– Не юродствуй, Яша; зачем мне надо, чтобы Йонги был моим сыном? У меня есть прекрасный сын – это ты, я никого больше не хочу. Йонги – мой друг, я очень его люблю; мне очень приятно слышать, что мы ему как семья; но я никогда и ни на кого тебя не променяю. И никто, ни Йонги, ни кто-нибудь еще мне тебя не заменят. И, поверь мне, ты еще окажешься успешным, целеустремленным и талантливым. Если захочешь.
Самое страшное сейчас вот что: мне, мне, не пятнадцатилетнему Яшке, но мне, Йонгу Гроссу, тридцати одного года от роду, успешному, целеустремленному и талантливому, взрослому, такому самостоятельному, вполне обеспеченному, с десяти лет привыкшему жить в одиночку, – мне трудно смотреть на Бо в этот момент, потому что мне кажется, что лицо у него плавится и деформируется, – но это просто тяжелые капли у меня в глазах набухают и сейчас сорвутся. И не заплакал бы, если бы так не засаднило в горле, и не засаднило бы, если бы так не свело сердце, и не свело бы, если бы так не напряглись руки, и не напряглись бы, если бы так не налились глаза слезами, если бы не захотелось вот сейчас подойти к Яшке, стукнуть его по надутой морде, сказать: сука! Что тебе, жалко? У тебя есть мама и папа – ну давай же сделаем вид, что у меня тоже есть ну хоть что-то, – нет, тебе надо вот прямо сейчас, прямо на месте напомнить мне, все отобрать… Черт, Лиза, передай мне, пожалуйста, чашку, кажется, мне что-то попало не в то горло.
Глава 44
Я, наверно, начну ф того, что для меня большая чефть бефедовать фдефь ф вами, гофподин Фокуп, и ф вами, мифтер Лифицын. Я был очень, очень впечатлен вашим выфтуплением по вэвэ, нафтоящая профеффиональная работа, примите мои пофдравления. Мафтерфки фделано, да, получил нафтоящее удовольфтвие наблюдая. Фобфтвенно, поэтому и пришел. Как говоритьфя, рыбак рыбака видит ифдалека. Мы ведь ф вами некоторым обрафом коллеги. Нет, что вы, я никогда не фнималфя в кино, хотя в любительфких фапифях, фнаете, для фемьи иногда давал хороший бион – там катание на лыжах, поефдка к морю, вфякое такое. Ну, чтобы было что детишкам покафать. Ифвините, я отвлекфя, но вфе-таки договорю: мы ф вами коллеги, в том фмыфле, что ловцы душ. Вы, как это говорили в фтарину, хедхантеры, а я – школьный учитель. Учу, так фкафать, рафумному, доброму, вечному. Улавливаю детфкие души в фети добра. Вы поняли, к чему это я: как профеффионал профеффионалам – прекрафное обращение. Фобфтвенно, поэтому и пришел. Надеюфь, я ваф не рафочарую, да.
Кфтати, фкажите, а конкурф у ваф большой? В фмыфле много претендентов? Я к тому, что у наф же очень талантливый край, много должно быть фамородков, так фкафать. Вы же, наверное, фнаете: Флава Грумин, например, иф нашего города, в фофедней школе училфя, я даже видел его как-то раф на районной Олимпиаде. Тоже, фначит, птенец нашего гнефда. Профтите, что? О, нет, не может быть, чтобы вы его не фнали, он же вфе-таки мировая величина, вфял три года нафад Бронфового льва в Каннах. Я, конечно, понимаю, что это не большие, так фкафать, Канны, а малые, рекламные, но хотя бы вы, Фаша, должны помнить ролик «Фмирнефти»: девочка, папа и бутерброд, ф такой фкрытой, но оооочень тонкой аллюфией на балладу Милна, ну, вы фнаете. Ну, вот это как раф Флава и фнимал. Я вот для мифтера Фокупа раффкажу ифторию в деталях, потому что это, конечно же, клаффика, уверен, вам будет интерефно – ну, профто как фпециалифту. «Фмирнефть», как вы, конечно же, фнаете, проифводит фобачьи корма и детфкое питание, в том чифле и на экфпорт. Так что ефли у ваф ефть дети, мифтер Фокуп, то вполне вофможно, они как раф вфкормлены роффийфкой нефтью. Уфилиями, так фкафать, руффких Менделеевых и Бутлеровых. Вы, кфтати, фнаете, какой процент мировых фапафов питания проифводит Роффия? Не фкажу точно, но огромный. Почти фтолько же, фколько вфе арабфкие фтраны, вмефте вфятые. Да, Фаша, нам ф вами ефть чем гордитьфя. Это, кфтати, ничего, что я по имени? Отчефтва же вашего я вфе равно не фнаю. Ну, я продолжу, да? Потому что в фамом деле очень любопытная ифтория. Так вот, когда выяфнилофь, фколько продуктов питания делаетфя иф нефти – ну, маргарин, некоторые форта мафла и майонефа, другая бакалея, – то народ, офобенно у наф, в провинции, был очень, очень вфволнован. Было, я бы фкафал, большое брожение умов, да. И тогда «Фмирнефть» и «ФибОйл» вмефте фпонфировали пиар-кампанию: «Нефтепродукты: на чем фтоит Роффия». И как раф ролик ф бутербродом фнимал Флава. И подейфтвовало, мифтер Фокуп, еще как подейфтвовало! Вы же помните, что пифал Дофтоевфкий о руффком характере? Вот то-то и оно!
Так что у наф вполне кинематографичефкий край и, я надеюфь, что не рафочарую ваф не только фвоими, так фкафать, данными, но и актерфким талантом. Вы, Фаша, надеюфь, профтите мне такую фамонадеяннофть. Фнаете, как я говорю фвоим ученикам: «Плох тот лейтенант, который не мечтает фтать генералом». Я и фына фвоего, кфтати, так вофпитываю, Офипа. Очень фпофобный парнишка, люблю его бефумно. Ефли вы фадержитефь у наф, я ваф ф ним пофнакомлю обяфательно. Нет, не в фмыфле работы, конечно, он-то, тьфу-тьфу, в этом качефтве вам не будет интерефен. Профто по-человечефки пофнакомлю, пофлушаете, как фтихи читает, – тринадцать лет, а Бродфкого буквально фтрофами наифуфть фнает! Впрочем, я фаболталфя: давайте к делу. Я, чефтно говоря, немного волнуюфь, подойду ли я вам, как человек, фтрадающий клаффичефкой болефнью руффкой интеллигенции.
У Лиса с Волчеком было внятное и однозначное ощущение, что вся комната залеплена витиеватой болтовней этого козлобородого интеллигента и что клочья болтовни торчат у них обоих в ушах.
– Классическая болезнь русской интеллигенции, дорогой Евгений Степанович, – это хроническое бессилие, – сказал Волчек, подавляя желание послать разговорчивого кандидата в актеры к чертовой матери.
Тот засмеялся и вдруг оказался очень обаятельным, и Волчек наметанным глазом кастера подметил большую потенциальную киногеничность этого человека – только на что нам его киногеничность, если окажется, что он совершенно нормальный? Потому что на первый взгляд он совершенно нормальный, и если у него под галстучком-костюмчиком не обнаружатся дивной красоты перья или член не обнаружится в левой штанине свернутый в четыре раза, то может он кормить жену и Осипа своей нереализованной киногеничностью.
– Нет-нет – на фамом деле у меня, профтите за каламбур, яфык без кофтей во вфех, фнаете, фмыфлах флова – клаффичефкая болефнь руффкой интеллигенции.
И тут тоскливое существование Волчека и Лиса, за полтора месяца поездки не добившихся ничего, ни-че-го-шень-ки и уже ни на что в этом мрачном Смирновске не рассчитывавших, озарилось небесным светом. Ибо язык у Евгения Степановича Грызевого оказался без костей, без упрека и, кажется, без конца. Прекрасный этот язык достигал первой пуговицы двубортного пиджака, казался то алым, то бледно-розовым, сгибался и разгибался ловкой змейкой, тугим колечком скручивался и жгутом завивался то вправо, то влево, и Лис с Волчеком сидели, оцепенев от такой идеальной, такой удивительной красоты, и Волчек тихонько встал из-за стола и подошел, завороженный, к гордо стоящему по стойке смирно, закатившему очи и руки прижавшему к бокам Грызевому, чей язык продолжал извиваться и бушевать, очаровывать взор и радовать сердце, и потрогал этот язык, и даже осторожно просунул палец в услужливо сложенное колечко, а потом посмотрел свой палец на свет, и палец его поблескивал в мягких лучах смирновского солнца, как царский скипетр.
Глава 45
«ну что
я согласилась, да
мы сошлись с Гауди на том, что никакой жесткой ставки
а просто я в конце месяца подаю ему список отработанных часов под честное слово, и он мне платит по двадцать пять в час
что, по моим прикидкам, будет давать к моей зарплате плюс в восемьсот азов примерно
а спать я буду в мечтах, я полагаю
но зато мы с тобой, похоже, окажемся какими-то неприлично просто богатыми людьми
свински богатыми
я начинаю думать, если честно, что нам надо будет хорошо посчитать деньги
и, может быть, если тут получится хорошо вложить то, что ты привезешь, через год или полтора мы сможем первого ребеночка живородить
не пугайся, я просто, ну, думаю об этом и предлагаю тебе подумать
когда ты приедешь, мы посчитаем
мне кажется, что есть шансы
думаю на эту тему со вчера
думаю о том, что если бы не было, предположим, вопроса денег, а был только вопрос выбора, то я бы хотела носить ребенка
от начала до конца
не навещать вомб каждый день, а реально в животе носить
я побоялась тебе это сказать по комму
потому что я знаю, какой ты ипохондрик
ты немедленно представишь себе, что я захлебнусь рвотой в период токсикоза или умру родами
но я, понимаешь, как-то совершенно не нервничаю
я не знаю
мне кажется, что все истории про опасности живорождения – это в большой мере пиар последних пятидесяти лет со стороны вомбинговых компаний
потому что я же еще как-то появилась на свет?
кстати
мама говорит, что очень боялась и хотела вомбинг
но тридцать лет назад, ты же понимаешь
живорожать было дешево, вомбинг дорого
в каком году исключили живорождение из мед. страховок?
Аяла рожала, когда мне было двенадцать лет
это значит, что в сорок втором, условно говоря, за живорождение уже платили из своего кармана
они, между прочим, продали тогда квартиру, чтобы рожать
и купили только через пять лет, а пять лет платили долги
так-то
но зато Данька посмотри, какой красавец
но наш все равно будет лучше
особенно если я рожу его сама
как бог велел, а не чтобы его из вомба вынимали, а мы за окошком слезами обливались от волнения
будешь меня за руку держать
читала вчера что-то по теме
отцы от волнения укакивались, когда за руку держали
потому что тужились
а надо тужиться
если захочешь, я тебе потом расскажу
это какая-то магия