— Что одно и то же, — заметил Кей.
— К сожалению, это так.
Однако Лару слова священника не обескуражили.
— Я предлагаю начать с осмотра американского посольства.
— Здание совершенно пусто, миссис Портер. Его разграбили еще в те дни, и там никто не живет.
— Вы помните переводчика и помощника моего мужа? Его звали Эмилио Санчес Перон.
— Смутно, — признался отец Жеральдо. Он снова налил себе рома.
«Уже в третий раз», — отметил Кей.
— Насколько я помню, скромный и старательный молодой человек. Довольно слабого сложения. В очках.
— Да, это Эмилио. Вы его видели или что-то слышали о нем?
— Я полагаю, что его убили при нападении на посольство.
— Но его имя не значится в списке пострадавших.
— Возможно, его пропустили.
— Я это учитываю, — сказала Лара, — но все-таки надеюсь, что он жив. Его очень привлекала посольская библиотека. Он проводил в ней почти все свободное время. Вы не знаете, библиотека тоже разграблена, как и все здание?
Отец Жеральдо пожал плечами.
— У мятежников нет времени, чтобы заниматься чтением, — усмехнулся он. — Думаю, там мало что сохранилось, включая и библиотеку. Я не видел самого здания, но говорят, оно совсем разрушено.
Лицо Лары выразило отчаяние, на нее нельзя было смотреть без жалости.
— А как насчет свидетельства о смерти Эшли? — спросил Кей. — Наверное, врач его подписал перед ее похоронами?
— Возможно, так оно и было, — согласился отец Жеральдо. — Наверное, он помнит, где похоронили тело, при условии, что свидетельство не уничтожено, имя врача где-то записано и, самое главное, если мы сумеем его найти.
Лара вздохнула.
— Кажется, дело почти безнадежное.
— На данный момент, да. — Кей встал, подошел к Ларе и помог ей подняться со стула. — Вы еле держитесь на ногах. Где она будет спать, отец Жеральдо?
— Сначала я бы хотела побывать в туалете.
— Да, конечно. — Отец Жеральдо показал на узкий коридор. — Там в конце.
Пока Лара приводила себя в порядок в туалете, где, к счастью, работали водопровод и канализация, Кей и отец Жеральдо налили себе еще рома.
— Если вам тут не дают работать, почему бы не вернуться домой? — поинтересовался Кей. — Вы можете настаивать на переводе, особенно если учесть, сколько тут погибло миссионеров.
— Я дал обещание Богу, — ответил отец Жеральдо. — Может быть, я не приношу здесь большой пользы, но, на мой взгляд, тут мое место.
Он залпом осушил стакан. Отец Жеральдо знал, что, окажись он в Штатах, церковные власти отправят его в лечебный профилакторий для алкоголиков. Пребывание в раздираемой войной стране стало своего рода епитимьей, наложенной отцом Жеральдо на самого себя за грех пьянства.
— Вы тут можете погибнуть.
— Я это хорошо понимаю, мистер Такетт, но лучше умереть мучеником, чем проявить трусость.
— Я предпочел бы вообще не умирать, — серьезно заметил Кей. — Во всяком случае, в этом возрасте. Священник с интересом посмотрел на него.
— Вы католик, мистер Такетт?
Кей усмехнулся. В Иден-Пасс вообще не было католической церкви. Немногочисленные католики ездили в церковь за двадцать миль. Протестанты Иден-Пасс относились к ним с некоторой подозрительностью, хотя и с большей терпимостью, чем, например, к еврейским семьям. Жители Иден-Пасс вообще полагали, что если ты родился американцем, то автоматически исповедуешь христианскую религию.
— Я родился в методистской семье и не имею ничего против этой церкви. Она сделала для меня все, что могла. Учителя воскресной школы боялись меня как огня. Если у них и возникали сомнения насчет существования дьявола, то я их быстро рассеял. Я был наглядным примером того, что дьявол живет и действует. Что же касается праведности, то для этой высокой идеи я потерянный человек.
— Я вам не верю. — Священник поднял стакан и посмотрел сквозь него на свет. — Может быть, я не образцовый служитель Бога, но я не забыл того, чему меня учили. Я по-прежнему вижу душу человека и могу достаточно точно угадать его характер. Только очень смелый человек, не лишенный сострадания, мог доставить сюда миссис Портер, особенно принимая во внимание ее отношения с вашим братом.
Кей ничего не ответил, но, наклонившись через стол, шепотом задал вопрос. Вода громко текла в ванной, но он опасался, что Лара услышит его слова.
— Вы утверждаете, что хорошо разбираетесь в людях. Тогда скажите мне откровенно, неужели вы считаете, что тот солдат на дороге поверил чепухе, которую вы ему выдали?
Вода в ванной перестала течь. Отец Жеральдо допил ром.
— Нет.
Отец Жеральдо и Кей обменялись понимающими взглядами. Лара вошла комнату; вся ее хрупкая фигурка выражала усталость.
— Пора спать. — Кей встал из-за стола.
Отец Жеральдо опять повел их запутанными коридорами. Окно спальни выходило во внутренний дворик церкви; священник ободряюще улыбнулся Ларе.
— Я подумал, что вам тут понравится. Не забудьте про москитную сетку.
Лара словно не заметила, что койка под распятием на стене узка и неудобна; что голая лампочка на потолке светила тусклым светом; что в комнате душно и жарко; вместо шкафа на стене торчали три деревянных крючка.
— Большое спасибо, отец Жеральдо. Вы подвергаете себя страшному риску из-за меня. Я этого никогда не забуду.
— Я вам обязан куда больше, миссис Портер. Вы не раз щедро помогали нашей церкви, хотя вы не католичка.
— Я восхищалась вашей самоотверженной работой, отец Жеральдо. Тонкости и отличия религии для меня стояли на втором месте.
Священник грустно улыбнулся.
— Я помню тот день, когда родилась ваша дочь. Я как раз пришел посетить больных и узнал об этом событии. Я зашел к вам, чтобы вас поздравить.
— Я все помню. Мы и раньше встречались, но ваша доброта и внимание в тот день мне особенно дороги.
— Тогда я впервые увидел на вашем лице улыбку, — заметил он. — Как тут не порадоваться. Эшли была прекрасным ребенком.
— Спасибо, отец Жеральдо.
Он взял ее руку. Крепко пожал, пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты. Лара, казалось, стала еще меньше и еще несчастней при упоминании о том далеком дне; горе словно придавило ее к земле. Кей хотел ее утешить в эту трудную минуту, выразить сочувствие и понимание, как это сделал отец Жеральдо, но не мог найти подходящих слов.
— Вы не потеряли револьвер? — спросил он.
— Я положила его в сумку вместе с кинокамерой.
Сумка висела на одном из крючков. Кей вытащил и подал Ларе тяжелый револьвер.
— Положите под подушку. Не расставайтесь с ним ни на минуту.
— Что вам сказал отец Жеральдо? Мы в опасности?
— Мы должны быть готовы к худшему, а не наоборот. Нам очень повезет, если мы обойдемся без неприятностей. — Он кивнул на кровать. — Попробуйте уснуть. Нам предстоит тяжелый день. Начнем с посольства.
Она смотрела на него пытливым взглядом.
— Скажите мне правду, Кей, — тихо попросила она. — Не говорите со мной, как с ребенком. Вы считаете, что мы затеяли пустое дело?
Именно так он и думал, но у него не хватало мужества сказать ей об этом. Отец Жеральдо подтвердил его догадку:
— солдаты пропустили их в город, чтобы побольше узнать о них и их дальнейших планах, а не потому, что поверили выдумкам священника о вдове и ее родственнике-идиоте.
Им очень повезет, если они живыми выберутся из Монтесангре. Кей тем более сомневался, что они улетят из Монтесангре с гробом Эшли Портер.
Он не решался сказать ей правду, но в то же время не хотел ее оскорбить глупой выдумкой. Кей избрал середину.
— Отдохните, Лара. Я тоже сейчас лягу, — сказал он.
Но он не лег спать, а вернулся на кухню, где отец Жеральдо кончил тем, что напился до потери сознания. Только когда священник, упав на стол, громко захрапел, Кей занялся поисками и обнаружил раскладушку в крошечной каморке напротив комнаты, где спала Лара. Он разделся до белья, улегся на грубые простыни и задремал, даже во сне прислушиваясь к каждому шороху.
Наверное, Кей в конце концов заснул глубоким сном, потому что проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. В один миг он схватил «беретту», снял пистолет с предохранителя и сел на кровати. Лара стояла рядом, умытая, причесанная и одетая, ее рука застыла в воздухе на полпути до его плеча. Дуло пистолета находилось совсем рядом с ее лицом.
— Господи, — испуганно выдохнул Кей. — Я мог бы вас убить.
Она выглядела растерянной и бледной.
— Это я виновата, что вас напугала. Я несколько раз позвала вас по имени. Но вы… пока я… пока я вас не тронула…
Они смотрели друг на друга в предутренней темноте. Тяжелый влажный воздух стеснял дыхание. Грудь Лары поднималась и опускалась от усилия.
Ночью он сбросил с себя простыню. Капли пота скатились по его покрытой волосами груди, по животу и собрались в пупке. Мощная эрекция растянула его плавки.
— Уже семь часов. — Лара говорила задыхаясь словно пробежала целую милю вверх, в гору. — Я приготовила кофе.
Она повернулась и стремительно вышла.
Кей уронил пистолет и закрыл лицо ладонями, прижал их к обросшим щетиной, запавшим щекам. Утренние сюрпризы подобного рода были для него не такой уж редкостью, но этот по силе выходил из ряда вон.
Натягивая одежду, Кей смотрел в открытую дверь, через которую поспешно скрылась Лара.
— Вы правы. Тут ничего нет.
Лара отшвырнула с дороги кусок штукатурки, попавший ей под ноги. Трудно описать состояние, в котором находилась библиотека американского посольства. Разбитая хрустальная люстра лежала на выщербленном полу, некогда покрытом коврами. Книжные полки стояли пустые. Кучи пепла молча говорили о судьбе, постигшей многочисленные тома.
Американский флаг, стоявший в углу, превратился в лохмотья. Ругательства в адрес Соединенных Штатов красной написаны на деревянных панелях стен. Видимо, стреляли и в потолок, так как сверху обрушились куски штукатурки и лепки. Мебель была вывезена. Мыши и птицы теперь устроили здесь свой дом.