ряде преступлений, но никого насильно не обращали в ислам, хотя каждый должен был принести клятву никогда больше не развязывать войну против Пророка. Среди последних курайшитов, давших эту клятву, были шейх Абу Суфьян и его жена Хинд, которая, хотя официально и перешла в ислам, вела себя очень вызывающе, едва скрывая свое отвращение к Мухаммаду и его «провинциальной» вере.
Когда с этими вопросами было покончено, Мухаммад занялся Каабой. С помощью своего двоюродного брата и зятя Али он снял тяжелую ткань, которая закрывала вход в святилище, и вошел внутрь. Один за другим он выносил идолов из святилища, поднимал их над головой и перед собравшейся толпой разбивал о землю. Различные изображения богов и пророков были сметены водой Замзама; все, за исключением Иисуса и его матери Марии. Его Пророк благоговейно выпустил из рук, сказав: «Смойте все, кроме того, что находится под моими руками».
Наконец Мухаммад вынес идола, представляющего великого сирийского бога Хубала. По свидетельствам Абу Суфьяна, Пророк обнажил меч и разбил идола на много осколков, навсегда покончив с культом поклонения языческим божествам в Мекке. Тем, что осталось от статуи Хубала, Мухаммад выложил порог, ведущий к новой освященной Каабе, святилищу, которое впредь будет известно как «Дом Бога», центра совершенно новой и универсальной религии – ислама.
5. Праведные халифы
Последователи Мухаммада
Среди прихожан волнение, все взгляды обращены в том направлении, откуда должен выйти Мухаммад из покоев Аиши, чтобы пройти и встать во внутреннем дворе мечети, как только начнется пятничная молитва. Кто-то видел его на улице. Слухи о состоянии его здоровья носились по всей Мекке на протяжении нескольких недель. То долгое время, что он не появлялся на публике, Абу Бакр вел пятничные службы, а остальные Сподвижники занимались ведением экспедиций, управлением государством, раздачей десятины и наставлением в области этики и совершения ритуалов новообращенных в мусульманскую веру. Никто не осмеливался произнести вслух то, о чем думал каждый: Посланник при смерти; может быть, он уже мертв.
Идет 632 г. Прошло два года с тех пор, как Мухаммад триумфально вошел в Мекку и очистил Каабу во имя Единого Бога. В то время он был крепким мужчиной, находящимся на пике свой политической и духовной власти, бесспорно, самым влиятельным лидером в Аравии. По иронии судьбы движение, начавшееся как попытка восстановить племенную этику кочевого прошлого Аравии, во многом нанесло последний удар по традиционной племенной системе. Вскоре останутся только мусульманская община, враги мусульманской общины (включая Византию и Сасанидскую империю), племена-партнеры мусульманской общины и зимми (христиане, евреи и другие немусульмане, защищаемые мусульманской общиной). Однако, несмотря на огромную власть, которую он приобрел после поражения курайшитов, Мухаммад отказался заменить аристократический строй Мекки мусульманской монархией; он стал хранителем ключей, но отказался быть королем Мекки. Таким образом, как только административные дела были урегулированы, а делегации – военные и дипломатические – направлены, чтобы известить остальные арабские племена об установлении нового политического порядка на Аравийском полуострове, Мухаммад сделал то, чего от него совершенно не ожидали, – отбыл в Медину.
Возвращение Мухаммада в Медину означало признание ансаров, «помощников», которые предоставили ему убежище и защиту, чего не сделал никто другой. Но также это было послание всей общине о том, что, хотя сейчас Мекка – сердце ислама, Медина навсегда останется его душой.
Именно в Медине соберутся представители общин со всего полуострова, которые дадут обет, что «нет божества, кроме Аллаха» (хотя, как мы увидим, для многих эта клятва заключала в себе обращение не столько к Аллаху, сколько к Мухаммеду). Именно в Медине будут заложены столпы мусульманской веры и основы мусульманского права. И наконец, именно в Медине Пророк сделает свой последний вздох.
Но сейчас всем своим видом Мухаммад, стоящий у входа в мечеть с улыбкой на бронзового цвета лице, рассеивает все беспокойные слухи о состоянии его здоровья. Он худощав, но выглядит на удивление бравым для человека его лет. Длинные черные волосы, которые он заплетал в косички, теперь поредели и покрылись серебром. Его спина слегка согнулась, а плечи опущены. Но лицо сияет так же, как и всегда, а глаза по-прежнему таят в себе свет Бога.
Когда Абу Бакр видит Мухаммада, пробирающегося через сидящих и хватающегося за плечи друзей в поисках поддержки, он немедленно поднимается с минбара – приподнятого сиденья, которое служит кафедрой в мечетях, – чтобы позволить Пророку занять свое законное место на правах главы паствы. Но Мухаммад подает сигнал старому другу, чтобы тот продолжал службу. Молитвы возобновляются, и Мухаммад находит тихий уголок, где можно сесть. Он плотно закутывается в плащ и наблюдает, как вся его община молится. Молится так, как он учил много лет назад: совершать движения, словно все члены общины – единый организм, и говорить так, словно у них один голос на всех.
Он присутствует на пятничной молитве недолго. Прежде чем паства разойдется, Мухаммад встает и тихо выходит из мечети, направляясь обратно в покои Аиши, где падает на кровать. Даже такой короткий путь очень ослабил его. Ему трудно дышать. Пророк зовет любимую жену.
Когда Аиша наконец появляется, он едва в сознании. Она просит всех быстро покинуть комнату и закрывает за ними дверь. Аиша садится рядом с мужем и кладет его голову к себе на колени, нежно поглаживая его длинные волосы и шепча успокаивающие слова. Его глаза мерцают, а затем медленно закрываются.
Новость о смерти Мухаммада быстро распространяется по всей Медине. Для большинства непостижимо, что Посланник Бога мог умереть. Умар, например, отказывается верить в это. Он настолько обезумел, что сразу бежит в мечеть, где уже собралась вся община, и угрожает избить любого, кто посмеет сказать, что Мухаммад мертв.
Нормализация ситуации теперь зависит от Абу Бакра. Увидев тело Мухаммада, он тоже отправляется в мечеть. Там он замечает Умара, который бессвязно бормочет, что Пророк жив.
«Это только кажется, что он умер! – срывается на крик Умар. – Он был взят на небеса, как Моисей; он скоро вернется».
«Спокойно, Умар, – говорит Абу Бакр, заходя в мечеть. – Успокойся».
Но Умара не заставить замолчать. Он непреклонно талдычит, что те, кто принял известие о смерти Мухаммада, лишатся рук и ног за свою неверность, когда Пророк вернется с небес.
Наконец терпению Абу Бакра приходит конец. Он воздевает руки над паствой и заглушает причитания Умара своим криком: «О люди, если кто-то поклоняется Мухаммаду, он мертв; если кто-то поклоняется Аллаху, Он жив, Он бессмертен!»
Когда Умар слышит эти слова, он падает на землю и заходится в рыданиях.
Одной из причин обеспокоенности общины кончиной Мухаммада было то, что он практически никак не подготовил своих соратников к этому событию. Он не выступил с официальным заявлением, кто должен стать его преемником как лидер уммы или хотя бы каким должен быть этот лидер. Возможно, он ожидал откровения, которое так и не было явлено; а возможно, он хотел, чтобы сама умма определила для себя того, кто заменит Мухаммада после его ухода. Или, например, как некоторые шептались, Пророк все же назначил преемника, кого-то, кто не смог воспользоваться своим законным правом стать главой общины в условиях развернувшейся в среде мусульманского руководства междоусобной борьбы за власть.
Между тем мусульманская община росла и расширялась быстрее, чем кто-либо мог себе вообразить, и подвергалась серьезной опасности стать неуправляемой. Смерть Мухаммада только осложнила положение дел, теперь некоторые сотрудничающие с уммой племена открыто восставали против мусульманского контроля и отказывались платить десятину (закят) Медине. По убеждению этих племен, смерть Мухаммада, как и смерть любого шейха, аннулировала клятву верности и отменяла ответственность перед уммой.
Волновало также то, что видение Мухаммада о богодухновенном государстве оказалось настолько популярным, что на всем Аравийском полуострове другие «лидеры» начали копировать эту модель, задействуя собственный ресурс власти с учетом собственной идеологии. В Йемене мужчина по имени аль-Асвад, объявивший, что он получил божественное послание от бога, которого называл Рахман (эпитет для Аллаха), установил свою государственную систему, независимую от Мекки и Медины. В Восточной Аравии другой мужчина по имени Маслама (или Мусайлима) настолько успешно подражал опыту Мухаммада, что собрал тысячи последователей в Ямаме, который объявил священным городом. По мнению таких современных исследователей, как Дейл Эйкельман, внезапный наплыв «лжепророков» служит доказательством того, что движение Мухаммада заполнило определенный социальный и религиозный вакуум в жизни Аравии. Но, как считают мусульмане, это стало сигналом о серьезной угрозе религиозной легитимности и политической стабильности уммы.
И все же главным вызовом, с которым столкнулась мусульманская община после смерти Мухаммада, были не воинственные племена или лжепророки, а вопрос о том, как построить монолитную религиозную систему, покоящуюся на заветах и практических примерах из жизни Пророка, большинство из которых существовали только в памяти его Сподвижников. Сложилась тенденция рассматривать ислам полностью сформировавшимся к концу жизни Мухаммада. Но хотя это утверждение может быть справедливым относительно откровений, которые закончились с последним вздохом Пророка, совершенно ошибочно считать ислам в 632 г. некой единой системой верований и практик. Это было совсем не так. Как и в случае со всеми мировыми религиями, понадобились поколения для развития богословия, чтобы, по словам Игнаца Гольдциера, «раскрытие исламской мысли, установление методов исламских практик, [и] утверждение исламских институтов» приняло законченную форму.