– Я тот, кто не хочет, чтобы мальчик страдал из-за того, что вы сказали или сделали, и в чем вы, будучи трусом, не можете признаться.
– Полно вам! Вы ничего не добьетесь, налетая друг на друга!
Голос Корделии звучал гневно, почти повелительно. Но Джек вряд ли расслышал ее, потому что Уин бросился на него и толкнул в грудь – словно хотел ударить, но был слишком джентльменом, чтобы зайти так далеко.
– Подонок! – выкрикнул Уин.
– Уин, не надо!
Вопль Грейс пронзил слух Джека. Он зашатался и отступил назад, сохраняя равновесие.
Не обращая внимания на Грейс, Уин продолжал с кривой усмешкой:
– Крис здесь ни при чем. Вам наплевать на моего сына! Вы просто используете его, чтобы показать Грейс, какой вы герой. Так вот, хочу сказать вам, прежде чем Грейс поймет, что к чему, – вам нечего здесь делать!
Так почему бы не убраться отсюда? Это моя семья! И вас не касается, что происходит в ней.
– Уин! Как ты смеешь? – возмущенно воскликнула Грейс.
– Когда Грейс сама скажет мне, что я здесь нежеланный гость, тогда я послушаюсь ее. И если вы думаете, что меня волнуют лишь мои отношения с Грейс, то ошибаетесь. Мне на самом деле небезразличен Крис.
Сжатые в кулак пальца Уина взметнулись настолько внезапно, что Джек был застигнут врасплох. У него хватило реакции чуть отклониться, так что удар пришелся вскользь по краю челюсти.
Слепая ярость затопила Джека, и он нанес свой удар – удар, в который вложил всю силу своего гнева. Он с ужасом почувствовал, как его кулак ударился о кость, и увидел какое-то нелепое пятно – это была пола голубой в полоску рубашки Уина, вылезшей из-под пояса в тот миг, когда тот отлетел назад, нелепо махая руками в воздухе.
Потом туман рассеялся, и он увидел, что Уин лежит, распластавшись на ковре, в ногах у Корделии. Его подошвы касались изогнутых ножек кофейного столика, трясущийся локоть поддерживал вес тела, а предплечье покоилось на носках туфлей его бывшей тещи. Корделия сидела, вытаращив глаза, словно не знала, что делать – то ли помочь ему встать на ноги, то ли отстраниться с отвращением.
– Пошли к черту! Оба! – закричала Грейс. Ярость Джека тут же утихла. Он стал медленно разворачиваться в ее сторону. Она стояла прямая и клокочущая от гнева. Он двинулся было к ней, но тут услышал какой-то странный, булькающий звук, заставивший его обернуться к Уину. Тот пытался подняться с пола. Подогнув под себя одно колено и опираясь на другое, он стоял вполоборота к Корделии, напомнив Джеку викторианского рыцаря, просящего руки своей возлюбленной. Струйка крови текла из его орлиного носа.
Даже это у него получается красиво, как у голливудского каскадера, подумал Джек. Но что-то было не так с этим героем-любовником.
Уин плакал! Слезы катились по его щекам, оставляя блестящие следы.
– Уин, ты должен сказать им, что так взбудоражило Криса…
Грейс не дала Корделии договорить, она ринулась к Уину и рухнула на пол рядом с ним.
– Ради Бога, если ты что-то знаешь… Пожалуйста, пожалуйста, скажи! Даже если ты стыдишься этого. Мне нужно знать! Ведь в опасности его жизнь. Я знаю, что ты любишь Криса так же сильно, как я. И ты не хочешь, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое!
Уин опустил голову. Слезы капали у него с подбородка, смешиваясь с кровью. Потом он заговорил низким горловым голосом:
– Он… Он хотел уехать домой. Поэтому я сказал ему о нас с тобой, о той ночи. Я думал, что это всего лишь вопрос времени, что мы снова будем жить одной семьей, под одной крышей. И если Крис будет у меня – словом, это заставит тебя поскорее решиться. Крис хотел поверить в это, но тоже боялся, что его надежды рухнут. – Он опустил голову еще ниже. – Я сказал ему, что если он вернется к тебе, я вряд ли смогу один содержать собаку. Я говорил это не всерьез – клянусь Богом, я никогда бы не избавился от Коди! Я был в отчаянии. Он знал, что я никогда не сделал бы ничего подобного…
Инстинктивная ярость, бушевавшая в Джеке еще миг назад, уступила место холодному гневу. Ему хотелось схватить Уина за горло и встряхнуть как следует. Но это не вернет Криса.
Джек подошел к Уину, который все еще пребывал в скрюченном состоянии, положив голову на согнутое колено, ухватил его за локоть и поднял на ноги, резко, но не грубо.
– Пошли, – сказал он отрывисто. – Нужно побывать во многих местах.
– Что?
Уин растерянно заморгал, в глазах у него все еще стояли слезы.
– Он не мог уйти далеко, ведь с ним собака. Можно исключить автобусы и поезда дальнего следования. Сомневаюсь также, что он уйдет далеко пешком, если даже станет голосовать на дороге. Предлагаю вслед за телефонными звонками навестить его друзей – он может скрываться у одного из них. Мы позвоним немного позже, узнать, появились ли у Лилы другие идеи.
Краем глаза он заметил, что Корделия встала и направилась в кухню. Через минуту она появилась с салфетками и кубиками льда. Быстро и ловко остановила кровотечение у Уина. Потом легонько подтолкнула его к Джеку, словно говоря: "А теперь иди, будь хорошим мальчиком".
Джек чувствовал, как усталый взгляд Грейс следит за тем, как он повел Уина в прихожую и достал их пальто из шкафа. Он уже переступил порог, когда она окликнула его. Джек повернулся и увидел, что Грейс идет к нему.
– Джек. – Грейс опять протянула к нему руку, но на этот раз не опустила ее, а держала поднятой, словно указывая заблудшему путь к дому. – Джек, возьми зонт. Собирается дождь.
Джеку не нужно было спрашивать, о чем она предупреждает его. Да, он сможет найти Криса, сможет даже достать луну с неба… Но это ничего не изменит. Мрачное предчувствие, которое было у него с самого начала, ожидание неизбежного – что через год-два она оставит его ради более молодого, более красивого, более энергичного мужчины – теперь становилось безжалостной реальностью.
Ему было невыносимо горько видеть, как Грейс достала из шкафа зонт и протянула ему. Джек покачал головой.
– Не надо, все равно забуду вернуть.
Он не сказал, что когда Крис будет найден, он уже не вернется сюда. А Грейс не решилась спросить его об этом.
23
Ханна уставилась на брата.
– Я не верю тебе!
– Это правда, я проболтался. Спроси у отца. Он не выдал меня, потому что я заставил его пообещать.
Бен извиняется?! – подумала она. Но когда это за ним водилось?
– Как ты узнал? – поинтересовалась она.
– Слушай, я не шпионил за тобой. Случайно услышал, как ты говорила по телефону с подругой. Ты ведь не шепотом разговаривала.
Ханна, готовившая себе ужин, – клубничное варенье, намазанное на поджаренные тосты, кусочки яблока и китайская лапша, оставшаяся от вчерашнего ужина – положила нож на стол. Бен приехал, чтобы отвезти мать на одну из ее бесчисленных встреч, но даже в строгом пиджаке с галстуком он выглядел как-то встрепанно, будто ехал на метро, а не на своей машине. Последнее время она не раз видела его таким – немного взъерошенным и явно не в духе. Над этим стоило призадуматься.
– Не понимаю! – вспылила Ханна. – Зачем ты сейчас об этом рассказываешь?
Заставь его говорить, сказала она себе. Продолжай его дергать. Так она сможет заглушить неприятное ощущение – сознание того, что именно она виновата в происшедшем, потому что накинулась на Грейс и настроила ее против отца.
Бен пожал плечами и отвел глаза, его ухоженные пальцы машинально давили крошки на разделочной доске.
– Наверное, я уже порядком устал от того, что все вокруг дергают меня, и не хочу портить тебе жизнь.
– Ты опоздал. Я уже накричала на Грейс.
– А что в этом нового?
Он, вероятно, имеет в виду канун Рождества, когда она закатила Грейс скандал. Отец, наверное, сказал ему об этом.
– А то, что она не заслужила этого! Кстати, запомни, что я не беременна. – Она понизила голос, чтобы мать, одевавшаяся в соседней комнате, не услышала ее.
– Если будешь неосторожной, то забеременеешь. Бен, как всегда, думал о худшем.
Ханна завинтила крышку банки с вареньем и начала сметать крошки со стола чтобы мать не обнаружила, какой беспорядок она учинила. А также чтобы Бен не заметил слезы у нее в глазах.
– Нет, я не забеременею. – Ханна откашлялась. – Кон и я… Не могу сказать, что у нас с ним все кончено, потому что там не было чему начинаться.
Было глупо рассказывать все это Бену, которому она ни за что бы не доверилась, не попадись он так кстати под руку.
Каких слов она ожидала от Бена? Откуда ему знать, что это такое – так страстно желать, чтобы тебя обняли, что готова переспать с человеком, который не самом деле тебя совсем не любит. Но, к ее удивлению, в голосе Бена прозвучало сочувствие:
– Ты справишься и с этим.
– Тут не с чем справляться.
Внутри нее была пустота, от которой, казалось, она вряд ли оправится. Если бы она по-настоящему любила Кона и он испытывал бы к ней такие же чувства, тогда она, по крайней мере, была бы убита горем. Вместо этого появилось ощущение, словно что-то важное прошло мимо, а она и не заметила.
– Еще здесь, – Бен указал на грязное пятно на белоснежной пластиковой поверхности стола.
– Спасибо, – она принялась за стол с излишней старательностью.
– Послушай, Ханна, если мои слова что-нибудь значат для тебя. Мне очень жаль, что все так вышло. – Он поправил одну из блестящих медных кружек, висевших в ряд над кухонной плитой. – Я знаю, как тяжело рвать отношения, даже если ты никогда не думал, что они будут долговечными…
Он был избавлен от дальнейших откровений появлением матери, вошедшей в облаке шифона и "Шанели № 5":
– Вот вы где!
Ее высокие каблучки застучали по полу, выложенному мексиканской плиткой. Натали подошла к Бену, раскачиваясь на каблуках, и подняла лицо, чтобы тот ее поцеловал.
– Нам надо спешить, а то опоздаем к коктейлю. Я обязательно должна увидеть Луизу – знаешь, она перестраивает свой дом в Ист-Хемптоне.
Она повернулась к Ханне. Бросила взгляд на стол, который та только что закончила вытирать, и между ее тщательно очерченными бровями появилась крошечная морщинка.