Усмехнувшись, я снова погрузился в медитативный сон. Работы с моими магическими контурами было ещё много.
О том, что будет происходить с моим телом, пока я нахожусь в трансе, я не беспокоился. Меня окружали воины и маги, многим из которых я спас жизнь. Да и бард наверняка уже ошивается вокруг Моредара, а у царского сына, насколько я понимаю, в этом городе кое-какие связи имеются.
Так что к тому моменту, как карета въезжала в огромные ворота, я и вправду уже считался полноценным старшим послушником. Настоящий второй ранг магии, причём с огромным потенциалом благодаря ещё одному открытому источнику.
Воздух раздувает огонь, это очень подходящие друг другу стихии. Да ещё и Тьма, умение призывать которую у меня никуда не исчезло, ярит и раскаляет бросскую кровь.
Так можно получить много, очень много огня. Хм, а ведь на выходе выйдет очень занятная штука…
Плотные ряды стражей, теснящих толпу зевак на улицах Моредара, не давали подлезть к нам, но люди всё равно с интересом смотрели на вереницу лошадей и потрёпанных телег. Кутень сильно не высовывался, чувствуя, как насытился воздух различными эманациями магии.
И стражники, и богатеи в городской толпе были защищены множеством магических артефактов, которые чувствовал рычащий от волнения цербер. К счастью, солебрежцы, с которыми я ехал, недовольное рычание Кутеня из-за шума толпы не слышали.
Эфир вокруг каравана и вправду чуть ли не трещал от заклинаний и чар, готовых сорваться на любую опасность, и, с одной стороны, это было хорошо. Я мог не бояться нападения приспешников Кровавого Левона, того бледного головастика из свиты царя Нереуса.
Хотя, если так подумать, то магов в отряде Анфима именно так и перебили — они слишком понадеялись на свою защитную магию… Да уж, Малуш, кто-то слишком долго таскал браслет паранойи!
Ведь сейчас все козыри пока у меня. Как бывший Тёмный Жрец, я уверен, что теперь наступит момент затишья — и Левону, и далёкому Шану Куо наверняка ещё только доложились о неудаче, и теперь, прежде чем сделать ход, им нужно смотреть на карты в руках.
Ну что ж, пусть смотрят. Тем более, они впервые в открытую пошли друг против друга, и ещё не считают меня за игрока.
Я даже слегка расслабился, мысленно улыбаясь.
Слушая гомон толпы вокруг кареты, я чувствовал не только напряжение магии вокруг. Моя душа прекрасно ощущала букет эмоций, витающих над людьми — от ненависти до радости, от удивления до скуки.
Это не воздух, не огонь, и даже не Тьма, но это тоже моя стихия. Люди… Да, именно люди с их желаниями и чувствами, с их мыслями и глупостями.
Я наконец-то в южной столице, и въезжаю пока не как принц, и не как полководец, но и не совсем преступник. Если всё получится, то из Моредара к северу я выдвинусь уже совсем другим «броссом Малушем».
Оставив Кутеня поглядывать на окна многоэтажных зданий, из которых тоже то и дело выглядывали любопытные лица, я закрыл глаза и снова погрузился в медитацию.
Мой разум уже знал, что мы въезжаем во внутреннюю крепость, где наш потрёпанный обоз встречал ещё один отряд крепостной стражи и толпа зевак из прислуги. Но я всё же надеялся закончить медитацию, пока сотник со своими ребятами введут местных в курс дела.
Вот только моим планам было не суждено сбыться…
— Эй, сюда давай! — меня резко выдернули из кареты, не дав закончить пятисотый круг очищения контуров.
Вылетев из кареты, я едва не въехал лбом в мощёную дорогу, в последний момент открыв глаза и успев подставить руки. Тут же я вскочил, готовясь размазать вестника дерзости, но меня опередили…
Мелькнула бронированная молния в ярком голубом плаще, и оба стражника, вытащившие меня из кареты, полетели на землю. Ярош даже не вытянул меч, раскидав наглецов просто голыми кулаками.
Стражники, у которых сломанные алебарды отлетели куда-то под ноги, закашлялись и заёрзали на земле, поправляя шлемы и хватаясь за грудь.
— Моча упырева! — сотник был вне себя от гнева, когда к нему подбежал Анфим, — Сожги вас Яриус!!!
— Ярош, Ярош, спокойно!
Сотник только отпихнул дюжинника. Как-то незаметно к нам придвинулись и остальные воины из сотни Яроша, на всякий случай готовясь защищать своего начальника. Я всем нутром чуял, что они прикрыли бы и меня…
— Встать, черви! — сотник нервно дёрнул съезжающий плащ, пытаясь зацепить застёжку.
— Но… но… господин Ярош, нам же сказали…
Ряды стражников и дружинников за их спинами недоверчиво посматривали на заваруху, но вмешиваться не спешили.
А я лишь рассматривал чёткие отпечатки кулаков на литых нагрудных дисках. Свет смердящий, а ведь я даже не заметил ударов! Да этот усач, который с виду старше меня раза в два, если не три, на самом деле страшный воин.
Да уж, не хотелось бы мне иметь такого противника. Гораздо лучше, если он будет оставаться союзником.
— Эй! — сквозь стражу протиснулся какой-то вельможа в серой мантии с золотой каймой, и с занятным головным убором, напоминающим купол башни, — Что здесь происходит⁈ Сотник, вы что себе позволяете⁈
Ярош даже не обращал на него внимания, пытаясь справиться со своим плащом. Да и стражники особо не смотрели на вельможу, с виду обычного придворного чинушу. У того и вид был подходящий — чопорно вздёрнутые кверху нос и подбородок, да ещё и раздутые от важности щёки.
— Это приказ самого Левона! — не унимался крикун, потрясая свитком — Заговорщики должны быть допрошены со всем пристрастием, никакой снисходительности и жалости!
А вот на сотника все присутствующие смотрели со смесью страха и уважения. Двое же стражников, которым досталось, ловили на себе взгляды, полные сожаления, поэтому я вздохнул с некоторым удовлетворением — у Яроша в Моредаре было огромное влияние.
— Приказано всех в казематы и пыточные! Немедленно вынести приговор и исполнить, чтобы ни одна душа в Южной Троецарии не усомнилась в букве закона!
Крики чинуши звучали в полной тишине, но его будто бы никто и не слушал… Наконец, сотник застегнул плащ и чуть пригладил голубую ткань. Ему подали его шлем и он, хлопнув вельможу по плечу, кивнул за спину:
— Ты заговорщиков видишь? Сколько у тебя по бумагам-то?
Тот удивлённо замолчал, потом развернул свиток и забегал глазами… То в бумагу, то на нас, то в бумагу, то на нас.
— Исполнили уже приговор, — проворчал Ярош в полной тишине, — И дружину нашу побили… А на букву закона твою вообще наплевали.
— Но… но…
Чинуша замолк, срезанный тяжёлым взглядом сотника. Потом Ярош глянул на Анфима, кивнув в мою сторону.
— Надо присмотреть за броссом, тут ничего не попишешь. Но чтоб по чести всё.
— Сделаем, Ярош, не беспокойся.
— Я к царю. И ты со мной, приказчик хренов, — это было уже адресовано чинуше.
Глава 28
Пока я забирался в простой многоместный экипаж, явно предназначенный не для знати, он заметно качнулся и заскрипел. Одно то, что нам подали его, чтоб довезти меня до места заточения, говорило о размерах крепости.
Сидя на жёстком сиденье и слушая цоканье копыт пыхтящих от натуги лошадей, я через окно разглядывал сердце Моредара изнутри. Стены и здания вокруг, сложенные из огромных блоков, благодаря белому цвету и широким улицам отличались изяществом, но всё равно возникало чувство монолитности и неприступности.
Мои губы тронула улыбка. Последняя Обитель Света, которую я, Всеволод Тёмный, брал со своим войском, тоже была огромной и считалась неприступной. Но любой магистр знает, что дело не только в толщине стен и в остроте клинков.
Хотя здесь защитники своё дело знали. От охранных заклинаний, навешанных не только на стенах, но даже в воздухе, у меня и без чутья цербера свербило. Это был совсем другой монолит, магический, сотканный на тонком уровне, и вот он внушал мне реальное уважение.
Высоких башен на стене и во дворе хватало, и купола некоторых едва ли не мерцали от защитной магии. Поэтому Кутеня я отправил во Тьму, потому что пока опасался пускать его в разведку по двору. Он ещё не такой сильный, чтобы рвать плетения мощных чар, как бумагу…
Сначала мне самому надо освоиться, а потом потихоньку раскладывать вокруг козырные карты.
— Вообще, в крепости мы держим узников в Южной Нижней Башне, — вырвал меня из размышлений Анфим, сидящий рядом, — Там порубы и тюремные остроги…
Мне оставалось только кивать ему.
С нами в карете сидело ещё двое дружинников из числа воинов Яроша и двое магов из дюжины Анфима. Снаружи скакала царская стража, и кто кого охранял, было непонятно. То ли стражники следили за мной, то ли дружина следила, чтобы стража ничего со мной не сотворила.
А, ну ещё за нами в таком же экипаже двигались трое оставшихся свидетелей из таверны, две тётки и седой мужичок.
И всё же это было честью, что меня сопровождал сам дюжинник Анфим. Я было уже ожидал, что меня поведут к узникам в Южной Нижней Башне, но старший маг сказал:
— Тебя, я думаю, мы определим в корпус нашей, Ярошевой сотни. Есть у нас там «повинный погреб». Это, так сказать, для наших озорников…
С задних сидений послышались вздох и короткие смешки. Я заметил, как все посмеиваются над покрасневшим молодым дружинником. Кажется, это один из тех безусых юнцов-щитоносцев, которых я вытащил из-под стрел.
Просто сейчас он был без щита и без шлема, с одним мечом, который держал, уперев клинком в ножнах в пол. И, судя по реакции соратников, безусый в этой «повинной комнате» уже побывал.
— Всяк туда лучше, господин Малуш, — подал голос юнец, — Чем в поруб.
— Влас-то знает, — усмехнулся маг рядом, и щитоносец снова вздохнул.
— Для меня это честь, — сказал я, повернувшись Анфиму.
— Своих не бросаем, — улыбнулся тот.
Я старательно следил за своей мимикой, чтобы не оскорбить дюжинника. Да он и сам, судя по серьёзным глазам, отлично помнил, что именно в сотне Яроша едва ли не половина оказалась предателями.