Так далеко в своих мыслях Лука явно не заходил, и с каждым моим словом его подрагивающие губы успокаивались, и взгляд становился твёрже.
Всё же сомнения остались:
— Но я… А я не стану таким же?
— Нет, — усмехнулся я, — Ведь ты же не собираешься за золотые монеты убивать своих друзей?
— Не-е-ет! — тот замотал головой.
— Поэтому и не станешь.
Агар, который стоял рядом и слушал, поскрёб бороду и только пожал плечами. Насколько я мог судить о людях, он в принципе был со мной согласен, просто не понимал, зачем всё так разжёвывать.
Вторая магическая зона в сравнении с джунглями первой показалась пустынной. Тропа теперь уходила вниз, ныряя между серыми каменными холмами, на которых деревья были редкостью. Над нами распростёрлось звёздное небо, а далеко впереди между вершинами поблёскивала тёмная полоска моря — кажется, теперь наш путь лежал к побережью.
По холмам то и дело пробегала какая-нибудь магическая живность, над нами иногда раздавался вой местной фауны, перебиваемый далёким грозным рёвом. Наличие медоежа отпугивало более матёрых обитателей второй магической зоны, но, слушая далёкий рёв, вздрагивал и Бам-бам.
Иногда казалось, что над холмами летал ещё чей-то дикий хохот. Кстати, именно эти звуки почему-то вызывали у меня самую большую оторопь.
И, кстати, мне в который раз везло…
Вообще, надо будет поинтересоваться, а нет ли в этом мире какого-нибудь бога удачи? Потому что, если такой существует, у него есть чувство юмора, и он явно приглядывает за мной.
Дело в том, что упыри, которых мы… кхм… то есть, которых сжёг Лука, были теми самыми стражниками, которые захватили Анфима. Левон снабдил их магическим ядом, но вот одарить их мозгами был не в силах.
И они превратились в упырей, потому что решили не бежать к имению советника, а расправиться с нами самостоятельно. Выпив яду, ага… Так вот, Анфима с двумя огневиками они привязали к дереву неподалёку, чтобы те не сбежали.
К сожалению, нашли мы только Анфима… То есть, Кутень нашёл, о чём сообщил мне, упав на плечо с криком:
— Там-там-там!
Дюжинник, связанный зачарованными верёвками, лежал на ветке, на самой вершине высохшей ели, растущей на одном из холмов. Рядом с елью нашлись обрывки верёвки, измазанные кровью… Нюх цербера и мозги подсказали мне, что двоих огневиков мы теперь можем и не искать — местная фауна наверняка их уже переваривает.
— Я знал их пять лет, — грустно сказал Агар, подняв кусок верёвки.
Медоёж, встопорщив иглы на загривке, понюхал незаметные мне следы на земле, а потом с рычанием принюхался и к ели. В этом месте на стволе я заметил едва светящиеся зарубины когтей… Ни упырями, ни тёмной магией они совсем не пахли, а это значит, что и вправду послушников сожрала какая-то местная тварь, которая мощью явно могла поспорить с медоежом.
И всё же запах был странный. Не хотел бы я встретиться с его обладателем.
Дюжинника с дерева пришлось снимать мне. Сначала показалось, что он был без сознания под действием какого-то зелья, но едва я порвал ледяные на ощупь верёвки, как Анфим очнулся.
— Мать… ох… перемать! — он попытался сесть, но снова привалился к стволу, едва не упав в обморок.
Тогда маг развёл руки, растопырил пальцы и замер так на некоторое время. Я почуял, как заструились к нему потоки воздушной энергии — даже в темноте было видно, как бледная кожа Анфима обретает более здоровый оттенок.
Верёвки, как оказалось, выкачивали силы — и тем сильнее, чем больше связанный колдует. Когда стражники связали пленников и побежали обратно к воротам, когда Анфим услышал хохот. Скорее всего, это было лихо, а дальше он ничего не помнил.
— Стой-стой-стой, — я поднял руку, — Как ты сказал? Лихо?
— Ага, — тот кивнул, — Страшная хохочущая тварь.
Я снова огляделся. Так вот чей это был хохот.
В моём мире тоже существовало лихо, я слышал о таких существах в древности. Говорят, это были сошедшие с ума чародейки, которых Бездна лишила разума.
— Я так понимаю, оно разумное?
Вмешался Агар:
— Поговаривают, что это женщина, в древности магистр воздуха… Она нашла Белый Камень, но его сила свела её с ума. Кстати, говорят, её обычно слышат в третьей магической зоне, но никак не во второй.
— Агар, да сказки это всё. Ей тогда тысячу лет, если не больше.
— А как ты выжил, Анфим? — вдруг спросил я.
Тот хотел ещё что-то сказать, но осёкся. И удивился вместе со мной.
— Э-э-э… Не знаю, — он выпучил глаза, — Ты не думай, я не трус! Я бы жизнь отдал за своих соратников, я…
— Я и не думал, Анфим.
Выпрямившись, я помог ему встать. Рядом нашлись разорванные мешки с теми самыми отпугивающими артефактами, которые вырвали с тропы в первой зоне. И Кутень, и Бам-бам фыркали и ни в какую не хотели подходить к этим мешкам.
Лихо же просто их порвало, словно искало что-нибудь интересное, да тут и бросило.
Получалось, что оно напало на связанных Анфима и послушников. Огневикам не повезло, они были разорваны сразу, а вот дюжинник либо сам с помощью магии взлетел на ель, либо его туда кто-то закинул.
— Магистр воздуха, говорите? — задумчиво произнёс я, — Из третьей зоны?
— Говорю тебе, сказки это всё, — буркнул Анфим, — Другой вопрос, что оно тут делает?
— Видимо, кто-то сильный спугнул его, это лихо. Кто-то сильный, чей отряд начал поход за Белым Камнем.
— Поход за Белым… Левон⁈ С чего ты взял⁈
Вот теперь пришлось выложить Анфиму часть правды и рассказать, что его ученика Линуса уже нет в живых. Анфим был так потрясён новостью, что забыл ухватиться за кольцо-артефакт, восприимчивое к вранью.
Поэтому он легко принял мою версию о том, что мы встретили Линуса в лесу. Израненного, ведь тот победил… тут я хотел сказать трёх, но решил, что хватит и двух стражников, превратившихся в упырей. И что он успел выведать у этих стражников зловещие планы Левона Багрового.
Что Феокрит и Агата проложат ему путь в какую-то пещеру, где лежит тот самый Белый Камень…
— Линус всегда был таким… таким… — грустно вздохнул дюжинник, — Упрямым героем. И всегда действовал сам.
— Да, да, — я похлопал и его по плечу, — Других послушников у тебя и не могло быть.
Агар и Лука дружно закивали, вытаращив глаза — мол, так всё и было — и дружно припустили за мной. Собрав кое-какие защитные артефакты, оставшиеся от стражников, мы двинулись дальше по тропе.
Глава 8
Не буди лихо, пока оно тихо…
Была такая присказка в моём прошлом мире, и относилась она в большей степени к женщинам. Природа магии такова, что женщины, при всей их кажущейся слабости, на самом деле могли обрести такую магическую силу, которая и не снилась магам-мужчинам. Кстати, эту силу они легко могли выкачать из бедных мужчин, если соблазняли их.
Вот только обрести контроль над непомерной мощью было уделом единиц. Поэтому выдающихся чародеек было мало — половина была поглощена собственной же силой, с которой не могло справиться их собственное тело… А другую половину попросту выжила ревнивая Бездна.
В этом мире у женщин тоже были привилегии в магии, одна ночь с Агатой подтвердила мои догадки. Вот только если учесть, скольких уже послушников и магов встречалось на моём пути, ситуация была примерно такой же — женщин-чародеек тут было не в пример меньше.
Почему так? Бездна не имела в этом мире такой власти, чтоб устанавливать свои законы. Значит, равновесие назначалось богами? Точнее, богинями?
Таких тонкостей я не знал, а душа Хморока ничего не подсказывала.
Зато теперь, слушая леденящий душу женский хохот над холмами, я понимал, насколько моредарская магическая зона отличалась.
Там, под Солебрегом, тоже были страшные существа, но они как-то делили между собой территорию. И опытный проводник мог спокойно провести путника, выбрав правильный путь и нужное время.
— Не-е-ет, мать-перемать, тут так не получится, — нервно бросил Анфим, тоже поглядывая на вершины холмов, — Все проводники провожают только до ворот. А дальше здесь только смерть.
Высокая стена осталась уже позади, и до меня только сейчас стало доходить, зачем нужны были такие толстые ворота с наложенными на них мощными чарами. Потому что едва мы сюда вошли, как я почуял, что моя нижняя чакра от предчувствия скорых проблем стала сжиматься в точку.
Тропа во второй зоне тоже была размечена отпугивающими артефактами, тут стражники ещё не успели их выдернуть. А смысл, если они практически не помогали от местных монстров?
Хохот лиха прокатывался в ночи то с одной стороны, то с другой, но оно не спешило нападать. Иногда я видел под звёздами, как силуэт в рваной мантии и с длинными спутанными волосами перелетал с холма на холм, прыгая сразу на сотню метров.
Кутеня я к лиху не отпускал, да он особо и не рвался. Мне было неуютно, и это меня только злило — я любил сам охотиться, но ненавидел быть дичью.
А то, что на нас открыли охоту, я ощущал и безо всяких артефактов.
— Оно нас преследует, — проворчал Анфим.
— Видимо, твои огневики были вкусные, — буркнул я.
— Юмор у тебя… кхм… как у бросса.
— Угу, — я серьёзно кивнул, продолжая оглядывать холмы, — И всё же лихо — это оно или она?
— А какая, твою мать, разница, когда тварь будет тебя жрать? В любом случае, нас тут пока достаточно, чтобы она не напала.
— Это ненадолго, — проворчал я, — Слышите тишину.
И вправду, хохот прекратился. Словно это были обычные предгорья в тихую летнюю ночь. Анфим улыбнулся:
— Ну, видимо, лихо поняло, что обломает зубки, и свалило. Всё-таки, я дюжинник моредарской армии! — его бравада вышла натянутой.
— А дюжинники что, невкусные? — буркнул я, покачав головой.
Даже мне, броссу, было ясно, что нашу бдительность просто усыпляют.
Мы прошли всего ничего, когда тишина вдруг взорвалась рычанием и скрипом камней под чьими-то когтями.
— Сожги меня Яриус! — воскликнул Анфим, цепляя на пальцы заготовленные вихри, — Дымящиеся!