«Девки… придут…»
— Какие девки? — вскинулась Полина, едва не уронив на пол пышную подушку.
Председательша с блюдом, накрытым полотенцем, притормозила у входа в комнату и широко улыбнулась:
— Наши, деревенские! Увела ты у них жениха, так они задешево теперича тебя не отдадут!
— А без этого никак нельзя? — Полина спустила ноги с кровати и, взъерошив спутавшиеся волосы, посмотрела на деревянные ходики, висевшие на стене. — Шесть уже?
— Не, нельзя, — серьезно ответила Валентина Павловна. — Коля у нас человек уважаемый, к традициям приученный. Да ты не переживай, праздник будет на загляденье! Что, не выспалась?
— Так мы, кажется, в три легли, — потерла глаза Полина. — Всю ночь мне эти пироги да салаты снились… Ни крошки сегодня в рот не возьму!
— Вот и правильно! Твое дело какое? Сиди да печальное лицо всем показывай!
— Ой, ну скажете тоже, Валентина Павловна! Еще скажите, плакать надо будет! — рассмеялась Полина.
— А и поплачь! Хорошее дело! Иди умывайся да причесывайся. — Председательша бросила на нее быстрый взгляд. — Что, мать так и не ответила, приедет ли?
Полина вздохнула и покачала головой.
— Может Коля и поторопился, да только я его понимаю. И мать поймет. Такого парня, как он, нигде больше не найдешь! И ладный, и добрый, и власть, как ни крути…
— Вы меня, Валентина Павловна, не уговаривайте! Я и так на все согласная рядом с ним. Только ведь по традициям, как вы говорите, родители должны быть рядом…
Председательша закатила глаза и поджала губы.
— Мудреная она у тебя, видно. Ну так от той мудрости тепло-то никому не будет. А ты не переживай — все сложится! Не на дорогу с котомкой идешь — замуж! И муж у тебя на зависть всем будет. Поняла ли?
— Поняла, — кивнула Полина.
В ту же секунду тренькнул телефон — пришла смс от Вари: «Скоро буду. Жди!».
Полина с облегчением выдохнула — слава богу, она будет не одна в этот знаменательный и счастливый для нее день! Конечно, за прошедшую неделю она столько раз меняла свое решение оставаться или уехать, что только Варя смогла положить этому конец. Гаркнула на нее в трубку, словно портовый грузчик, с требованием «не валять дурака», то есть, не изводить Николая. Разумеется, подруга была первой, кому Полина рассказала о том, что с ней произошло. С матерью бы, наверное, инфаркт приключился, думала Полина. Однако, для Ираиды хватило и того короткого разговора, что случился между ними, когда страсти и допросы немного улеглись.
…- Я выхожу замуж, мамуль! — радостно крикнула Полина, когда услышала голос матери.
— Ты где? — сурово начала Ираида.
— В деревне, в Папино! Это в Заемье…
На другом конце провода раздался какой-то шум, а следом голос Олега Петровича:
— Полина? Что с тобой случилось?! Ты как себя чувствуешь? Помощь нужна?
— Я хорошо себя чувствую! Очень хорошо! Замуж выхожу! А где мама?
— Мама здесь. Сидит на полу. Нет-нет, она нормальная, только говорит, что ты сошла с ума… Радочка, ты как?
— Вы приедете ко мне? — испуганно спросила Полина. — На свадьбу? Она в субботу будет…
— Полина!!! — заорала мать. — Кто он?!! Глупая! Ни на минуту нельзя оставить без присмотра… Олег, ее срочно нужно показать врачу!
Полина выключила телефон и сунула его в карман. «Глупая? Ладно…»
Когда они оказались в Ненастьево, Алла привела их к Кушнеру. Режиссер, прихрамывая на одну ногу, бродил между домами и снимал все на камеру. Мара кинулась к мужу и повисла у него на шее, будто бы ничего и не произошло. Что она сказала ему за эти пару минут, никто не узнал, но Кушнер, совершенно не изменившись в лице, лишь молча кивнул. Алла хмурилась и не понимала, что происходит, пока Полина не шепнула ей на ухо:
— Разводятся они. Марина с Андреем остается…
— А я всегда говорила, что она… — фыркнула Алла, добавив смачное словечко.
Полина усмехнулась, заметив, как загорелись глаза у актрисы. Ничего, сами разберутся…
Приехал Николай, и потом они дожидались вертолет с областным следователем и экспертами. Коля, увидев Полину, тут же помчался к ней, а затем обнял и закружил над землей под удивленные взгляды остальных. Растерянные, мало что понимающие киношники сбились в группу и в кои-то веки сидели тихо, ожидая дальнейших указаний со стороны Николая и прибывшего полицейского начальства.
— Ты мне только скажи, о чем меня будут спрашивать! — взволнованно попросила Полина.
— Обо всем, Поль. Тебе ведь еще не раз и не два придется со следователем разговаривать. Так что, я думаю, тебе нужно остаться здесь, в Папино, — сказал он смущенно.
— А как же… — Полина не успела ничего ответить, как он опередил ее.
— Ты ничего такого не подумай! Я Валентину Павловну предупредил. У нее пока поживешь. Всего несколько дней. А в субботу…
— В субботу с вещами на вых…
— Ко мне. Я договорился — в субботу нас распишут, и ты ко мне женой придешь! У меня, правда, сарай еще не достроен…
— Сарай?… — растерялась Полина.
— И кур нет. Мне одному-то хозяйство ни к чему. А если захочешь, мы и корову, и коз… — он вдруг замолчал. — Прости, я совсем не подумал… Ты ж городская, тебе это все незнакомо…
— Вот и познакомлюсь, — расхрабрилась Полина.
— Ага! — Николай дернул себя за козырек кепки, натягивая ее поглубже.
Послышался рокот, и в небе показался вертолет.
…Вода в летнем умывальнике была теплая, мягкая, и Полина неспешно и с удовольствием умылась. День был солнечным, тихим, напоенным запахом цветов и свежескошенной травы. На площадке перед домом уже стояли столы, а вдоль них длинные скамейки. Две пожилые женщины в белоснежных платочках резво стелили скатерти, ставили на них вазы с цветами, тарелки и рюмки. Окающий говорок, к которому Полина уже немного привыкла, был похож на журчащие переливы воды в реке. И голоса у этих старушек тоже были мелодичными и журчащими, словно принадлежали юным девушкам.
— Здравствуйте! — крикнула им Полина через заборчик.
— Здравствуйте! — закивали ей женщины, улыбаясь и кивая.
А затем одна из них вдруг тоненько запела:
— Запросватали меня
И богу помолилися!
У меня на белый фартук
Слезы повалилися! Ух!
— Ты что это здесь торчишь, а? — высунулась в окно Валентина Павловна. — Иди-ка в дом скорее! Что у меня есть для тебя! — хитро подмигнув, женщина скрылась за занавеской.
Полина махнула рукой веселым бабулькам, прошла мимо бани, в которую зачастила в последние дни, полюбив ее березовый запах, смолистые стены и духмяный жар. Николай сказал, что и у него есть баня, да вот только пока Полина не была в его доме ни разу. Парень сам приходил к Валентине Павловне, с порога смиренно спрашивал разрешения, а потом долго сидел с ними за столом, ужинал, чаевничал, бросая на Полину жаркие взгляды. А она чувствовала себя по меньшей мере боярышней в купеческих хоромах — сидела тихо, смущенно опускала глаза, морщила веснушчатый нос и по первому зову председательши кидалась то за кипятком, то за вареньем…
И было во всем этом что-то правильное, важное, наполнявшее Полину тихой радостью и покоем.
Несколько дней назад, когда киногруппа собиралась отбыть восвояси, и все они, стоя на лужайке перед домом, прощались с Валентиной Павловной, Полина с Костровым отошли на несколько шагов в сторону.
— Вот такая история, Вениамин Аркадьевич. В это трудно поверить, но все же приходится.
— М-да, — покачал головой художник. — А мы ведь столько лет с Генкой знакомы были… И Юрку-то ведь он знал… Как же так, как же так… Ведь папенька ваш очень был той историей напуган. Разбит, я бы сказал. Единственная дочь, и такие потрясения. Нарушенная психика… Ой, да что я говорю! — потер он вспотевший лоб. — Я ведь ему лекарства помогал доставать тогда для вас. А что толку? Человек винил себя столько лет. А оказывается, никакой мистики… Уму непостижимо!
— Тут я с вам не соглашусь, Вениамин Аркадьевич. Мистики во всем этом хоть отбавляй, уж поверьте мне. Но знаете, что я поняла? Верить надо тому, кого любишь. И тому, кто любит тебя… Тогда все становится гораздо проще.
— Ах, Поленька, если бы каждому дано было найти такого человека рядом…
— Мне кажется, возможность дается каждому, только понять это и удержать получается не у всех… — Полина обернулась и посмотрела на компанию, стоявшую около микроавтобуса.
Костров проследил за ее взглядом и усмехнулся. Сайганов водил по воздуху руками, рассказывая о чем-то Маре, а та кивала в ответ и совсем не стеснялась повязки на своем лице. Кушнер показывал Митричу записи с камеры, и Алла поддерживала его под локоть и время от времени поглаживала его по плечу…
— Что бы мне вам подарить на память, Полина?
— Нарисуйте мне лес, пожалуйста…
…Полина вошла в пахнущий пирогами дом и поискала глазами хозяйку.
— Смотри, Поль, — Валентина Павловна появилась из маленькой комнаты, бережно держа что-то белое и воздушное. Когда она взмахнула руками, перед Полиной оказалась длинная фата с ободком из мелких атласных цветочков. — Вишь, сохранилась как? Ни пятнышка! Иди-ка сюда, невестушка! — женщина перекинула тончайшую ткань за спину Полины и водрузила ободок ей на голову. — Господи, да какая же ты красивая, Полюшка! Недаром вся деревня ходуном ходит — повезло нашему Кольке такую баскую девку отхватить! Ой, повезло!
Платье и туфли Полина купила в местном магазинчике. Простой, белый, из тонкого хлопка сарафан они с председательшей довели до ума за пару вечеров на швейной машинке. А когда пришили по подолу и лифу вологодские кружева, Полина лишь восторженно ахнула. Коля, конечно, настаивал на поездке в город, чтобы приобрести достойный наряд, но Полина отказалась. Хотелось и хозяйке дома помочь по огороду, и порешать насчет новой работы. И первое, что предложила Валентина Павловна, было создание библиотеки. А под нее можно было и остальное окультуривание населения подвести. Связи у председательши были обширные, как и далеко идущие планы…