– Приветствую, мадам! Вернулась?
– Здравствуй! А где мой муж?
– Артём уехал в Ниццу по делам. Сказал, что потом прямо домой.
– Ну вот, а я хотела сюрприз ему сделать. Думала, он тут. И такси отпустила… Ладно, сейчас посижу немножко и пойду. Ты не мог бы распорядиться, чтобы мне принесли что-нибудь попить? Соку, что ли. Только не очень холодного, ладно?
– Фруктовый коктейль, может быть? Или мохито?
– Да, только безалкогольный! И безо льда.
Серж сам вынес ей высокий стакан с соломинкой. Подал, постоял, потом присел напротив. Олеся вопросительно подняла брови:
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– Да. – Серж поморщился от неловкости, но все-таки выговорил: – Ты знаешь, что Артём очень болезненно воспринимает твои отъезды? Почему ты так с ним поступаешь? Ты же все время куда-то исчезаешь. Он всю эту неделю места себе не находил. У тебя что – кто-то есть на стороне?
– Серж, тебе не кажется, что это не твое дело? – Олеся опустила ресницы, потягивая мохито.
– Почему, собственно, не мое? От этого зависит наше общее благополучие. Работа ресторана. Когда тебя нет, у нас… У Артёма все из рук валится.
– Так ты из-за ресторана переживаешь? – Олеся посмотрела Сержу в лицо. – А я-то думала…
– Что ты думала?
Серж вдруг страшно покраснел.
– А-а! Значит, я правильно думала. Это у тебя все из рук валится, да? Ты же влюблен в меня. Еще с Москвы. Думал, я не знаю? Влюблен и ревнуешь. Только странно, что не к Артёму. А к моим мифическим любовникам.
– С чего ты взяла… Артём мой друг… Я никогда… – пробормотал Серж, опустив голову. Олеся отвернулась – выглядел он жалко.
– Послушай, ты же знаешь, что это безнадежно, правда? Я люблю Артёма. Один раз я совершила ошибку. Больше это не повторится.
– Один раз?
– Да.
– Но тогда… почему ты уезжаешь? Я думал…
– Я уезжаю, чтобы возвращаться. Ты не бойся, Артёму я не скажу. Можешь и дальше делать вид, что ненавидишь меня. Только не вздумай уволиться, хорошо?
Олеся ушла, а Серж сидел, растерянно глядя ей вслед. Дома Артёма не обнаружилось, и Олеся направилась в мастерскую – и точно, муж был там. Артём сидел в кресле и разглядывал одну из ее стеклянных безделушек. Олеся постояла, с улыбкой глядя на него, потом сказала:
– Вот ты где!
– Приехала! Ура! – закричал Артём, и Олеся, подойдя, села к нему на колени.
– Как ты тут без меня?
– Нормально. Ника звонила. Представляешь, они с Мишей в Риме. Я пригласил их к нам в гости – ты же не против?
– Я рада. Сто лет не виделись.
– С ними Курзик приедет, ничего?
– Хорошо. Он забавный.
– Ага, мой соперник! Обещал отбить тебя. Еще до нашей свадьбы.
– А-а, волнуешься? Тебе полезно.
– Вот еще. А ты? Как все прошло?
– Очень хорошо! Я пообщалась с редактором журнала Interni, они напишут о нас. Им понравились интерьеры ресторана. Через пару дней приедет репортер и фотограф. А то все только про кухню пишут! Вы с Сержем, конечно, два кулинарных гения, но обстановка ресторана тоже важна, правда? Еще я договорилась с одним магазином в Ницце – возьмут партию моих стекляшек на реализацию. Да, планируется выставка в Париже. Надо будет подумать, что туда отправить. Но это всё не главное. У меня такая новость! Я была у врача и…
Олеся прошептала несколько слов на ухо Артёму – он даже подскочил:
– Что? Ты беременна?
Они долго сидели обнявшись и пытались представить свою будущую жизнь. Ребенок! Каким он получится, интересно?
– Ты кого больше хочешь – мальчика или девочку? – спросила Олеся.
– Мне все равно. Но если будет девочка, давай назовем ее Ксенией?
– Как твою маму? Конечно! Мне нравится Ксения – Ксюша, Ксеничка. Так мило!
– А если мальчик? Тогда Леопольдом, да?
– А может, Кузьмой? – улыбнулась Олеся. – Но я бы предпочла Артёма.
– Одного Артёма на семью вполне достаточно, я думаю. Ну что, пойдем, отметим это дело? Хочешь, в ресторан сходим? Все-таки праздник!
– Давай. Ты позвони своим, пусть нам чего-нибудь вкусненького приготовят, а я пока наряжусь, да?
Олеся побежала к дому, Артём достал мобильник, но не успел набрать номер Сержа, как телефон сам звякнул – Кирилл Поляков прислал сообщение: «Позвони мне». Артём некоторое время мрачно смотрел на экран и думал: «Почему именно сейчас? Когда мы с Олесей так счастливы? Может, не читать? Но сам же настаивал!» Чувствуя предательскую дрожь в коленках, Артём вздохнул и набрал номер Полякова:
– Ну что?
– Наши с тобой друзья отбыли в мир иной. Все трое. Без Вовчика.
– Как?
– А ты не знал?
– Откуда?
– Ну, мало ли. Вдруг опять обошелся без меня?
– А может, это ты обошелся без меня?
– Нет, это не я.
– А кто тогда? Как это случилось?
– Длинного прирезали в собственной постели. Коллеги считают, что это разборки наркоторговцев: у него тайник в полу взломан, там колеса были и порошок. А Шестерка утонул.
– Утонул? – изумился Артём, вспомнив свой сон. – В бочке?
– В какой еще бочке? В речке, спьяну. Там воды-то по колено, но ему хватило. Шел через мостик, а тот хлипкий. Прислонился к перильцам, они обломились, он и свалился.
– Перильца обломились…
– Ну да. А «Четвертый» покончил с собой.
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Не знаю. Все очень правдоподобно. Но…
– Что?
– Дело в том, что все случилось почти одновременно. В ночь на пятницу убили Длинного – нашли его утром, сосед за чем-то зашел. Вечером в субботу обнаружили труп Шестерки – эксперт сказал, что он сутки в воде пробыл. А «Четвертый» сиганул в окно в воскресенье. В пять утра.
– Так может, это он?
– Все может быть. Я с Вовчиком побеседовал. Он сказал, что «Четвертый» к нему приходил – как раз после твоего визита. Спрашивал про Длинного и Шестерку. Так что вполне вероятно, что и он. А Вовчик, кстати, развелся! Вернее, жена его выгнала. В общем, на нашей улице праздник.
– А когда это произошло-то?
– Да говорю же, в эти выходные! Вчера я получил сводку, стал смотреть, увидел «Четвертого», позвонил коллегам в область – на всякий случай, проверить, как Длинный с Шестеркой, а они, оказывается, тоже мертвы.
– Кирилл, но это точно не ты? Поклянись!
– Алло? Алло! А, черт… Не слышно ни хрена… Пока, брат! – прокричал Поляков и отключился.
– Пока…
Артём постоял, рассеянно глядя на мобильник, и нервно усмехаясь: надо же, а он-то ожидал совсем другого. Так кто же поработал за него? «Четвертый»? Или все-таки Кирилл? И хочет ли он на самом деле это знать? А если это и правда неимоверная цепь случайностей? Совпадение? И все они умерли именно так, как это и выглядит! Тогда… Что это означает для него, Артёма? Прощение? Оправдание? Освобождение! Артём вдруг рассмеялся, ощутив неимоверную легкость, даже взмахнул руками и подпрыгнул, словно пытался воспарить. Потом повернул к дому, набрал номер ресторана и стал на ходу заказывать торжественный ужин:
– Да, и обязательно малиновый мильфей на десерт!
А Кирилл в это время думал о том же самом: «Кто это сделал?» Ему не верилось, что «Четвертый»: уж слишком профессионально. Может, все-таки Артём с его неимоверным везением? Так ни до чего и не додумавшись, Кирилл вдруг недобро прищурился, вспомнив о последнем соучастнике, пусть и косвенном – о Вовчике. Полякову в голову пришла одна идея, и он хмыкнул: «А что? Пожалуй, надо так и сделать». Он встал и отправился к экспертам, напевая: «Все дело в том, что я Бэтмен!»
Примерно в то же самое время, когда Артём с Кириллом бились над разгадкой произошедшего, на паспортном контроле в Шереметьеве стоял ничем не примечательный мужчина лет сорока – среднего роста, худощавый, русоволосый, с простым и незапоминающимся лицом. Он улыбнулся суровому пограничнику, взял свой паспорт и бодро прошел на посадку. Оказавшись в салоне самолета, вылетающего во Франкфурт, мужчина нашел свое место у окна, сел, откинулся на спинку и закрыл глаза. Ну что ж, дело сделано. Как всегда – чисто, аккуратно и быстро. Расследование заняло куда больше времени. Этот заказ был одним из самых странных в богатой практике киллера, известного в Интерполе под кличкой Оборотень, – неуловимого и опасного. Во-первых, его не ограничили в сроках, а во-вторых, сразу выплатили всю сумму, а не аванс, как обычно. Он спросил у человека, который вышел с ним на связь (про себя Оборотень называл его Диспетчером):
– Почему весь платеж сразу?
– Потому что клиент умирает. Он понимает, что подготовка займет много времени – при таких исходных данных.
– При полном их отсутствии.
– Именно. Он сознает, что не доживет до финала – счет идет на дни. Мы выбрали вас, потому что наслышаны о вашей честности и скрупулезности. К тому же вы один из немногих, кто соглашается работать в России.
Действительно, исходных данных было – кот наплакал. Хотя Оборотень в реальной жизни фигурировал под разными именами (сейчас он, например, являлся Иоганном Шварцем, гражданином Германии) и свободно говорил на пяти языках, родным для него был именно русский, и он с удовольствием повторил про себя: «Кот наплакал!» Три жертвы, ни одного имени – только две клички: Длинный и Шестерка. Четвертый подельник – Николай – покончил с собой пару недель назад в одном из отелей Флоренции. По нему можно было выйти на остальных. Что ж, он и вышел, пусть и через полгода. Надо думать, его клиент доволен – там, на небесах. Оборотень удовлетворенно вздохнул и заказал у подошедшей стюардессы порцию виски.
А Вовчик неделю спустя обнаружил в своем почтовом ящике большой желтый конверт без марок и штемпелей, с единственной напечатанной надписью: адрес и получатель. Он нетерпеливо разорвал плотную бумагу и вытащил три черно-белые фотографии. Посмотрел, выронил фотографии и опустился прямо на грязные ступеньки, закрыв лицо руками. Но даже с закрытыми глазами он видел Длинного с перерезанной глоткой, распухшего от воды Шестерку и окровавленное тело «Четвертого». Он еще не знал, что такой конверт с фотографиями будет приходить к нему каждый год, где бы он ни был, подобно тому платку, который в романе Булгакова подавали безумной Фриде, удушившей собственного младенца.