Так десять лет прожила Иулиания с мужем как монахиня. Муж скончался, и долгими ночами молила Иулиания Господа о душе супруга.
Случалось, что денег в доме не оставалось, и она занимала, и обычную милостыню нуждающимся подавала и ежедневно ходила в церковь на молитву. С наступлением зимы Иулиания выпрашивала у своих детей деньги на теплую одежду, но всю раздавала нищим, сама же оставалась без шубы. Сапоги надевала на босые ноги и под подошвы вместо стельки – орехи, скорлупу и острые черепки подкладывала для удручения тела.
– Что в такой старости тело свое томишь? – спрашивали знакомые.
– Разве не знаете, – отвечала старица, – что тело душу убивает? Убью сама тело мое и порабощу его, да спасется дух мой… не достойно страдание нынешнего века против будущей славы… Сколько усохнет тела моего, того же не будут есть черви в оном веке.
Было ей и таинственное указание того, насколько угодна молитва ее небесам. Настала как-то такая стужа, что земля трескалась от мороза, и Иулиания оставалась молиться дома. И был голос священнику в той церкви Праведного Лазаря от иконы Богоматери: «Иди и скажи милостивой вдове Иулиании – почему не приходит в церковь? И домашняя ее молитва приятна, но церковная выше. Почитайте Иулианию: Дух Святой почивает на ней…»
И когда по зову священника Иулиания пришла в церковь и со слезали молилась и прикладывалась к иконе Богоматери, тогда великое благоухание распространилось по церкви и по всему селу. И стала Иулиания уже ежедневно ходить в церковь на молитву.
Была в ее доме «отходная храмина» для дальних гостей. Туда по вечерам удалялась она для молитвы. Однажды стало стращать ее там бесовское полчище, и она позвала снова на помощь своего заступника Николая Чудотворца. И явился ей вдруг святитель с великой палицей в руке и разогнал бесов. Была же им вообще она страшна, потому что, не переставая, творила Иисусову молитву, не выпуская из рук четок: ела ли она, или пила, или что делала.
Сын свидетельствует, что даже во время сна ее уста шевелились, и грудь вздымалась молитвенными вздохами, и во время сна рука передвигала зерна четок.
Перед преставлением своим она заболела 26 декабря и была больна шесть дней. Но болезнь ее была особенная. Днем она лежала на постели и творила, не переставая, молитву, а ночью сама вставала и молилась, никем не поддерживаемая. Про нее говорили:
– Не вправду хворает: днем лежит, а ночью встает и молится.
– Что вы осуждаете меня, – отвечала она, – разве не знаете, что от больного Бог ждет молитв?
На рассвете 2 января 1605 года она позвала своего духовного отца Афанасия и приобщилась Святых Таин. Села на одре своем, позвала детей, и крепостных, и всех крестьян своего села, наставляя их любви, молитве, милостыни, прибавила, о чем мечтала с юности и что ей не далось:
– Возжелала я великого ангельского образа еще от юности моей, но не сподобилась по грехам моим. Так угодно было Богу. Слава праведному суду Его.
Иулиания велела раздуть кадило и положить в него ладан, простилась со всеми, легла, трижды перекрестилась, обвила четки около руки и сказала: – Слава Богу за все. В руки Твои предаю дух мой. Аминь.
И видели все в час разлучения души ее с телом на голове ее золотой венец и белое покрывало. Положили ее в клеть. Ночью все видели горящие свечи, и весь дом наполнился благоуханием.
Все это происходило в Нижегородской вотчине, и ночью она явилась одной женщине с приказом, чтобы везли ее в пределы Мурома и погребли у церкви Святого Лазаря, друга Божия, подле ее мужа. Тело ее положили в дубовый гроб и похоронили в Лазаревской церкви.
Когда хоронили ее сына Георгия, то, копая ему могилу, нашли тело Иулиании, источающее благовонное миро.
Вот правдивое житие мирской праведницы времен Московской Руси.
КражаРассказ одной барыни
Среди моих слуг была горничная – молоденькая, бойкая девушка Ольга. Я считала ее очень доброй и честной, никак не предполагая, чтобы она была виновницей часто повторявшихся у меня пропаж мелких вещей.
Наконец, пропало что-то довольно ценное, на что нельзя было не обратить внимания, и оказалось, по всем уликам, что вещь украдена Ольгой. Я позвала ее и долго уговаривала, сначала с глазу на глаз, признаться мне, повиниться… Видя, что никакие просьбы на нее не действуют, я позвала тех, кто ее обвинял. Их было три: гувернантка, ключница и другая горничная, Маша. Вошла вместе с ними и сестра. Все уверенно говорили, что вещь взята и спрятана Ольгой. Она божилась и клялась, что нет…
Происходило это ярким, тихим весенним утром, в моем угловом просторном кабинете, на втором этаже дома, выстроенного 50 лет тому назад чуть ли не из мачтового леса. Окно в сад было открыто, в него лились потоки света и веселое щебетанье птиц. Возле окна, в углу, высоко висел образ святителя Николы Вешнего, в окладе, но без киота. В пылу своих уверений девушка вдруг взглянула на образ и, как исступленная, начала креститься и клясться.
– Да если я это взяла, – неистово кричала она, – да накажи меня святой Николай Чудотворец!.. Да не сойти мне с этого места! Да разрази меня Никола Угодник! Лопни глаза мои! Издохни я сейчас, как…
Она не закончила…
В углу, в самой иконе или под ней, раздался удар, подобный выстрелу.
Рука Ольги поднялась было для крестного знамения и тут же упала. Она косилась со страхом на образ. Прошла минута тяжелого молчания… Все смотрели на икону, чего-то ожидая, и тут Ольга повалилась мне в ноги:
– Я взяла! Я украла!.. Я! Я! Я!..
– Мы это знали! – сказала я. – Твои сундуки обыскали еще сегодня утром, как и сундуки всех девушек. Они сами об этом просили… Только ты одна не знала, что пропажа уже найдена в твоих вещах. Не мне кайся, а Господу Богу! Молись, чтобы Николай Чудотворец не наказал тебя за ложь!
Ольгу пришлось выводить под руки: у нее дрожали ноги так, что она еле доплелась до девичьей.
Но этим удивительным стуком дело не кончилось. Вечером Ольга не пришла для обычных приготовлений в моей спальне. Я спросила, что с ней.
– Больна, – отвечали мне.
Я подумала, что это вследствие испуга и волнения, но оказалось не то. Можно себе представить, как глубоко все были поражены, когда на другое утро у Ольги на глазах оказались два красных пузыря. Она, кроме того, была без памяти.
Послали в Новоржев за доктором. Он объявил, что болезнь очень редкая и опасная. В продолжение шести недель несчастная девушка была между жизнью и смертью.
Мы все за нее беспокоились. Жаль было глупую девчонку! Наконец, она поправилась. Опасность миновала, но ее зрение не вполне окрепло. И несколько лет спустя я слышала, что глаза у нее очень слабы.
Надо думать, что она больше не лгала перед иконами и не кричала при этом: лопни глаза мои!..
Сделка
Жили некогда супруги, еще довольно молодые. Они были из благородного сословия и имели немалое состояние. Их супружеская жизнь была счастлива, муж любил свою жену. Она и достойна была любви, так как была не только прекрасна внешне, но и кротка, послушна и благочестива. Каждый день, утром и вечером, она усердно молилась Богу и о своем спасении, и о спасении своего мужа, и всячески старалась, чтобы их жизнь шла по святым заповедям Божиим. Но врагу рода человеческого – диаволу ненавистна была их благочестивая жизнь, и ему удалось изменить отношение мужа к благочестивой жене.
Он стал скучать в обществе своей кроткой и тихой супруги; ему стали нравиться другие женщины, которые не походили на нее и отличались живым, непокорным характером и разгульным нравом. Все чаще и чаще он оставлял жену одну в доме, а сам искал развлечений и удовольствий на стороне. Когда же он приходил домой, то капризничал, старался отыскать у жены непорядок и упущения в хозяйстве, осыпал ее упреками и бранными словами.
На беду случилось, что богатство супругов, сначала очень большое, стало уменьшаться; неудачи в разных денежных делах, неурожай хлеба в имениях и другие несчастья привели к тому, что, прежде очень богатые люди пришли в полное разорение. Но это горе не сблизило мужа с женой, а послужило для него поводом еще больше ненавидеть ее. Он стал говорить теперь, что жена, выходя за него замуж, не принесла ему достаточно приданого, которым он мог бы теперь поправить дела, что она принесла с собой одно несчастье и своей бесхозяйственностью помогла его разорению.
Свое несчастье они переносили не одинаково; муж ходил по городу, вертелся около знакомых богачей, ожидая от них помощи, выпрашивал в долг денег у людей, которые не успели узнать о его разорении; жена же в отсутствии мужа все время проводила в молитве. Она молилась о возвращении к ним не прежнего богатства, но прежнего согласия и прежней любви. Тысячи раз падала она перед иконой Богоматери, умоляя Ее возвратить ей сердце мужа и устроить их семейную жизнь по-прежнему. Но некоторое время злоба диавола имела как будто перевес над молитвами благочестивой женщины.
Однажды муж сидел в каком-то трактире и бесцельно глядел, как люди входят, пьют, едят и уходят. Нужно бы ему идти домой, но ему противно и вспомнить о доме: опостылела ему жена и семья. Тут подошел к нему какой-то человек с хитрым взглядом и начал вкрадчиво говорит ему:
«Ты раньше был богат, а теперь разорился. Но не сетуй о потерянном богатстве: у тебя есть средство снова обогатиться. Если ты сделаешь для меня то, чего я от тебя желаю, то ты через короткое время будешь богаче прежнего». Эти слова имели такое действие, что разорившийся богач отложил всякое недоверие к незнакомцу и пообещал сделать для него все возможное, лишь бы он указал ему средство к обогащению.
«Пожертвуй мне свою жену, – отвечал незнакомец, – это для тебя ничего не стоит, потому что ты ее не любишь. Между тем, я хочу приобрести ее в свою собственность».
«Для чего она нужна тебе и что ты будешь с ней делать?» – спросил муж.
«Что тебе за дело до этого, – отвечал незнакомец. – Если бы даже я умертвил ее, не все ли тебе равно? Сколько раз в день ты, бранясь, посылаешь ее к самому диаволу или в ад кромешный? Итак, не все ли тебе равно, что я стану делать с ней, когда она будет моей рабой!»