Эти слова всплыли из памяти Малуша, и я знал, что это из учения лиственников.
Агата ещё раз глянула на надпись и кивнула.
— Можно прочесть и так.
Она нахмурилась, заметив мой растерянный взгляд. А я в это время, обдумав новые знания, пытался прикинуть, что всё это значит.
И получалась полная… кхм… продрись светящая. Хморок что, перед тем, как сгинуть, принял новую веру⁈ Это уже ни в какие ворота…
Не то, чтобы у богов нет веры. Боги тем и отличаются от людей, что они знают истину. Им не нужно верить, они — знают.
— Бросс? — переспросила Агата, замучившись ждать, пока я хоть что-нибудь скажу.
— Малуш, — ответил я, вставая, — Нам надо в Солебрег, у меня там… кхм… друзья.
Это слово было ещё непривычным для меня, и я даже чуть осип.
— Креона здесь? — взволнованно спросила Агата, — Но я ведь сказала ей, чтобы она сидела в монастыре!
— Хочешь с ней встретиться?
— Нет! — Агата тряхнула головой, — Совету нужно узнать правду.
— О том, что нужно бояться не Хморока, а Бездну? — спросил я.
— Откуда ты…
Я устало потёр лоб, покачав головой. Вестники тупости, ну сколько раз можно повторять одно и то же? Такое чувство, как будто все жрицы Храма Холода таскают с собой сломанные артефакты забвения, потому что Креона поначалу вела себя так же.
«О, моркатова стужь! Ты — Хморок⁈»
«Да!»
«Что „да“?»
«Я — Хморок!»
«О, моркатова стужь! Ты — Хморок⁈»
— Я не могу встретиться с Креоной, — упорно покачала головой Агата, — Мне надо попасть на Остров Магов, я и так уже задержалась. Кодекс Совета жжёт меня не хуже, чем вражеская магия.
Я кивнул ей. Скорее всего, участники Совета скованы какой-нибудь клятвой. Мне она открыла тайну, потому что поверила, что я воплощение Хморока… Но сама клятва никуда не делась.
— Пусть так, я тебя понимаю, — сказал я, — Тебе надо помочь отплыть?
— У меня в Солебреге есть связи, — отмахнулась та.
— Агата, ответь мне. Воля Моркаты для тебя больше, чем воля Совета Камня?
Ответ последовал без колебаний.
— Конечно! Я — Дочь Луны.
— Тогда слушай сюда, Агата Ясная…
— Пусть даже ты заявляешь, что являешься воплощением Хморока, но ты не можешь нести мне волю Моркаты!
Я вздохнул. Это я, Всеволод Тёмный, тут с богами общаюсь каждый день, потому что послан с особой миссией. В этом мире люди, даже магистры, хорошо если раз в жизни увидят проявление божественной воли.
— Я всё это знаю, Агата, просто поверь мне. Обещай мне, что как только донесёшь свою правду до Совета, ты найдёшь способ покинуть Остров Магов…
— Эээ…
— И затем отправишься к ближайшему алтарю Моркаты, где сможешь услышать её волю. Где, кстати, ближайший?
— Ты смеёшься⁈ — та всплеснула руками, — Ближайший в Моредаре, но это посмешище! Ты его видел там? Южане ни во что не ставят северных богов!
— Тем хуже для них, — проворчал я, потом двинулся в сторону Солебрега, — Ты знаешь, где ещё есть такие же Тёмные, как Ефим и Вайкул?
Агата поспешила за мной.
— Я слышала только об одном.
Глава 34
— Для начала, бросс, что ты знаешь о Вайкуле?
— То, что он мёртв, — проворчал я, — Он был царским наместником, посланником южного царя Нереуса в Солебреге. Заправлял тут на пару с кнезом Павлосом, и это, по-моему, особо кнезу не нравилось.
— Не нравилось. Кстати, бросс, я — Дочь Луны, и этикет требует, чтобы ты называл меня… — начала было она.
— А я — просто Малуш, — перебил я.
Когда смерть проходит в одном волоске, люди меняются, особенно властные, которым приходится всю жизнь носить маски. В пещере мне посчастливилось узнать Агату такой, какой она была на самом деле, но постепенно вместе с силами к Агате возвращалась её уверенность. С каждым её словом, с каждым шагом по каменистому пляжу я чувствовал, что теперь со мной рядом именно Дочь Луны.
Я смог вовремя забросить семя сомнения в её душу, и теперь она доверяла мне. Но встреть я именно такую Агату, большой вопрос, смог бы я пробить эту маску надменности и хладнокровия.
Моё урчание вызвало на её лице праведное возмущение. Да как этот варвар смеет?
— Ну что ж… просто Малуш, — сквозь силу выдавила Агата, покосившись на топорище в моей руке, — Моя интуиция говорит мне, что ты просишь искренности, но сам нечестен со мной.
— О чём ты?
— Ты знаешь, что такое магия холода?
— Немного, — честно ответил я, пожав плечами, — Вот только мне кажется, ты уходишь от ответа.
Агата словно не услышала.
— Представь ночную ледяную пустыню. Тишина, мороз, ни единого ветерка. Это холод, и это — истина.
Теперь в словах Агаты проснулись наставнические нотки, она даже повела руками, заставляя следить за каждым её жестом.
Я поджал губы. Та прекрасная колдунья, которая грелась в моих объятиях, мне нравилась больше.
— Но вот какой-то путник хочет пересечь ледяную пустыню, чтобы проникнуть в самое её сердце, постичь истину.
Слова Агаты вдруг напомнили мне строчки из трактата. «Тьма — это истина. Шагая во тьме, ты постигаешь истину. Лжец зажигает фонарь, чтобы видеть перед собой на шаг, но свет его лжи виден всем.» Именно так нас учили различать ложь с помощью Магии Тьмы.
Новый мир продолжал меня удивлять, подсказывая, что учения разных стихий и вправду очень похожи. Поэтому я не удивился, когда Агата продолжила:
— Холод беспощаден, путник захочет согреться, и разожжёт костёр. Тепло костра, его свет — это ложь, которая видна магу холода издалека. Я чувствую тепло лжи, когда ты говоришь со мной.
— Ясно, — усмехнувшись от такого тонкого намёка, сказал я, — В другом мире меня звали Всеволод, и я тоже был Тёмным.
— Таким же, как Ефим? Он называл себя Тёмным Жрецом, которому суждено стать правой рукой Бездны.
— Не таким же. Это ничтожество — глупец, который ни хрена не достиг, и которого погубило обычное влечение к прекрасной женщине.
Агата только-только собиралась что-то спросить, но поперхнулась. На мгновение, как мне показалось, я снова смог выбить её из равновесия.
— Но ты же сказал, что ты — Хморок…
Я перебил:
— Ошибаешься, я не говорил этого. Я сказал, что всё во мне указывает на Хморока, но в этом теле душа Всеволода, Десятого Тёмного Жреца из другого мира.
В глазах Агаты снова загорелись огоньки подозрения, но она держалась, решив выслушать меня до конца. И я коротко поведал ей абсолютную правду о себе — о том, что служил силам Тьмы, и о договоре с Отцом-Небом и Бездной.
Агата оказалась первым человеком в этом мире, которому я открылся полностью. О «капле бросской крови», которую надо спасти. О том, что нужно исполнить чью-то молитву. Ну и заодно обрушить планы Бездны о захвате этого мира.
Не знаю, почему, но мне вдруг стало легче. Небеса не упали, и не разверзлись врата в преисподнюю, но, судя по глазам Агаты, я обрёл крепкого союзника.
— И вот я здесь… — закончил я.
— Десятый? То есть, Тёмных Жрецов — десять?
— Ефим оговорился, что пока что их, истинных служителей Бездны, всего четверо.
— Ага… То есть, этот самый Отец-Небо, — Агата задумчиво посмаковала имя, — Он обещал тебе спасти твою дочь?
— Да.
Кажется, именно история о моей дочери так тронула сердце наставницы Креоны. В этот раз Агата не удивлялась, но её изящный палец указал на топорище:
— Я верю тебе. Но причём тут Хморок?
— Я с тем же успехом мог бы спросить и тебя, — честно ответил я, — Не прошло и дня, как ко мне в очередь выстроились местные боги, в один голос называя его воплощением.
— Ты сказал, тебе нельзя убивать. Это условие Бездны, богини тьмы? — только и спросила Агата Ясная, стараясь сохранить самообладание, — Не находишь это странным? Силы зла, и вдруг просят не убивать.
— Нахожу, — при этих словах я поднял правую руку, — Но если нарушу его, то подозреваю, что эта рука не будет меня слушаться. Часть моей души принадлежала Бездне, и я верну эту часть, если выполню условие обоих богов.
— Не наших богов, — хмуро сказала Агата, — Получается, я всё равно должна тебя остановить.
Она при этом не делала никаких попыток, и я понял, что колдунья пока что просто рассуждает. Но то, что она постепенно набирает силы, я прекрасно чувствовал.
Горящий маяк будто не хотел приближаться. Далековато нас закинула Мавша. Путь по пляжу был долгим, но это было даже хорошо, потому что разговор с магистром пролил свет на многие мои вопросы.
— Вы так помешались на своём равновесии, — сказал я.
— Моркатова стужь! — Агата ругалась так же, как и Креона, когда удивлялась, — А не изгнание ли великого Хморока привлекло богов из другого мира?
Она потёрла пальцами напряжённый лоб, пытаясь переварить новые знания, и проворчала:
— Вот тебе и равновесие…
— Агата, это всё не приближает решения проблемы. Кто тот тёмный, о котором ты узнала?
Тёмного, о котором говорила Агата, звали Левон, и жил он где-то под Моредаром. О нём, как и о Вайкуле, она выяснила у знахаря в далёком поселении Калёный Щит.
— Левон, значит? А прозвища у него не было?
— Вроде как он называл себя Кровавый, — добавила Агата, — Так сказал знахарь Волх. Вайкул и Левон вместе приходили к нему, пытаясь узнать, как можно попасть в Храм Хморока. Этот же знахарь и предупредил меня, что мы боимся не того тёмного бога.
— Погоди-ка, — перебил я, вспоминая увиденную раз карту Троецарии, — Калёный Щит, это ведь броссы? Это их городок в предгорьях Бросских Гор?
— Да, но городок — громко сказано. Это единственное бросское селение, куда имеют ход не-броссы.
Я кивнул ей, помечая про себя, что с бросским знахарем Волхом мне ещё предстоит встретиться. Как-то особо кольнуло меня это имя, точнее, не меня, а Малуша — у него было связано с ним какое-то неприятное воспоминание.
Жаль, что память бывшего хозяина этого тела была мне недоступна. Надо бы докопаться до скрытого в подсознании, но тут нужно найти несколько дней для медитации. Кто бы мне их дал…