– А если не отойду, то что? – интересуется Егор, меня за спину свою задвигая и к Антону лицом поворачиваясь. Он, в отличие от Антона, совершенно не напрягается, хотя так кажется только внешне. Внутри, уверена, Дымов уже продумал план.
– Вот что! – Тоха размахивается и со всей силы впечатывает кулак в челюсть Егора. Дымов пошатывается, но быстро возвращает уверенность стойке, пока я вскрикиваю от ужаса и бросаюсь между ними.
– Антон, ты что творишь! – понимаю, что привлекаю ненужное внимание, потому что люди уже собираются вокруг нас. Дышу тяжело, в унисон Тохе, тот готов еще пару раз Егору врезать, но не уверена, что следующие удары без ответа останутся. Дымов меня поймать пытается, но я уже отталкиваю Антона дальше. – Ты зачем драку развязал?
В какой-то момент Колесников мои руки хватает и на себя дергает, так что я снова вскрикиваю. Силы неравны, это было понятно сразу, но Антон еще и агрессивно настроен, так что я упираюсь, потому что адреналина хватило на несколько секунд, а дальше включается страх, самый настоящий и некрасивый.
– Потому что нехер ему к тебе клеиться. Мы только поругались, а вокруг тебя уже вьется какой-то кретин, – отчитывает меня Антон, словно провинившуюся подружку. Хочу вырваться, но он держит крепко, взглядом меня сверлит, вынуждая вину почувствовать, а у меня вместо этого в груди протест поднимается.
– Девушку отпусти, – слышу за спиной грозный голос. Егор не просит – приказ отдает, даже у меня от тона мурашки по спине бегут. Антон же только в лице меняется и взгляд с меня на Дымова переводит. – Если еще что-то сказать хочешь, то давай выйдем поговорим.
– Вы оба с ума, что ли, сошли? – мечусь между ними, но они, кажется, уже о чем-то своем невербально договорились. Кивают только друг другу, и Тоха меня отпускает. – Никуда вы не пойдете! Зачем?
– Надо, – рявкает Антон, и я тут же к Егору поворачиваюсь, ища поддержки, но тому тоже не до меня совсем. Плевать. Дымова не сдвинуть, если что-то задумает, а вот Тоху образумить можно, поэтому снова шагаю к нему:
– Нет. Он же тебя покалечит! Закончите здесь, и все! Поговорите и разойдитесь.
– Так мы проблему не решим, – цыкает Колесников и снова на Егора смотрит. Вижу, как с Тохи спесь слетает и горячность уходит. Это в моменте легко драку затеять и еще какое-то время ее поддержать, а вот потом разгореться теми же эмоциями невозможно. Это же мне и нужно.
Но все стремительно рушится, когда Колесников улыбается мне, а затем разворачивается. Следом за ним шагаю, но Тоха нарочно меня игнорирует.
– Антон! – кричу, взывая к благоразумию, когда он, от злости челюсти сжимая, выходит на улицу. А на моем пути возникает Дымов. Злющий, недовольный – одним словом, ураган, готовый смести что угодно. И только меня не трогает, как то самое море, которое никак не может смыть одинокий домик из пальмовых веток на берегу. – Егор, пожалуйста, не надо, – шепчу, а в глазах слезы. Сейчас сорвутся по щекам и перечеркнут все хорошее, что этим вечером было.
– Мы просто поговорим, Тори, – меня успокаивает, хотя сам не лучше. Мы оба ненормальные: он бешеный, я сломленная – но почему-то оторваться друг от друга не можем. Он не в силах уйти, я – отпустить. – По-мужски поговорим, и все.
Висну на его руке. Не отпущу никуда. Раз Антона не получилось образумить, то до Дымова точно дойдет. Он ведь военный, понимать должен, что ввязываться в драку неуместно. Но почему-то идти собирается. Пальцы мои с трудом и неохотой разжимает, отдирая от своего предплечья. Морщится, будто ему больнее, чем мне, и, наклонившись, тихо-тихо говорит:
– Здесь останься и меня дождись.
Дымов уходит, а я каким-то чудом оказываюсь в Олиных объятиях. Она гладит меня по волосам и что-то говорит. Толпа медленно расходится, кто-то выходит на улицу, а другие разбредаются по своим местам. И только я посреди кошмара гадаю, что мне делать. Послушаться Егора и остаться? А потом что, платок белый протянуть победителю и ускакать с ним в счастливую жизнь? Нет уж, спасибо. Я драться за меня не просила, так что пусть разбираются сами и меня как трофей не передают.
Глава 9. По краю
Все и всегда в моей жизни идет наперекосяк. В личной так точно. То Антон выбесит, когда решит, что ни капельки меня в день свидания не обидел, и я все надумала, а он самый лучший и терпеливый. То Дымов появляется, как черт из табакерки, весь такой уверенный и сильный, смотрит еще чуть ли не в упор, ни на секунду не отвернется и из поля зрения не выпустит. И главное, не вспоминает все, что было, а просто в душе моей копошится здесь и сейчас. Полночи болтает со мной, а потом и слова не говорит. В танце кружит так, что ноги подкашиваются от близости, а потом…
Потом эти два горе-жениха решают подраться. Вот так просто «поговорить по-мужски», как будто адекватных способов решить все проблемы не существует. И я ведь знаю, кто выйдет из этой беседы победителем. Точно не Антон. И хоть он повел себя по-козлиному сегодня, я честно не хочу, чтобы ему досталось. Тоха на самом деле тоже в долгу не останется, даже если и проиграет. Ну вот и за что мне все это?
Пританцовываю на месте, хотя скорее гневно топаю в ожидании такси, которое приезжать совсем не собирается. Смотрю в приложение: фигурка авто там же, где и была пять минут назад. Нет, так все подерутся и бросятся меня толпой искать, а мне подобного не надо. Я от Оли с горем пополам отбилась, криво-косо все объяснив и раз десять извинившись за то, что торта не дождусь, который, между прочим, сама сюда же и везла. Но просто не выдержу смотреть на подбитых альфа-самцов – сама им синяков добавлю, чтобы неповадно было.
И ладно Антон подраться решил, он сегодня вообще звезда вечера, можно сказать. И помириться попытался, и за даму в беде заступиться, чтобы в очередной раз о намерениях своих заявить, но Дымов-то куда? Ему как будто медом намазано рядом со мной. Как будто и не было тех шести лет порознь – он смотрит все так же, взглядом одним сожрать готов, а я плавлюсь под ним. И сдаюсь. Всегда сдаюсь, потому что бесконечно сражаться с Егором не получается. Только иногда покусать: сбежать из кареты «Скорой помощи», проигнорировать его сообщения, уйти с Антоном, вильнув хвостом. Чтобы потом опять попасть в руки Дымова, которые клещами сжимаются на моей талии и к сердцу тянутся.
Забота его жуткая бесит. Сам с губой разбитой стоит, а думает обо мне. Ни о себе, ни об Антоне, что в любой момент повторит кулачный триумф, ни о том, что жизнь свою, возможно, угробит. А обо мне. Какого же черта тогда бросил меня ради этого своего будущего шесть лет назад? Чтобы перечеркнуть его тупой дракой в баре из-за бывшей? Боже. Невыносимо на них смотреть было. Злые, угрюмые, каждый в своей правде уверен и сражаться за нее до конца готов.
И ни один обо мне не подумал. О том, что мне тоже обидно и что я, может, тоже в драку не против ввязаться, чтобы их обоих прибить и жить себе спокойно.
Снова проверяю телефон. Вроде бы на пару миллиметров сдвинулся, но как будто нет. Еще чуть-чуть, и я пойду пешком.
Не пойду.
Потому что Дымов уже рядом. И я, как верная собачонка, чувствую приближение хозяина, еще даже не повернувшись. До слуха доносятся его шаги. И только тогда я оборачиваюсь, чувствуя острую нужду защититься. От его прикосновений, которые точно будут. От его взгляда, душу насквозь пронизывающего. От него.
Сердце сжимается, боль посылает по груди, и она импульсами взрывается в кончиках пальцев, так что приходится сжать кулаки. Смотрю на синяки, новые ссадины и поджимаю губы. Это, конечно, не тот Егор, что с первого раза не прошел отбор в СОБР и вернулся домой без единого живого места. Но на его лице и царапины незначительной хватит, чтобы я бросилась его спасать. А сейчас еще и повод значительный – драка из-за меня.
Но Егор и тут удивляет: он снова меня спасает.
– Поехали, – бросает мне и в сторону своей машины кивает. Дымову нужно еще три секунды, чтобы наглядеться на меня вдоволь, а затем он шумно выдыхает и идет вперед, не дожидаясь меня.
Неужели знает, что за ним пойду?
И я иду. Как сумасшедшая, как чертова наркоманка за новой дозой. Потому что я на самом деле трофей, который Дымов получил. И потому что он так просто не отпустит. Что-то подсказывает: если начну гнуть свою линию сейчас, то Егор уже не будет таким сдержанно-спокойным – вернется за мной, и тогда пиши пропало.
Но это не страх, нет. Я просто устала от новых ссор. Устала думать о нас с Дымовым и нашем прошлом, что заезженной пластинкой перед глазами крутится. Устала от неопределенности в своей жизни. И пусть я наделаю ошибок уже совсем скоро, сейчас выбираю меньшее из зол.
Мы едем молча. Егор медленно остывает, только руль до скрипа сжимает, а я, наоборот, греюсь. Дымов знает, что я теплолюбивая, поэтому включает подогрев сиденья на максимум, и я бессовестно его не выключаю, хотя трясти от холода меня перестало минут пять назад. Но так тепло и комфортно, что я позволяю себе не думать о сожженном бензине ради собственного уюта. Егор не спешит откровенничать, только изредка на меня поглядывает. Ехать нам от силы минут пятнадцать, треть пути позади, и я не выдерживаю первой, потому что любопытство гложет. Я вертела в голове вопрос два дня, а теперь он готов сорваться с губ, потому что момента лучше не придумаешь. Знаю, что Дымов может уйти от ответа, он в конце концов ничего мне не должен – до сих пор так и не объяснил, что ему от меня нужно. Поэтому беру инициативу в руки и уверенно спрашиваю, глядя на дорогу, чтобы случайно с Егором взглядами не пересечься:
– Для чего ты все это делаешь?
– Если как «бывший из всех мемов» скажу, что соскучился, поверишь? – снова уходит от ответа.
– Не-а, – качаю головой и усмехаюсь. Чувствую взгляд Дымова на себе – под ним кожа начинает гореть.
– Тебя увидел и искренне захотел помочь. Мы же не чужие друг другу люди. – Руль скрипит – так сильно Егор его стискивает, говоря совершенно обратное моим словам, брошенным тогда в кофейне. Мы попадаем в зеленую волну и проскакиваем перекрестки, не останавливаясь. Пульс частит, ускоряется, стремясь успеть за стрелкой на спидометре. Не чужие. Да мы самыми родными друг другу были, готовыми стоять до последнего, чтобы только вместе быть. А теперь сидим, кое-как зажившие, и делаем вид, что все давно отболело. Я так точно этим и занимаюсь.