Агата — пятый ранг, Дочь Луны. Или магистр, если переводить в знакомые мне титулы.
Как же холодно! Не может быть такой силы у магистра. Не может, если только она… если только она не выжигает себя дотла. Креона в крепости Вайкула так же погружала свою душу в вечный холод.
Огненная сфера вокруг моего тела бессильно била в холодную вселенную вокруг. Именно так это мне представлялось — будто я стою посреди бескрайней ледяной пустыни, вокруг моего тела бушует огонь, но его жар растопил лишь несколько метров вокруг.
Силы Огнецвета мало. Но моё чутьё давно подсказало, что у меня есть чем ответить на такую силу…
Я — Всеволод… Я — Десятый!
Я могу призвать гораздо больше Тьмы, и вызвать гораздо больше огня! Я никогда не спрашивал у Бездны, сколько сил мне брать. Тем более, когда у меня есть Червонное Кольцо.
Ну, а теперь взрыв!
На моих глазах ледяная равнина вокруг начала таять. Посветлела снежная метель, и две луны в небе плавно стали превращаться обратно в синие глаза на прекрасном лице.
Агата была удивлена, потому что на её жизни ещё никто не мог остановить предсмертное заклинание душевного холода. Но сказала она другое:
— Я не могу сопротивляться яду!
— Я знаю, — усмехнулся я.
А потом Агату охватила та самая страсть… И я, обнимая изгибы её тела, медлить не стал.
Ну да, купол «кровавого барьера» — место не самое подходящее для любовных утех. Снаружи ждут уродливые упыри, и злобно чахнет коварный Тёмный Жрец… И он, кстати, наверняка бесится, глядя, что творится за «барьером».
А за «барьером» бросскому варвару, далёкому от магии, открывали магический источник. Так-то холод и огонь — практически противоположные стихии, но, как выразилась Агата, так даже лучше.
Кстати, яд «тёмного желания» тоже выгорел из крови колдуньи, причём даже раньше, чем растаял душевный лёд. И я Агате об этом обязательно скажу, но потом…
Глава 26
Есть у богов одна нехорошая черта характера. Они лезут в человеческие жизни, иногда не разбираясь, на пользу это вмешательство или нет.
Не успел я насладиться прекрасным телом Агаты, как моё сознание снова выкинуло в ту ледяную пустыню, которую я до этого усиленно размораживал и магией, и, собственно, телом.
— Смердящий свет! — вырвалось у меня, когда холод снова проник в каждую клеточку моего организма.
Каким-то краем разума я понимал, что это Агата таким образом ищет источник магии. Я — огонь, а она — лёд. Там, где лёд превратится в воду, и находится источник огня…
На мгновение я подумал, что, возможно, душа Агаты снова падает в вечную мерзлоту, только уже вместе со мной. Но вдруг сквозь снежную метель показались две яркие луны, превращаясь в огромные зрачки серебристого цвета, и я ощутил на себе пронзительный взгляд.
Эти глаза принадлежали не Агате…
— Значит, ты вернулся, муж мой?
Голос Моркаты звенел и гудел посреди метели, словно ветер, воющий в вышине. Он и был ветром — каждое слово богини луны и холода било в меня ледяным порывом, заставляя моё сердце сжиматься от мороза.
Ветер бил в лицо, налепляя снег, и я подумал, как это всё же странно… Где-то моё тело сейчас обнимается с колдуньей, а разум здесь мёрзнет, общаясь с богиней.
Морката, получается, застукала воплощение Хморока с другой женщиной. Наверное, нас не спасёт даже «кровавый барьер».
Я расправил плечи, выпрямляясь. Ещё не родилась та богиня, которая заставит Десятого бояться…
Ветер захохотал, закручиваясь вихрями. Морката веселилась.
— Я не помню ни одной послушницы из своих монастырей, которую обошёл бы стороной Хморок, — сказала богиня.
Да, было бы удивительно от холодной северной богини ожидать такого горячего темперамента, как от южных Мавши и Сияны.
Морката явно услышала мои мысли и прошипела с ненавистью:
— Не бойся, Хморок. Когда я их встречу, выцарапаю им божественные глаза. А тебе оторву твой… кхм… темперамент.
Мне пришла в голову мысль, что, возможно, я не совсем понимаю отношения между богами и людьми. Ведь в сторону Агаты богиня не показала никакой ненависти.
— Любая жрица, которая возносит мне молитвы, это часть меня. Странно, что ты этого не помнишь, Хморок… Хотя не удивительно, ведь ты — мой муж, но в то же время — ещё нет.
— Здравствуй, Морката, — произнёс я, хотя из-за воя ветра почти не слышал своего голоса.
— Ты всё ещё не его воплощение, — зрачки приблизились, — Но за тобой уже охотятся.
— Знаю.
— У меня мало времени. Яриус не терпит меня на юге, и без тебя я давно стала слабее.
— Говори, — без лишних вопросов сказал я.
— Паладины Яриуса заполонили весь север, они пытаются попасть в Бросские горы. Скоро будет война, броссов обвинят в предательстве, их много погибнет.
Я поджал губы. Мне, как Всеволоду, в общем-то было наплевать на броссов. Тем более, Отец-Небо прямо сказал, что где-то «текут реки бросской крови, а где-то важна одна капля». Вот я и спасаю каплю… ну, то есть, лучевийскую принцессу.
Но меня, как Малуша, новость тронула очень близко. И кулаки сжались, задрожали в желании схватить оружие и бежать защищать родной край. Правы или не правы броссы в этой войне, вообще не имело сути.
Отец-Небо и об этом говорил. «Слушай своё сердце».
Морката засмеялась. Она явно была удовлетворена тем, что увидела в моей душе.
— Ты был прав, когда хвалился мне своими народами. Ты говорил, что из их крови нельзя выжечь пламя, что именно броссам уготовано остановить Вечную Ночь.
Я промолчал. Вот и северная богиня подтвердила, что Хморок, хоть и бог мрака, совершенно не горит желанием погружать весь мир во Тьму.
— Мы оба знаем, что тогда этого мира не станет. Чем тогда повелевать? Что это за боги, которые лишены своих миров?
Я кивнул. Логично.
Впрочем, я знал двух таких богов. Бездна, которая сгубила не один мир. И Небо, которое пытается везде её остановить…
— Это ведь Яриус захотел Вечного Дня, помнишь? Его паладины теперь всюду, и неудивительно, что ты появился на юге — там безопаснее. Лезвие Губителя исчезло из твоего храма, ты знаешь?
— Эээ… — вырвалось у меня.
— Я вижу, что один камень с лезвия ты уже нашёл.
Ох, не люблю я такие разговоры… Ну же, тугодумный варвар, думай давай, что ты уже нашёл⁈
Морката молчала. Две луны висели надо мной, чуть не исчезая за вьюгой, и воющий ветер словно насмехался надо мной.
Я нашёл один камень… А где? Ничего я не находил, это знаю точно. Но если богиня, при этом ещё и моя жена, говорит, что у меня уже что-то есть, то оно у меня точно есть. Жёны разбираются в таких делах даже лучше мужей…
Одна мысль билась в уголке сознания, и я, привыкший доверять интуиции, обратил на неё внимание. И сразу вспомнил про сумасшедшего послушника, который сидел со мной в темнице.
Он говорил про что-то, спрятанное под маяком. Честно признать, я сначала подумал про Агату, но теперь…
— Да, тебе явно достались его мозги. Быть может, ты и вернёшься, муж мой.
— Я… — от догадки меня окатило холодом, хотя куда ж ещё, — … не первый Хморок⁈ То есть, он уже пытался вернуться?
— И каждый раз Яриус настигал тебя. Никто не хочет пришествия Вечной Ночи.
— Но ведь настоящая опасность от другой богини. Бездна! Когда она придёт…
— Я знаю. И ты знаешь. Но кто будет слушать тёмных северных богов? Тем более твой брат Яриус — ему понравилось быть самым сильным, его не волнует, что равновесия нет.
Я медленно выдохнул. Брат, оказывается. Имя этого светлого бога почему-то очень меня раздражало, злость поднималась из самых глубин души. Не моя злость, а Хморока.
Обман. Несправедливость. Обида. Именно такой букет эмоций…
— А второй камень? — спросил я.
— Спрятан в монастыре моих Мстителей, — тут в голосе Моркаты появилось чувство вины, — Я не знала, что ты придёшь в теле лиственника!
— Разберёмся, — буркнул я.
— Камни укажут тебе путь к лезвию. Сумрак у тебя уже есть… Снова с белой грудкой, как и раньше.
— Что? С белой…
Морката не слушала, она говорила всё быстрее, словно торопилась.
— Соберёшь Губителя Древа, и тогда очнёшься окончательно, муж мой. Не задерживайся на юге, Хморок… Твой дом — север! Мы ждём тебя.
— Морката! — закричал я, сделав шаг вперёд и вскидывая руку.
У меня осталась куча вопросов. Но поднялась лютая метель, порыв ветра сбил меня с ног, закидывая снегом. Луны сразу исчезли за плотной белой стеной…
Морката ушла, я чувствовал это всеми фибрами души. А ещё я чувствовал, что Агата нашла мой источник, и он начал меня отогревать.
Спустя пару секунд вернулись ощущения разгорячённого тела. Руки почувствовали женскую спину, губы почувствовали нежную шею…
Я возвращался в мир живых.
Раньше, делая первые шаги по Тёмному Пути, я пытался облекать все свои магические навыки во что-то, привычное воину. Я обладал богатым воображением, и такие мысленные костыли очень помогали ускорить восхождение в Тёмные Жрецы.
Маги всё усложняли. Они сравнивали инициацию источника с открытием какого-то третьего глаза, с насыщением чакры, с поиском астрального «Я».
Мне было сложно это представить… Тогда я вспомнил, как нас обучали армейские наставники на занятиях по оружейному бою, когда я ещё служил Императору.
«Твой меч — продолжение руки. Бить должен не ты, а твоя рука. Реагировать должен не ты, а твоё тело».
Сначала это звучало, как бред…
«Сейчас для вас удар мечом — просто удар. Потом, когда вы изучите приёмы, это будет не просто удар», — говорили наставники, — «Но потом, когда вы овладеете навыком… Удар мечом снова станет для вас просто ударом».
Действительно, бред. Но бред до тех пор, пока не сделаешь тысячный… нет, десятитысячный удар. Да, движения становились настолько отточенными и естественными, что рука и вправду била вперёд мысли.
Враг угрожал клинком, но я уже не думал, что делать. Мои руки отбивали, тело само контратаковало, и только спустя секунду я понимал, что произошло.