Она стала отверженной. Она — Гестер Прин[2] городка Иден-Пасс. Лара никогда бы не поверила, что подобное всеобщее гонение возможно в современной Америке, если бы сама не стала его жертвой. Она начала соглашаться, что в конце концов осуществится пророчество Джоди Такетт: старуха доживет до того дня, когда Лара Маллори покинет Иден-Пасс.
Но только после того, как Лара Маллори осуществит то, ради чего она сюда приехала.
Такетты сделали из нее парию. Они лишили ее работы. Но она не отступит от Кея, пока он не выполнит ее требование. Он доставит ее в Монтесангре. И немедленно.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Он здесь?
Желтый «линкольн» стоял, припаркованный около ангара.
— Нет, дон, его здесь нет, — ответил Балки, искренне стараясь помочь. — Но он должен вернуться сегодня вечером. Если только не решит остаться в Тексаркане. С Кеем никогда ничего не знаешь.
— Вы не против, если я тут немного подожду?
— Пожалуйста. Только это может обернуться пустой тратой времени.
— Я все-таки подожду.
Балки покачал головой, удивляясь непонятным побуждениям людей. Проще разобраться в механизмах и их работе, чем в поступках человека. Что-то бормоча под нос, механик направился к самолету, который ремонтировал, когда приехала Лара.
Лара предпочла ждать Кея снаружи, на свежем воздухе, а не в душном ангаре. Через полчаса она увидела вдали мигающие огни самолета и услышала гул мотора. Небо было свободным от облаков, темно-синим на востоке, бледно-лиловым над головой и алым и золотистым на западе. Как-то Кей пытался ей объяснить, какое умиротворение он получает от полета. В такие ночи, как эта, Лара тоже ощущала мистическую связь с небом.
Он мягко посадил двухмоторный «бичкрафт» и подрулил к ангару. Лара стояла на бетонированной площадке у ангара, когда он вылез из кабины. Кей увидел ее сразу, но его лицо не выразило ни удивления, ни радости, ни разочарования или злости, и она не могла угадать, в каком он настроении.
Потягиваясь, сгибая и разгибая затекшие руки, он направился к ней.
— На Гавайях, когда вас встречает хорошенькая девушка, она вам дарит венок. — В сгущающихся сумерках она видела белизну его улыбки. — Знаете, который вешают на шею.
— Знаю, — сухо бросила Лара.
— Такая умница, как вы, конечно, это знает.
Он направился к широким воротам ангара, и она пошла рядом.
— Что вы теперь будете делать?
— Отдам ключи Балки.
— И еще что?
— Получу причитающиеся мне деньги.
— Кого вы сегодня возили?
— Фермера и его помощника из Арканзаса, они приезжали, чтобы посмотреть быка. Я летал сегодня утром за ними в Тексаркану. Они целый день торговались с Андерсоном, хозяином быка, крупным здешним скотопромышленником. Это его самолет. Он меня и нанял, чтобы привезти их сюда, а потом отвезти обратно.
— Хороший самолет. — Лара оглянулась назад на машину.
— Стоит тысяч девяносто пять. Называется «Квин эйр».
— Похоже на название матраса.
— Вы верно подметили, — Кей улыбнулся. Они вошли в ангар. — Эй, Балки.
Механик обернулся, и Кей бросил ему ключи.
— Все в порядке?
— Нет проблем. Где мои деньги?
Балки вытер тряпкой руки и пошел впереди них в ту самую небольшую комнату, где Лара нашла Кея в день несчастья с Летти Леонард. Балки зажег лампу на столе, вытащил из ящика обычный белый конверт и подал его Кею.
Когда Балки ушел, Кей открыл конверт и пересчитал деньги, затем положил конверт в нагрудный карман рубашки.
— Значит, он заплатил вам наличными? — спросила Лара.
— Угу.
— И никакого счета? Никаких документов?
— Я заключил устное соглашение с моим клиентом. Что еще нужно?
— А налоговая служба?
— Я плачу налоги.
— Охотно верю. А Федеральное авиационное управление?
— На каждый полет надо оформить кучу бумажек. Стоит ли возиться?
— И вам не надо никому представлять план полета и другие подобные вещи?
— Высота до двенадцати тысяч футов — это неконтролируемое воздушное пространство. Тут все построено на визуальном наблюдении.
— И вы никогда не поднимаетесь выше этого потолка?
Ему явно надоел разговор.
— Хотите научиться летать, док? Могу стать вашим инструктором, у меня есть лицензия, очень скоро вы будете взмывать ввысь самостоятельно. Я дорого беру, но зато какое качество.
— Я не собираюсь стать летчиком.
— Тогда что вы тут делаете — просто дышите свежим воздухом?
— Я хотела с вами поговорить.
— Я весь внимание.
Он вытащил из холодильника банку с пивом, оперся локтем на верх «древнего чуда техники», запрокинул голову и сделал большой глоток.
— Речь идет о работе.
Он оторвался от банки и с любопытством посмотрел на Лару.
— Вы отказались от уроков пилотирования, и, как я понимаю, речь не идет о доставке еще одного пациента в больницу.
— Нет.
Кей долго молча на нее смотрел, потом протянул ей банку.
— Хотите глоток?
— Нет, спасибо.
Он снова отпил из банки.
— Так в чем же дело? Я умираю от любопытства.
— Я хочу, чтобы вы меня отвезли в Монтесангре.
Такетт не торопясь допил пиво и метким броском швырнул пустую банку в корзину для мусора. Он сел на крутящийся стул, откинулся назад и положил ноги на угол стола, каблуком отодвинув в сторону настольную лампу.
Лара продолжала стоять. Ей негде было сесть, разве только на раскладушку. Во всяком случае, она все равно бы отказалась.
— Вы уже несколько раз делали мне такое предложение, а я его отвергал. У вас плохо с памятью?
— Оставим шутки.
— Оказывается, вы не шутите, — заметил он с издевкой. — Прошу прощения. Тогда, значит, вы собираетесь прыгать с парашютом?
— Ни в коем случае. — Она сложила руки на груди.
— Уж не предполагаете ли вы посадку на территории Монтесангре? В таком случае, вы явно не в своем уме.
— Я совершенно серьезна.
— Я тоже, док. А как у вас с испанским языком? Может, вам следует освежить ваши знания? Вы знаете, что означает Монтесангре?
— Да. «Кровавая гора». Я на опыте убедилась в правильности названия. Я помню, как теплая кровь текла у меня по рукам, когда убили мою дочь.
Кей опустил ноги на пол и выпрямился на стуле.
— Тогда почему, черт побери, вы хотите туда вернуться?
— Вы знаете ответ. Я уже несколько лет пытаюсь это сделать, с тех самых пор, как пришла в себя в больнице в Майами. Я не могу туда вернуться официально. Для меня закрыты официальные пути.
— Поэтому вы решили использовать меня в качестве неофициального?
— В какой-то степени, да.
— В какой-то степени там будет весьма трудно остаться в живых.
— Я это хорошо понимаю.
— И вы все равно хотите туда ехать?
— Я обязана это сделать.
— Ну, а я не обязан.
— Нет, вы не обязаны. Просто я думала, что для вас это будет интересным приключением.
— Подумайте, что вы говорите. Как меня только не называли в жизни, но только не дураком. Если вам хочется туда отправиться и свернуть там себе шею, ваше дело, но я-то дорожу этой частью своего тела и поэтому прошу вычеркнуть мою кандидатуру из ваших планов.
— Выслушайте меня, Кей.
— Не хочу.
— Вы мой должник.
— Я это уже слышал. И не считаю, что это так.
— Вам, наверное, будет приятно узнать, что после того приступа у вашей матери меня не посетил ни один пациент. Джоди отвергла мои попытки оказать ей помощь. Вы грубо оскорбили меня при свидетелях.
— Мне было некогда выбирать слова. Моя мать находилась при смерти.
— Вы совершенно правы. И, когда все узнали, что Такетты предпочли смерть моей врачебной помощи, я потеряла тех немногих пациентов, какие у меня еще были. Пропали месяцы напряженной работы. Доверие, которое мне стоило такого труда завоевать, оказалось разрушено в одно мгновение несколькими необдуманными словами. С тех пор я пребываю в бездействии.
— У меня разрывается сердце при виде ваших страданий.
Лара сделала глубокий вдох, чтобы сдержаться.
— Я хотела организовать в средней школе семинары по половому воспитанию. Это очень важная вещь, которая принесла бы большую пользу здешней молодежи.
— Это все написано в газете.
— Но газета не написала, что Джоди подкупила школьный совет, чтобы он отверг программу.
— А вы действительно умеете бесить людей.
— По сравнению с вашей матерью я жалкий любитель. Когда она со мной расправилась, но я еще дышала, дело довершила ваша любовь Дарси.
— Знаете, я слыхал о таком психическом заболевании, как ваше. Оно называется мания преследования.
Она игнорировала его слова.
— Я прекратила прием больных. Сегодня я отказалась от услуг Нэнси. Я прерываю на время врачебную практику. Вы своего добились. Ваша семья лишила меня веяной возможности работать в Иден-Пасс. С учетом всего сказанного вы должны оказать мне услугу.
— Я вам ничего не должен.
— Я больше не практикую, но это не значит, что я уеду из города. — У нее остался один-единственный козырь, и она решила пустить его в ход. — Ваша мать поклялась, что доживет до того времени, когда я с позором покину Иден-Пасс. Боюсь, она этого не дождется. Я могу жить здесь без работы, пока не кончатся мои сбережения, и если я буду очень экономна, то протяну несколько лет.
— Ерунда. Вы слишком любите свою работу. Вы от нее не откажетесь.
— Я могу пойти на жертвы.
— Только для того, чтобы отравить нам существование?
— Совершенно верно. Однако я согласна на переговоры. Я вам уступлю, чтобы ваша семья обрела поной, если вы меня доставите в Центральную Америку. Как только мы вернемся, я немедленно уеду отсюда. Поверьте, для меня это небольшая жертва. Я устала от постоянной враждебности и сплетен вокруг меня. Мне надоело всякий раз думать, что я скажу и сделаю, чтобы выдержать экзамен. И еще, — продолжала она, наклоняясь к нему через стол, — на мой взгляд, жители Иден-Пасс такого экзамена не выдержали. Они ограниченные узколобые лицемеры и трусы, неспособные сопротивлятьс