то, что моя мама, которая не могла найти время для меня единственной.
Ехать пришлось на автобусе, ведь больница находилась в противоположной стороне нашего провинциального городка. Жёлтая маршрутка пролетела мимо, переполненная пассажирами, водитель даже не удосужился остановиться. Хорошо, хоть до места было недалеко идти. Я вышла, направившись с остановки по мощёной дорожке туда, где располагались корпуса больницы. Я вошла туда, где, как я помнила находилась регистратура и справочная. Не слишком разговорчивая светловолосая девушка выглянула, когда я всунула в окошко лицо.
– Чего?
– Иванченко Раиса Павловна в какой палате? – спросила я. Естественно, моя фамилия не совпадала с бабушкиной, ведь я носила фамилию отца, а фамилия моей матери была такой же как у бабушки. Девушка скосилась на меня, не особо желая смотреть ничего, ведь её отвлекли от телефона, где одно за другим сигналили новые сообщения. Ещё бы, я бы тоже не хотела работать за такую мизерную зарплату. Но потом она полезла в компьютер, что-то рассматривая и щёлкая мышкой.
– Кардиология, сорок вторая, – быстро ответила она, сразу же переключившись в телефон.
– Спасибо, – на ходу произнесла я, направляясь к лестнице.
Бабушка сидела на кровати, молча глядя в окно. В переполненной палате сложно было дышать шестерым находящимся там, в основном немолодым женщинам, я заметила это как только вошла. О кондиционерах не могло быть и речи, ведь здесь было всё как и везде в нашей стране.
– Здрасте! – я вошла, сразу же направившись к бабушке. – Привет, ба!
– Карина! – бабушка попыталась подняться в места, но я остановила её жестом. – Как рада видеть тебя! Боже, какая ты большая, почти взрослая!
– Да, ба! Как ты? – я присела рядом, доставая из пакета покупки.
– Зачем всё принесла! Забери, сама съешь дома.
– Нет уж. Мама велела тебе принести, – ответила я, не слушая её возмущений. – Что доктора говорят?
– Да что говорят… всё одно и то же. Стенокардия. Говорят, меньше нервничать надо, да отдыхать больше.
– Так отдыхай, бабуль. Чего ты напрягаешься? – я обеспокоенно взглянула ей в глаза. Она здорово изменилась за это время, время никого не щадило. Под глазами выступили дополнительные морщинки, лицо похудело и осунулось. Но глаза сверкали ярко, будто ей до сих пор было лет двадцать пять.
– Когда, Карина! Сама же знаешь, хозяйство. А если всё заброшу, за что жить буду? Ведь пенсии той ни на что не хватает. Да и не могу я так просто сидеть сложа руки. Мама как, всё на работе?
– Где ж ей ещё быть, – не могла же я рассказать ей, что творится у нас дома на самом деле. Ей нельзя нервничать лишний раз, ведь и так сердце шалит. – Ба, а что с твоим телефоном? Почему не отвечаешь?
– Так вон он, в сумке лежит, – она кивнула в сторону тумбочки. – Не звонит!
– Настройки смотрела?
– Какие? Я понятия не имею, где они находятся.
– Давай, сделаю. А то мама тебе дозвониться не может, переживает.
– Сделай. Только скажи, пусть не переживает. Я сама ей позвоню ей, когда скажут, что к чему. Всё равно меньше недели не продержат.
Разговор затянулся на полчаса. А потом, когда я вышла из здания и направилась по дорожке, меня ожидал новый сюрприз. Знакомый голос окликнул меня, от чего я споткнулась и резко остановилась, оглянувшись. Я сразу же сообразила, кто это, ведь уже три дня он раздражал меня своими нелепыми порой вопросами.
– А-а-а, это ты, Королёв? – протянула я.
– Привет! – обрадовано сказал он, подходя ближе.
– Да вроде только недавно виделись! – огрызнулась я в ответ.
– У меня здесь мама лежит, в том корпусе, – он указал рукой на больницу. – На третьем этаже.
Я повернулась, рассматривая его. Он вёл себя вполне естественно, и почему-то не вызывал раздражения в тот момент. Мне вдруг стало жаль его, я представила, что значит переехать в абсолютно иной город, где никого не знаешь, нет друзей, да ещё и мама в больнице, а отец постоянно на службе. Он стоял передо мной без малейшей улыбки, глядя не моргая прямо в глаза, приглаживая одной рукой тёмные волосы одной рукой. В другой руке он держал перекинутую куртку, а сам был в белой футболке с надписью какого-то футбольного клуба.
– Серьёзное что-то? – вдруг спросила я, глядя на него.
– Да… неважно. А ты что здесь делаешь? – осторожно спросил он, боясь нарваться на новую порцию возмущений.
– Бабушка здесь… сегодня на скорой привезли, – ответила я, сделав небольшую паузу. Ты сейчас куда?
– Домой, наверное. Вот только отсюда ничего прямого не едет. Придётся с пересадкой, через центр. А ты где живёшь?
Некое подозрение закралось мне в душу, но я тут же выбросила из головы все сомнения. Он всего лишь мальчишка, мой одноклассник. И он не представляет мне никакой угрозы. Мы медленно шли вместе по дорожке, я ковыряла ногой мох, что проступал между швами в плитке, немного нервничая, ведь я давно не ходила ни с кем вот так. Но он оказался неплохим собеседником.
В разговоре о книгах, которые он , как выяснилось, тоже читал, мы добрались до остановки, а потом вместе ждали автобус. Затем он ехал со мной до центра города, откуда мне предстояло идти домой уже пешком, но Никита увязался за мной, не отставая ни на шаг.
– Карина, подожди! Куда ты?
Я остановилась, глядя в его серые глаза.
– Вообще-то я иду домой, если ты ещё не понял. Мы вместе доехали, а тебе, кажись, пересаживаться теперь.
– Я провожу тебя!
– Эй! Не стоит этого делать! Предупреждаю, мне общение не нужно. Так что как-нибудь без тебя дойду! – огрызнулась я, шагая от него прочь по безлюдной в тот момент улице. Откуда-то подул ветер, неся мимо меня листву, и вдруг повеяло холодом, заставив меня ускорить шаг.
– Карина! Постой!
– Нет! – отрезала я. – Завтра увидимся.
Он не стал меня догонять, а так и остался стоять посреди тротуара, молча глядя мне вслед, а я хотела быстрее покинуть эту улицу и попасть домой, чтобы закрыться ото всех в своей комнате. Единственное, что омрачало момент, это то, что скоро должна была придти моя мама, которую я ещё не простила за вчерашний день.
Но зато я быстрее лягу спать и вновь встречу в своём сне Дэна, которого я хотела видеть больше всех остальных на этом свете хоть и боялась его. Но тот адреналин, что я получала во время встреч с ним, положительно действовал на меня, придавая настроение.
В какой-то момент мне показалось, что мимо проехала знакомая серебристая машина, и возникло некая мания преследования, но потом я решила, что всё это лишь моя фантазия. И почему Ветров так странно смотрел на меня вчера? А он симпатичный, этот следователь. И очень напоминал мне кого-то, сама не знаю кого. Если бы я могла чувствовать что-либо помимо ненависти, и не те события, то вполне могла бы в него влюбиться.
Я ещё раз подняла глаза туда, где мне только что примерещился его автомобиль, и мне стало страшно. А вдруг кто-то знает о том, что я скрываю всё это время? Что будет тогда? Почему всё произошло именно со мной? Во всём виновата моя мама. Ведь если бы она не развелась с папой, ничего бы не случилось. И если бы не водила никого домой. И смотрела бы за своим единственным ребёнком, а не спихивала это на бабушку и улицу.
Интересно, был кто-нибудь там, в том месте, где находился мой секрет? Я не была там с того самого дня, боясь даже думать об этом. Интересно, есть ли в мире люди, которые могут вот так, три года носить в себе столь ужасные вещи, скрывая от всех окружающих. Мне даже не с кем про это поговорить… разве что с моим ночным кошмаром. Может мне станет немного легче? Я не могла даже представить себе, что меня ждёт в случае, если про Олега узнает кто-то здесь, на Земле. Что будет дальше? Перечёркнутое будущее? Всеобщее презрение и шушуканье за спиной? Тюрьма? Вселенский позор? Таскание по судам и кабинетам следствия? Ещё большая ненависть к моей матери, которая не усмотрела за своим больным на голову любовником? Меня не устраивал ни один из возможных вариантов развития событий, но и носить в себе я больше не могла. Душа кричала и хотела поддержки, но только не от матери или кого-то из знакомых. Просто хотелось, чтобы меня поняли и пожалели.
Где найти выход из этого лабиринта, в который я себя загнала? Неужели это и есть причина моих ненормальных снов, в которых я вечно ищу выход из сложившейся ситуации? В тот момент я поняла, что я не совсем здорова, ведь только психически больному человеку могут во сне так реально мерещиться демоны-оборотни и лабиринты с непонятными локациями. Но если этот сон приятней реальности, то почему бы и нет? Зачем противиться своему же наркотику, хоть там и страшно, но это некий притягательный страх, заставляющий действовать решительно.
Задумавшись, открывая двери в подъезд, я не заметила, что оттуда выходит человек, и столкнулась с ним лбами, отскочив в сторону и потирая ушибленное место. Потом подняла голову, увидев своего соседа по площадке, который поднимал упавшие документы. Он выругался, а потом уставился на меня, не зная, что сказать. Мы впервые сталкивались со Станиславом лицом к лицу.
– Извините! – пробормотала я, пытаясь пробраться мимо него в открытую дверь.
– Ты что, слепая? – он наступал, и мне вдруг стало страшно.
– Я же извинилась…
– Ладно, живи, – он рассмеялся вдруг как-то злорадно, а я наморщилась в ответ, не понимая причины его смеха, – смотреть надо, куда прёшься!
– Хорошо, обязательно буду смотреть. Может вам помочь? – вдруг предложила я.
– Да! Держи, – он вручил мне кипу разбросанных бумаг, в которых я узнала бухгалтерские расчеты, ведь много раз видела, как похожее делала моя мама, когда ещё чаще бывала дома, – я пока остальное подниму.
Бумаги по двору разлетелись порядком, ведь ветер так и не утих, а напротив поднимался, не обещая ничего хорошего. Стас бегал, поднимая листки и складывая их на заднее сиденье своего автомобиля. Сейчас он был в костюме, что несколько нелепо смотрелся в такой ситуации, пиджак он снял, бросив на руль джипа, а галстук перекрутился и висел на спине. Тут ещё ко всему прочему зазвонил его телефон.