серкера заглушили высокие заросли, а поверхность воронки превратилась в поросший лесом склон.
– Что за чудеса? – ахнул Грош, озираясь.
– Не обошлось без магии… – проговорил я. – Посмотри, какие деревья: видел ли ты такие в Империи?
Окружавшие нас растения были наполнены такой жизненной силой, какую мне не доводилось видеть не только здесь, в не слишком изобилующей жизнью Империи, но и у себя на родине. Это был чужой, не человеческий лес.
– Да какая нам разница! – крикнул Грош. – Бежим!
Мы сломя голову бросились через заросли. Но бежать было не так-то просто: вся эта флора будто создана была для того, чтобы мешать продвигаться вперед. Не прошло и минуты, как мы запутались в плюще и лианах, как мухи в паутине.
Когда мы в панике дергались, пытаясь распутаться, раздался насмешливый женский голос:
– Куда-то торопитесь?
Голос был знакомый. Мы замерли, уставившись на представшую перед нами женщину.
Конечно, это была не просто женщина. Овал ее лица, уши, волосы, одежда – все намекало на то, что она не совсем человек.
Или совсем не человек.
Эльф. Эльфийка.
Не думал я, что встреча с представительницей этой расы станет для меня таким потрясением. В ней все было иное, пропитанное какой-то удивительной первозданной магией. Это завлекало, притягивало чудесной тайной и в то же время отталкивало. Неспроста же люди издревле с подозрением относятся к этой расе.
Я вдруг понял: она – не простая эльфийская женщина. Она колдунья. Как там называл ее этот Проклятый?
– Ты – Лесная Дева… – произнес я. – Ты создала этот лес?
– Конечно, – отозвалась та. – Самый быстрый способ сбить с толку разъяренных демонов. Хм… А долго вы собираетесь здесь висеть? Или вам понравилось?
Мы отчаянно задергались, пытаясь высвободиться. Лесная Дева усмехнулась, взмахнула рукой – и наши путы опали, истлев на глазах.
– Идите за мной, – приказала Дева. – Этот лес скоро увянет, а вам не стоит оставаться на открытой местности.
Она уверенно двинулась меж кустов и деревьев – и те покорно разводили перед ней свои ветви, и трава пригибалась, создавая удобную тропинку. Мы семенили следом.
Вскоре мы вышли к опутанным зеленью стенам. И с трудом узнали в них развалины храма, в подвале которого только что слушали то, что не предназначалось для наших ушей.
Мы замерли в нерешительности перед полуразрушенной аркой входа.
– Ну, что вы? Так и будете стоять? – недовольно сказала Дева. – Не бойтесь – вряд ли Мальцемор догадается искать вас здесь…
Мы покорились и вошли.
Удивительно – даже внутри, пробивая мраморные плиты с бледными изображениями и текстами молитв, царили растения. Человеческий храм стал эльфийской оранжереей, и нельзя сказать, что это испортило его облик. Напротив, пробивающиеся сквозь разбитую кровлю лучи солнца, падающие на зелень листвы, придавали храму особое величие.
Но реальность заставила меня отвлечься от этой красоты и обратиться к Лесной Деве:
– Зачем вы спасли нас?
– Что тебя удивляет? – отозвалась Лесная Дева. – Что эльфы тоже способны на благородство?
– Судя по вашему с Мальцемором разговору, дело здесь не только в благородстве, – заметил Грош.
– Значит, вы все-таки подслушивали, – улыбнулась Лесная Дева, но взгляд ее сверкнул недобрым огоньком. – Что ж, многие знания несут многие печали…
– К сожалению, у нас так много печалей, что не помешают и знания, – сказал Грош. – Раз уж вы спасли нас, то и нам стоит быть откровенными: зачем-то нас послали сюда, против нашей воли. Может, вы знаете – зачем именно?
Лесная Дева внимательно посмотрела на Гроша, перевела взгляд на меня:
– Если кто-то из нас и знает что-то больше остальных, то это он!
– Свидрик! – удивленно воскликнул Грош. – О чем она?
– Понятия я не имею… – пробормотал я.
– Может, ты просто еще не осознал это? – произнесла Лесная Дева.
Я лишь пожал плечами.
– И все-таки я не пойму, хоть убей, – зачем вы встали на нашу сторону? – не унимался Грош. – Я ведь сам слышал, как вы науськивали Падшего на людей!
– Люди – не лучшие друзья эльфов, – отозвалась Дева, подставляя ладонь большой, удивительно красивой бабочке. Та села на кончик ее указательного пальца, вздрагивая переливающимися многоцветными крыльями. – Но я никого не «науськивала». Просто отводила удар. И на вашу сторону, естественно, не становилась. Все, что меня заботит, – лишь благо моей собственной расы. Но силы Стихий подсказывают мне: вы можете оказаться полезны. К тому же вам обоим не чуждо такое чувство, как благодарность. В этом смысле вы мне все-таки ближе, чем Мальцемор со своими грубыми любезностями…
Грош фыркнул – он всегда был несдержан в своих чувствах.
А я спросил:
– И все-таки – отчего все так всполошились из-за этой упавшей звезды?
Лесная Дева нахмурилась:
– Друиды открыли суть этого события Эриону, нашему правителю. Наверное, он многое бы дал, чтобы оказаться здесь первым. Впрочем, как и Хаархус, полководец Легионов Проклятых и нечестивые правители Империи…
– Нечестивые – это хорошо сказано! – Грош сердито сплюнул.
Лесная Дева продолжила:
– С неба упала не просто звезда. Так сошла на земли Невендаара посланница небес…
Я почувствовал, как краска схлынула с моего лица, глаза расширились. Дышать стало трудно.
– Но какова ее цель и куда она делась – мне неизвестно, – сказала Дева. – Единственное, что меня радует, – она пока не попала в лапы Падших.
– Нас это тоже радует, – легкомысленно заявил Грош.
– Впрочем, попадись она людям – я бы тоже не была в восторге, – прищурилась Лесная Дева. – Что ж, мне пора. И помните о моей доброте…
– Спасибо! – крикнул было я, но эльфийская колдунья уже растворилась в зарослях.
И тут же заросли эти стали редеть, увядать, истончаться, пока вдруг не исчезли вовсе, осыпавшись на мрамор легким прахом. И внутри этих стен стало как-то пусто и мертво, и осталась легкая тоска по далекому и прекрасному миру эльфов…
Но кое-что заставило меня радостно вскрикнуть.
Посреди огромного зала в пыли истлевших растений лежала моя потерянная лютня!
Я подбежал и схватил ее, не удержавшись, чтобы не попробовать струны.
– Тихо! – сдавленно крикнул Грош. – Вдруг они еще не ушли!..
Но я успел уже вывести какую-то легкомысленную мелодию, разнесшуюся меж стен послушным эхом. И тут же свет в разбитой крыше заслонила пугающе знакомая тень.
– Они здесь! – донеслось со стороны входа.
Мы шарахнулись в сторону противоположной стены, где зиял огромный провал. Но в него уже лезли две отвратительные скрюченные фигуры.
– Влипли… – сглотнул Грош.
Похоже, нас действительно прижали к стенке. Я не представлял, что делать дальше. Лишь нащупал на дне сумки драконий зуб и сжал его, как талисман, способный защитить меня от любой опасности.
Неизвестно, так ли оно было на самом деле, но в голове отчетливо послышался голос Горензефа:
– Играй, менестрель!
– Что? – непонимающе проговорил я.
– «Что-что», – передразнил меня Грош, растерянно озираясь. – Что делать будем?
– Играй! – настойчиво повторил голос мага.
Со стороны провала к нам приближались двое с короткими, изъеденными ржавчиной мечами. Они перекидывали мечи из руки в руку, зловеще похохатывали и сверлили нас взглядами, словно напитываясь нашим страхом.
«Одержимые…» – подумал я.
Со стороны входной арки, рыча и вращая топором, пьяным зигзагом шел берсеркер.
А над головой, любуясь происходящим через брешь в крыше, парил предводитель этой компании демонов.
– Схватите-ка мне их, – пророкотал Мальцемор. – Убивать не нужно – можно лишь ноги подрубить, чтобы не думали больше бегать…
– Всевышний, помоги! – воскликнул Грош, суетливо оглядываясь, куда бы улизнуть.
Но вокруг был лишь крепкий камень. Ловушка захлопнулась.
– Ну, что, еще побегаем? – хихикнул берсеркер, и топор его зачерпнул воздух у наших щиколоток. – Кому первому укоротить ножки? Смелее, это почти не больно!
Одержимые разразились истерическим хохотом, тут же перешедшим в злобное рычание. Они то и дело порывались броситься на нас – но одергивали сами себя и в бешенстве крутились на месте.
– Играй! – вновь потребовал беззвучный голос.
И я коснулся струн…
– Что ты делаешь? – в отчаянии крикнул Грош.
Но я уже играл. Играл и пел первое, что пришло в голову, – боевую песню бродяг, услышанную в далеком детстве. Не знаю, почему именно ее, ведь она всегда казалась мне такой наивной, лишенной романтического блеска и истинного героизма. Но сейчас, прижатый к холодной стене, я не нашел ничего лучше…
Доспехов нет, и нет меча,
Простые лохмотья – мой флаг.
Но ясен взор, и кровь горяча,
Дрожи, трепещи, наш враг!
Зубы остры, крепки кулаки,
Мы бешеных стая собак!
Оскаль клыки – пусть знают враги
Последнюю ярость бродяг!
Уж не знаю, испугали ли Падших слова, что выплевывал я в отчаянном порыве. Вряд ли. Но что-то в звуках моего инструмента и в голосе моем их насторожило.
Сначала, неуверенно зарычав, сделали шаг назад одержимые. Следом неожиданно выронил из рук топор берсеркер и отпрянул, озираясь в какой-то несвойственной демону тоске.
– Какого дьявола?! – донеслось сверху. – Чего вы медлите, недоумки?!
На пол посыпались обломки, и в облаке пыли перед нами с грохотом низвергся сам Советник Легионов Падших. На миг я замер в ужасе от представшего зрелища, но теперь уже Грош, очевидно, успевший сориентироваться в происходящем, болезненно ткнул меня в бок, заорав:
– Играй! Играй же, ну! Они тебя боятся!
Это придало мне сил, и я заиграл, запел с удвоенной энергией, выплевывая слова прямо в перекошенную морду чудовища.
Мальцемор протянул было к нам свои жуткие когтистые лапы. Но вглядевшись в наши лица, вдруг отпрянул, изумленно воскликнув: