– Когда мы поженимся и заведем собственный дом…
– А мы поженимся?
– Но ты же приняла кольцо?
– Так это было предложение?
– Ну да! Я думал, раз ты решилась… ну… на секс, значит, не против. Или нет? Ты что, не хочешь?
– Нет, я хочу! Но так сразу?
– А чего ждать-то? И потом, это ж не завтра будет. Пока заявление подадим, пока что.
– Тём, ты серьезно?
– Да. Я вообще-то люблю тебя. Ты же знаешь.
Артём довольно растерянно смотрел на Олесю – она виновато сморщила нос и обняла его, очень крепко:
– Тёмочка… Ты такой хороший! А я дура. Конечно, я согласна. Ну что ты? – Олеся поцеловала Артёма, потом заглянула ему в глаза. – Так что ты говорил про собственный дом?
– А! Когда мы заведем собственный дом, ты будешь все время ходить голая!
– Почему?
– Чтобы я мог тобой любоваться.
– И зимой?
– Там не будет зимы! Весна, лето и теплая осень. И никакой зимы.
– А где это – там?
– Во Франции, в Италии! В Испании! Где захотим. Ты же поедешь со мной?
– Кто ж откажется от собственного дома в Испании? Вот если б ты предложил мне шесть соток и сарай, я бы еще подумала. А сад там будет? И фонтан? Если без фонтана – я не согласна.
– Не согласна, да? Без фонтана? Ах ты, барбосище! Ну, сейчас получишь фонтан…
– Ай!
И Артём наконец взял ее так, как хотел – забыв о нежности и осторожности, яростно и страстно, словно пытаясь вернуть то, что она только что у него забрала. Потом, опомнившись, слегка испугался и тревожно заглянул Олесе в глаза:
– Прости, я увлекся.
– Все хорошо.
У Олеси было странное выражение лица – она тут же уткнулась Артёму в бок и сказала:
– Расскажи еще про наш дом. Какой он будет?
– Мне почему-то представляется, что он будет стоять на склоне горы. На самом верху мы сделаем ресторан…
– Ресторан?
– Ну да. Я же стану шеф-поваром. Сначала придется немного поучиться, а потом… Ну вот. Этажом ниже будут наши комнаты, а в самом низу, в саду, твоя мастерская.
– Моя мастерская!
– И ты будешь заниматься своими разноцветными стеклышками. Купим тебе оборудование, материалы – все, что нужно. И ты сама оформишь наш дом и ресторан. Как захочешь.
– Мне нравится. И сад… Здорово!
– В саду сделаем бассейн…
– И фонтан!
– Хорошо, и фонтан. И ты будешь ходить босиком по нагретым солнцем мраморным плиткам. Голая.
– А мы тогда сможем завести кошку? И собаку?
– Хоть пять кошек и десять собак. Я тебе больше скажу: мы даже детей завести сможем. Как ты на это смотришь? Ну вот! Что ж ты плачешь-то, Журавлик?
Артём так и не вспомнил, что хотел спросить у Журавлика, откуда она узнала о времени его прилета – в курсе была только Ника. А Ника в это время сидела в одном из самых дорогих ресторанов Москвы в компании бывшего мужа и сама себе удивлялась: зачем? Зачем она согласилась на Мишины уговоры? А с другой стороны, почему бы и нет? Когда она еще попадет в такой ресторан! Миша заметно волновался и уже в третий раз без толку перекладывал приборы. Наконец официант принес вино, и Миша оживился:
– Ну что? За нас?
– За нас?
– За нашу встречу!
Ника пожала плечами и отпила из бокала.
– Так о чем ты хотел поговорить?
– Слушай, а ведь мы с тобой никогда так не сидели. Ну, в ресторане.
– В таком ресторане – точно. Мы с тобой больше по кафешкам перебивались.
– А помнишь, как я повел тебя в пивнушку на Пушкинской? На углу?
– Ну да, я ужасно боялась идти. Пивнушка, фу! А там оказалась такая интеллектуальная обстановка. Я изумлялась, а ты веселился. И креветки были вкусные. Интересно, она сохранилась?
– А помнишь, как мы в Симеизе были? И ты мне на пляж пиво притащила! Ты в город ушла, а потом вдруг приходишь с пивом и воблой. А я как раз мечтал о холодном пиве. Бутылок шесть – и как только дотащила!
– У тебя такое лицо сделалось, когда ты пиво увидел!
– Еще бы.
– Мне продавать не хотели – пришлось паспорт показать. А на скалу Дива мы так и не лазили. Все из-за тебя. Ты струсил.
– Я струсил?
– Конечно. Это ж ты высоты боишься.
Они смотрели друг на друга и улыбались, вспоминая лето в Симеизе, молодое, жаркое, полное любви. Медовое лето. Они расписались и прямо из загса сбежали в Крым – свекровь долго не могла им этого простить: как же, лишили ее праздника! Поехали дикарями, снимали крошечную веранду, выходившую во дворик, увитый виноградом. Купались, загорали, ездили в Ялту и Алупку, объедались персиками. Узкая железная кровать немилосердно скрипела, когда они пытались заняться сексом, и тогда они стали спать прямо на полу, сбросив туда хозяйские неподъемные матрасы, а по утрам, хохоча, закидывали их обратно. Ника боялась купаться ночью – Миша подхватывал ее на руки и тащил в нагретую за день воду, полную звезд…
Миша допил вино и сказал, взяв Нику за руку:
– Ты помнишь, я тебе прошлый раз говорил о разводе? Так я серьезно.
– Разводись на здоровье. Я-то тут при чём? – Ника решительно отняла руку.
– А может, нам попытаться? Вернуть все?
– Миш, ты с ума сошел? Ты же сам меня бросил, а теперь…
– Ты мне нужна.
– О господи… – Ника тяжко вздохнула и отвернулась. Подошел официант с заказанными блюдами, и Ника рассеянно поковыряла салат. Есть не хотелось совершенно. Она посмотрела на бывшего мужа – он с несчастным видом резал мясо, потом отложил нож:
– Ника, ты только вспомни, как хорошо мы жили!
– Миш, о чем ты? Ты что, забыл, как мы лаялись? Особенно последние два года, когда ты…
– Да, да. Признаю. Я вел себя ужасно. Но до этого! Мы же… Мы понимали друг друга, разве нет? Ты всегда меня поддерживала. Мы с тобой обо всем разговаривали – помнишь? Целыми вечерами!
– Ага, когда ты бывал дома! Раз в месяц. Тебе что, поговорить не с кем? Хорошо, мы можем оставаться друзьями и разговаривать… иногда. Если тебе это так необходимо. Но ради этого не надо разводиться. У тебя маленький ребенок и…
– Ты не понимаешь! Не понимаешь…
Он готов был заплакать, и Ника слегка встревожилась:
– Так объясни, чтобы я поняла!
– Мы с ней совершенно чужие люди. Абсолютно. Ей нужны только мои деньги. Я сам не понимаю, как вляпался в такое… такое…
– Дерьмо?
– Да.
– Она кем была, твоя Люся? Секретаршей?
– Исполнительный директор в филиале. В Перьми.
– Вон что! И как – хорошо исполняла? Миш, а ты о чем думал, когда?.. Или вообще не думал?
– Похоже, не думал. Я не знаю, как это вышло. Один раз всего и было. Она приехала сюда на стажировку – на месяц. Ну и мы… Вроде предохранялись. А потом оказалось – забеременела. Возвращаться обратно не захотела, искала жилье.
– И ты не придумал ничего лучше, как поселить ее в моей квартире!
– Я думал – поживет временно. Честное слово! Пока найдет что-то подходящее. Так удачно получилось, что мама… как раз… у нас была.
– Да уж. Удачнее не бывает.
– Я и не собирался на ней жениться, правда. Думал – разойдемся по-хорошему, буду деньги давать на ребенка. А тут ты – раз, два, развожусь!
– Ага, я виновата? Миш, и после всего вот этого ты хочешь, чтобы я к тебе вернулась?
– Я виноват! Прости!
– Я простила. Но не хочу начинать все сначала. Разводись, если хочешь – найдешь другую блондинку, еще моложе…
– Да провались они, эти блондинки!
– Что так?
– Они-то моложе, да я… не молодею.
– Ах вот оно что! Ты не справляешься в постели?
– Тише! – Миша испуганно огляделся по сторонам. – Ну да, у меня некоторые проблемы…
– А зачем мне твои проблемы?
– Но ты же меня знаешь! В смысле – чего от меня ждать. Я никогда не был героем в этом смысле, признаю, но… Мы же друг друга всегда понимали, правда? И потом, в нашем возрасте…
– Ничего уже не надо, ты хочешь сказать?
– Нет! Я хочу сказать, что в нашем возрасте гораздо важнее душевная близость. И потом, с тобой – я уверен! – все получится. Понимаешь, она и молодая, и красивая, и сексуальная, но такая непроходимая дура, сил нет. Я все равно разведусь, в любом случае. Только это надолго затянется – она же так просто, как ты, не уйдет. Дорогая, давай хотя бы попробуем. Я послезавтра в Женеву улетаю, на неделю. Поехали со мной. Ника, пожалуйста!
– Нет, ты точно сошел с ума… Ты сто лет обо мне не вспоминал, а теперь…
– Откуда ты знаешь, что не вспоминал? – Миша взглянул Нике прямо в глаза. – Не было дня, чтобы я о тебе не думал!
Ника всматривалась в бывшего мужа с изумлением – все это так на него не похоже. Но люди же меняются! Или нет? Миша довез Нику до дома и даже не приставал с поцелуями, чего она несколько опасалась – или на что надеялась? У подъезда их ждала машина, из которой вылез молодец с большим букетом алых роз и торжественно вручил цветы Нике.
– Вот это сервис! – усмехнулась Ника, а Миша подал ей маленькую коробочку, завернутую в золотую бумагу:
– Это тоже тебе! Заранее не дарят, но я буду в Женеве. Не открывай до дня рождения, ладно?
Ника только покачала головой:
– Надо же, ты теперь помнишь, когда у меня день рождения!
Розы были точно такие, какие Ника сама подарила себе на сорок пять лет. Она невольно вспомнила тот дурацкий день, ставший началом ее новой жизни – без Миши. Без Миши, но с Артёмом. А теперь и без Артёма.
Было уже довольно поздно, но мама еще не спала и удивилась розам:
– Ах, какой букет!
Она уютно устроилась на кухне с книгой и чашкой чая, и Ника с нежностью взглянула на моложавое лицо матери, особенно свежее по контрасту с сияющей сединой по-прежнему пышных волос.
– Это кто же тебе преподнес?
– Миша.
– Миша? – изумилась мама. – Ты что, встречалась с ним?
– В ресторан пригласил.
Ника пристроила цветы в две вазы и стеклянную банку, потом присела рядом.
– Мамуль, ты представляешь: он хочет, чтобы мы начали заново. Решил разводиться.
– Ты подумай, что делается! – Софья Алексеевна отложила книгу. – А ты что?