— До того, как я в прошлом внёс изменения в рецепт, это называлось «зельем целеустремлённости», — наконец сказал я, — Оно помогает достигать поставленной цели…
— А как? Даёт магическую силу?
— Нет, не магическую. Оно подойдёт даже воину, чтобы он ещё яростнее оттачивал навыки.
— И даже паладину поможет? — спросил Лука, протягивая пальцы.
Я кивнул, но отвёл руку мальчишки. И когда тот успел понять, что я собираюсь сделать из него паладина? Вроде бы открыто я о своих намерениях не заявлял.
— Поверь мне, малой, ТЕБЕ хватает желания. И запомни — все эти… кхм… усилители до добра не доводят.
— Но тогда зачем… — тут Лука даже растерялся, — Не понимаю.
— На пути к цели, особенно если это долгий путь, людям часто не хватает упорства. Это зелье разжигает у выпившего желание действовать, как в первый день, когда только загораешься идеей.
— А вам не хватает желания, господин Малуш?
— Я же сказал, что усилители до добра не доводят, — улыбнулся я, — Это не для нас.
Сияние настольной свечи слабо искрилось в рубиновой жидкости, и я вздохнул, понимая, что вокруг некому по достоинству оценить чистоту цвета. И даже запах был, как у хорошего вина, с лёгкой кислинкой.
Ух, смердящий свет, а руки-то помнят! В этих условиях получить такое — настоящий подвиг. Зато я лишний раз убедился, что, несмотря на магическое богатство этого мира, тонкие науки вроде той же алхимии здесь развиты слабо.
«Зелье целеустремлённости» могло как помочь, так и навредить. Потому что беда многих людей в том, что они сами точно не знают, какая у них цель. Ведь разум и сердце часто идут разными путями.
Например, юный отрок хочет стать воином. Он принимает зелье… и вместо того, чтобы бежать к сотнику и проситься в дружину, начинает сочинять стихи и выращивать цветы для соседской девушки.
А всё потому, что быть воином он хотел бы исключительно для того, чтобы понравиться этой девушке. И ближайший путь к цели оказывается не самым эффективным. Или эффектным…
Так чуть было не произошло и со мной — мне нужно было стать сильнейшим из Тёмных Жрецов, но истинным моим желанием на протяжении многих лет было просто отомстить генералу Коровину и Второму Жрецу за смерть жены.
Разумом я понимал, что для этого нужно достичь настоящей силы, и желательно стать магистром… А сердце хотело действовать самым быстрым и действенным способом, например, просто проникнув в покои генерала. Это было бы самоубийством, но сердцу ведь не прикажешь, поэтому зелье чуть не поломало мне все планы.
Потом я отомстил, убив обоих, а зелью после небольшого улучшения состава нашёл другое применение. Вся хитрость была в том, что мало какие защитные артефакты могли его распознать в питье — ведь зелье призвано помогать, а не вредить.
И в моих интригах оно очень сильно помогло. Какова же была ирония судьбы, что и в этом мире оно мне пригодилось.
— Господин Малуш, а вы сказали, что внесли «изменения»… — вдруг вспомнил Лука, будто услышал мои мысли, — Теперь это другое зелье?
Я улыбнулся. Всё-таки пацан далеко пойдёт с такой цепкой памятью.
— Да, — я закупорил пробирку и отправил её за пазуху, — Я потом назвал его «зельем неосторожности». Но ты же будешь об этом молчать, да?
Когда я вернулся в зал, то отправил Луку вместе с Анфимом в верхние башни помогать «искать улики против коварного Левона». У дружинников, на которых я собирался испробовать зелье, могли оказаться всякие разные зачарованные татуировки, и было бы обидно, если неосторожное слово мальчишки всё испортит.
Агар вместе с Бам-бамом и Кутенем остались сторожить дружину в зале. Сам же я, прихватив барда, незаметно вытащил его в коридор, чтобы посвятить в свой интересный, но очень коварный план. И актёрское мастерство Виола плюс его сопротивление выпивке должны были помочь мне в этом.
Сообразительный Виол повёл рукой, погружая нас в бардовский купол тишины.
— По глазам вижу, ты что-то задумал, поэтому скажу сразу, — пробурчал он, растирая непроходящие красные пятна на щеках, — Видит Маюн, соблазнение сегодня не мой конёк, ни одна служанка даже не улыбнулась.
— Соблазнять никого не надо, — я покачал головой и прошептал, — Я попробую договориться с дружиной о помощи, а тебе надо лишь напиться и выдать мою правду.
— Какую?
— Что моё топорище — артефакт, который даёт мне силу. И он иссякнет через пару дней…
— Ну и враньё, — честно выдал мне Виол, — А там многие бывалые воины…
— Знаю, что враньё, — усмехнулся я, — Поэтому и нужна твоя помощь. Если этот секрет выдам не я, а мои люди, будет звучать убедительнее.
— А какой толк в этом? Не проще ли их просто связать и бросить в темницу? Или вообще убить?
— Нет, потому что мне надо, чтобы они убились по-другому.
Я показал Виолу пробирку и начал было говорить, что это будет подмешано в вино и роздано дружинникам, как Виол сказал:
— Чтобы поверили, это надо будет пить с ними.
— Есть противоядие. Виноград, кровь и соль.
Тут брови у Виола аж подпрыгнули, и он вытаращился на мензурку с зельем, как на самый страшный в мире яд.
— Виноград, соль… и прикусить язык или губу до крови?
— Именно.
— Ох, не хотел бы я быть твоим врагом, громада… А какой будет эффект? Они станут, как упыри, и будут тебе послушны? — тут Виол сам же покачал головой, — Нет, тогда бессмысленно говорить о том, что ты скоро обессилишь. Хочешь, чтобы они бросились на тебя и убились? Это что, тренировка такая?
— Нет, — усмехнулся я и вкратце поведал о свойствах зелья.
— Значит, цель и полное отсутствие осторожности на пути к ней… — он стал загибать пальцы, — Сказать, что ты потеряешь силу… Тогда они поймут, что предавать Левона очень глупо… Убить тебя они пока не смогут, а за эти два дня их убьёшь ты… — тут глаза Виола слегка округлились, когда он сложил все паззлы, — То есть, ты хочешь пройти в третью магическую зону вслед за ними?
Расщелину мне в душу, и почему меня не закинуло в тело этого мозговитого⁈ Надо признаться самому себе, что у варварских мозгов на такую логическую задачку ушло бы больше времени.
— Да, — кивнул я, — Главное, чтоб дружина чётко осознавала, что они хотят тащиться к бывшему хозяину.
— Слёзы мне в печень! — Виол перехватил склянку, и она тут же исчезла у него за пазухой.
— Эй, — я было схватил его за плечо, но бард неожиданно легко вывернулся и повёл рукой, снимая купол тишины.
Тут же я обнаружил, что и моё топорище оказалось в его руках.
— Ты слабеешь, ведь так? — Виол с ехидной улыбкой покачал дубиной, а потом кинул её мне обратно.
Я перехватил орудие и смущённо глянул на барда. Что за хрень он творит? Кстати, пробирку-то он так и не отдал…
Едва я сделал шаг, как Виол оказался ещё дальше.
— Осторожнее, Малуш, — он покачал пальцем, — Не забывай, что через пару дней тебя переломит через колено даже амбарная мышь.
Лёгкая улыбка барда уже начала бесить меня, но вдруг я услышал за спиной осторожные удаляющиеся шаги. Оглянувшись, я никого не увидел за тёмным углом.
Судя по звуку, это была женская походка. И, судя по глазам Виола, он тоже знал, что нас слышали.
— Игра началась, громада, — прошептал он и проскочил мимо меня к замковой кухне, — Я прикажу подавать на стол, а ты не забудь заснуть.
— Заснуть⁈ — удивился я, — В смысле?
Виол уже не ответил, исчезнув в коридоре.
Да, в деле интриг бард меня легко переиграл. Он был прав — дружина поверит в сотню раз легче, если самый страшный секрет бросса Малуша услышит со слов прислуги.
— Итак, — сидя во главе длинного стола, я поднял резной бокал.
Стол был всё тот же, но вот компания, не считая краснорожего недовольного барда, у меня была совсем другая. Теперь это были те дружинники-предатели, которые утром сидели в углу зала на коленях.
Агар и остальные были отправлены в помощь Анфиму, так что нашей с бардом задумке никто уже не мог помешать.
Один из дружинников, по имени Иван, задумчиво тронул бокал с вином. Он был помощником бесславно погибшего десятника и, судя по всему, держался он в тени Лексия не просто так — Иван был немного поумнее. Я подозревал, что именно он пытался послать гонца к Левону Кровавому.
— Так что ты от нас хочешь, господин Малуш? — спросил Иван, продолжая тереть пальцем край бокала, и его зрачки в этот момент скакнули в сторону барда.
Остальные воины тоже не спешили пробовать напиток, справедливо полагая, что там яд. И, в общем-то, они были правы…
— Мы немного неудачно начали наше знакомство, — сказал я, дружелюбно улыбнувшись.
Я не совсем понимал, какую игру затеял Виол. Бард улыбался мне одной из самых противных своих улыбок, плохо скрывая ненависть ко мне. И он так хорошо играл, что даже я проникся подозрением — а не предали ли меня?
— За знакомство! — Виол вскинул кубок вверх.
— Да почему бы и нет⁈ — переигранно поднял кубок Иван, и вслед за ним подтянулись остальные.
Тут же рядом оказалась служанка, которая подлила мне вина. В нос, помимо тех запахов, которые мне были известны, ударил едва уловимый аромат чеснока. Его явно пытались усиленно скрыть, подмешав специи.
Я едва сдержался, чтобы не скривиться. Вино с чесноком я ещё не пробовал, и что-то даже не хотелось.
— Пейте, пейте, ваше бросское величие, — заискивающе прошипел Виол, — После стольких трудов вы заслужили.
Ох, как же он отлично играл. Все за столом видели, что Виол меня ненавидит…
— Ваше здоровье, — бард выпил вино, заедая солёной виноградиной.
Мне же в теле варвара был доступен только один актёрский талант — морда кирпичом. Её я и сделал, наблюдая, как остальные дружно опрокинули в себя бокалы. Воины, кстати, были осторожны и всё повторяли за бардом.
Я уже съел до этого виноградину и попробовал соль. И сейчас, чуть прикусив губу, я тоже влил в себя напиток… Меня чуть не стошнило — фу-у-у, сколько же чеснока они сюда намешали? О чём бард договорился там, на кухне⁈