своими визитами. Они стали переписываться.
«Помолись обо мне, дорогая, чтобы Бог дал мне терпение, – писала Елизавета, слабо выводя буквы карандашом, – почти совсем не могу говорить, пишу лежа».
«Как я рада, – писала через некоторое время Елизавета, – что наш милосердный Господь сподобил меня, недостойную, быть причастницей Его Святых Тайн! Можно обладать всеми сокровищами мира, но если в душе нет Бога, то будет так пусто и скучно, что можно сойти с ума!».
Несмотря на тяжесть болезни, Елизавета находила в себе силы молиться о детях, муже, которому она глубоко сострадала.
«Его удрученное состояние – моя вторая болезнь, – вылила она свое горе в письме к подруге, – и молюсь я за него, а он становится все грустнее и грустнее».
Наконец силы стали ее покидать, она слабела с каждым днем. Но при этом Лиза не оставляла молитвы, стойко переносила свою болезнь. Перед смертью она пришла в себя, благословила мужа, детей, а потом тихо отошла в тот мир, куда всю жизнь стремилась ее душа.
Когда Варвара стояла на отпевании, каждое слово молитвы было похвалой ее уснувшей сестре. «Кто шел к Богу, о том не надо плакать!» – вдруг вспомнились ей слова Елизаветы, и тихая радость затеплилась в ее душе.
Пагубный недуг
Есть в старинных книгах такая притча: когда Иисус Христос ходил по земле с апостолами, они прибыли в одно селение и попросили воды у богатого землевладельца.
– Проходите дальше! – ответил им богач.
Они покинули негостеприимное селение и вышли в поле. Там работала девушка. Когда они попросили у нее воды, она взяла кувшин и с радостью напоила их. Апостолы спросили Господа:
– Ты все знаешь, Господи, скажи нам, что будет с этой доброй девушкой?
Господь ответил им:
– Она выйдет замуж за того безжалостного богача.
– Где же Твоя правда, Господи? – в изумлении воскликнули апостолы.
– Правда Моя в том, что эта девица спасет своего мужа и этим заслужит себе венец.
Какое великое счастье быть орудием Божиим в деле спасения близкого человека! Неужели можно после этого роптать на свою судьбу? Вот рассказ одной простой женщины в назидание женам, у которых мужья страдают пагубным недугом пьянства.
«Много горя я видела, много слез пролила, когда мой муж вел нетрезвую жизнь. Что зарабатывал, то там же, в соседней деревне, и пропивал в кабаке.
Как-то поздней осенью трое моих деток заболели оспой и были при смерти. Я была в отчаянии и не знала, чем им помочь. Утром к нам пришла соседка и сказала, что мой муж опять запил. От горя я упала на лавку и горько заплакала. Соседка стала меня успокаивать: – Сегодня праздник Казанской иконы Божией Матери, грешно так плакать! Пойдем лучше со мной в церковь, помолимся, тебе легче станет. А за детками присмотрит твоя свекровь.
Когда мы пришли в храм, там пели молитву Пресвятой Богородице: «Заступница усердная, Мати Господа Вышнего…» Я упала на колени и зарыдала, мое сердце как будто разрывалось на части. Я никого не видела вокруг, только слышала: – Почему она так плачет, у нее умерли родные? – Нет, – услышала я в ответ, – у нее давно нет ни отца, ни матери. У нее пьет муж…
Тут я еще сильнее заплакала и стала просить:
– Царица Небесная, как же мне жить?! Заступись за меня, сироту!
И Царица Небесная услышала мою горькую молитву! Век не забуду: прихожу домой и глазам своим не верю – мой муж сидит дома совершенно трезвый и испуганно на меня смотрит. Оказывается, утром он проснулся и сразу пошел в кабак. Подойдя к двери, он вдруг услышал грозный голос:
– Хватит пить, вернись домой!
И он в испуге бросился бежать домой. Потом я рассказала ему, как молилась Царице Небесной, ведь это Она, Заступница наша, сжалилась над нами и вернула моего мужа с пути погибели! С того дня он больше не пьет, а прошло уже больше двадцати пяти лет. А мы каждый год служим в этот день молебен Царице Небесной перед Ее Казанской иконой».
Преподобная Макрина
Сестра святителей Василия Великого и Григория Нисского, преподобная Макрина, родилась в начале IV века. Когда ее мать, Емилия, была беременной, она видела во сне Ангела, который предрек ей, что у нее родится дочь, и назвал ее Феклой, в честь святой первомученицы Феклы. Все сбылось по его словам – Емилия родила дочь и назвала ее Феклой. Другие же родственники звали девочку Макриной, в честь бабушки, пострадавшей во время гонения на христиан при императоре Максимиане.
Кроме Макрины, в семье было еще девять детей. Святая Емилия сама занималась воспитанием и образованием своей старшей дочери, учила ее благочестию. Когда Макрина выросла, родители обручили ее с благочестивым юношей, но он вскоре скончался. Многие молодые люди стремились к браку с ней, но Макрина всем отказывала, избрав девственную жизнь и не желая изменять памяти умершего жениха. Преподобная Макрина жила в доме своих родителей, она тщательно следила за воспитанием и образованием младших братьев и сестер.