Да уж, смердящий свет! Крестьян и детей спасти он захотел, собой пожертовать! А проверить их избы? А допросить каждого? Да даже просто прикоснуться Губителем, и предателя сразу бы нашёл!
Нашёл, если хотя бы подумал о том, что он есть… Ох, варварские мои мозги! Слишком уж я зациклился на сбежавшем гарнизоне крепости, и не узрел очевидного.
Теперь я понимал, что остановил не болезненный тычок по Троецарии, а вполне серьёзное нападение. Вот только творить бесчинства должен был не конный отряд, а упыри — именно на них Шан Куо сделал упор. Почему я забыл, что сражаюсь с Тёмным Жрецом?
«Маги должны были гнать упырей в нужном направлении!» — гениальная мысль ярко сверкнула в моей голове. Я обернулся на стену, туда, где за ней дымилась равнина, и где всего несколько минут назад был холм, на котором были эти самые маги. Интересно, там осталось хоть что-то, что подтвердит мою догадку?
— О-о-о, чувствую себя, как хорлова падаль, — Креона очнулась и пошевелилась.
Лука сразу бросился к ней:
— Госпожа Креона!
Тут же к ней подскочил обеспокоенный Бам-бам, послышался протяжный лижущий звук и возмущённый крик колдуньи:
— Уйди! Ай, Моркатова стужь, чтоб тебя! Лука, убери его! — она ругалась, пытаясь оттолкнуть морду медоежа, который принялся заботливо её облизывать.
Кутень возмущённо тявкнул, глядя на это непотребство:
— Бам-бам-бам! — и, подскочив, сам лизнул Креону в ухо.
Та завизжала, ругаясь на собравшееся вокруг зверьё. Ну да, я вполне себе представляю ощущения от языка исчадия Тьмы, тут даже чародейка холода испытает «неописуемое удовольствие».
Меня даже охватила лёгкая ревность. Что-то за меня они так не волновались.
— Госпожа Креона, а вы видели? Наш Виол убежал! — взволнованно сказал ей Лука, когда та смогла кое-как оттолкнуть массивную голову медоежа.
— Убежал? — она удивлённо воззрилась на крепость.
Там как раз скрипнула дверь, и стали выглядывать крестьяне, явно недоумевая, почему так тихо.
— Неужели победили?
— Хвала Яриусу!
— И вправду, наши боги не покинули нас. Спасибо Сиянушке, даже ночью хранит нас солнцеокий!
Меня захлестнула новая волна возмущения и, кажется, теперь она принадлежала скрывающейся во мне сущности.
Яриус⁈ То есть, бросс и северянка тут за крестьян чакры рвали, а у них Яриус⁈ Этот ленивый гордец, который ради спасения мира даже пальцем не пошевелит? Да сожри вас Бездна, ну это уж слишком!
— ЗАШЛИ ОБРАТНО! — рявкнул я так, что эхо гулко разлетелось по двору. От меня изошла едва заметная волна сияния, прокатившаяся по стенам и которая помогла крестьянам сразу меня разглядеть.
Лука с Креоной вздрогнули, а дверь в кремль резко захлопнулась. Медоёж даже сел на задницу, удивлённо рыкнув, а цербер, чихнув, тихо прогавкал:
— Хам-хам-хам.
Усмехнувшись, я с кряхтением встал, убирая Губитель в небытие. Хватит сидеть и ругать себя за ошибки — успех приходит к тому, кто идёт дальше.
Кстати, а куда действительно топор исчезает? Откуда он призывается мне в руку, едва я пожелаю?
Ответ на этот вопрос не был жизненно важным, и я, хмыкнув, топнул ногой по обугленному люку. Тот обвалился в широкий и довольно высокий тоннель, укреплённый для надёжности балками. Как я мог не заметить это⁈
Присев, я потрогал доски, потёр сажу между пальцев, принюхиваясь… Нет, никакой хитрости нет, обычные заклинания. Почему не почуял? Почему я вообще не чую тревогу?
Послышалось рычание, скрипнули перекосившиеся ворота. Во двор влетел упырь с блеснувшими в лунном свете клыками, и, завыв от голода, понёсся в мою сторону. Видимо, заплутал бедняга, и мой крик подсказал ему дорогу.
Как удобно, мне как раз нужна опасность. Я развернулся, раскинул руки и приподнял подбородок, обнажив шею и будто приглашая меня атаковать.
— Малуш… — испуганно ахнула Креона, но я только раздражённо отмахнулся. Не сейчас, у меня эксперимент, чутьё своё проверяю.
Упырь мчался ко мне с бешеным скулежом. Вот он скакнул на лежащую на боку повозку лиственников, и ночную тишину вдруг расколол мучительный визг.
Будто споткнувшись, он свалился и закрутился по земле от боли. Затем, опомнившись, вскочил и с диким рычанием прыгнул на меня, раскрыв пасть и всем своим видом желая впиться мне в шею.
Я выставил руку, снова собираясь испепелить ему голову, но вдруг передо мной мелькнул чёрный всполох, и в меня прилетела только безголовая туша. От неожиданности я с ней чуть не обнялся, а потом раздражённо отпихнул, пока не забрызгала мне весь доспех кровью:
— Да чтоб тебя, вонь ты небесная! — выругался я вслед Кутеню, который, выплюнув голову упыря, довольно оскалился.
— Сам-сам-сам!
Я ревниво тряхнул пальцами, затушив собственное тлеющее пламя. Что за народ пошёл, не дают поколдовать!
И всё же, что не так с моим чутьём? Я всегда чувствовал опасность.
Мой пытливый взгляд уставился на распластанное тело упыря, а потом вернулся к лежащей повозке. Я подошёл, схватился за расписной борт и, недовольно поморщившись от скрипа конструкции, поставил несчастный фургон на колёса. Хм-м, выглядит хлипко, но при этом ни одной доски и спицы не сломалось.
Пальцами я провёл по выцветшей зелёной росписи на боках, рассматривая в лунном свете рисунок. Вечное древо, листья-миры, танцующие боги… Всё, как положено.
Задняя дверца у фургона была для меня маловата. Но я и не собирался путешествовать в этой повозке, мне надо всего лишь посмотреть. Дверца, скрипнув, приоткрылась, и я уставился в темноту, расчерченную светлыми щелями между досками.
Внутри было пусто, только угадывалось какая-то подстилка посередине. Я тут же вырастил на ладони огненный лепесток, рассеивая темноту, и удивлённо воззрился на большое соломенное гнездо.
— Какого? — вырвалось у меня.
Меня больше удивило не то, что в соломе покоился какой-то тёмный продолговатый предмет. Но то, что эта телега только что была мной поставлена на место… а ведь до этого её ещё и уронили, повалив на борт… При этом днище и стенки были чистыми, никакой трухи, сваленное из соломы гнездо не разлетелось, и лежащий в нём предмет никуда не вывалился.
Рядом протиснулась Креона, глянула внутрь и задумчиво потрогала потёртый косяк. Потом обернулась:
— А лиственники-то не простые были, да?
— Ого, какое семечко! — воскликнул Лука, тоже заглядывая.
— Семечко⁈ — удивлённо переспросил я, чувствуя, как по моей спине побежали мурашки. Да что за светлая хрень здесь происходит⁈
А ведь мальчишка был прав… Что ещё могут везти в телеге адепты Священных Ветвей?
Отступив на шаг, я поднял ладонь, слушая магический фон от телеги. Ничего…
— Креона, ударь меня, — коротко сказал я.
— Малуш?
— Ударь. Сильно.
К счастью, чародейка отличалась сообразительностью. Прищурившись, она вдруг выкинула ладони в мою сторону, чуть присев при этом и выдохнув: «ХА!»
С её ладоней соскочил холодный свет, ударившись мне в грудь, и я похвалил её, стряхивая с нагрудника иней:
— Отлично, но целить надо в глаза. Кому нужна твоя гуманность?
— А у нас что, обучение?
— У нас всегда обучение, — буркнул я, — А вот с телегой неясно… Ничего неясно.
— А чего тут неясного? — удивился Лука, — Это ж семечко. Значит, они катили его посадить где-нибудь.
Я потёр лоб, в который раз удивляясь прозорливости мальчишки. Вот же блаженный паладин, истина из него льётся по наитию, только успевай записывать. То, что Лука имел невидимую связь с Вечным Древом, для меня было очевидным.
Но лиственники с этой телегой катались, где не попадя. И сажать семечку точно не собирались, только монетки с народа собирали за чудеса. А какие чудеса, кстати?
Мы стояли, глядя внутрь повозки, но ни у кого не возникло желания потрогать семя. Я не ощущал от него никакой угрозы, скорее оно мне нравилось, очень нравилось… Но трогать не хотел.
И от этого было ещё страшнее.
— Где же его сажать? — спросил я у Луки, безропотно приняв правила игры, предложенные высшими силами.
— Эээ… — тут мальчишка задумался, а потом пожал плечами, — Наверное, там, где нет деревьев?
— Или там, где когда-то срубили другое дерево, — добавила Креона, многозначительно глянув на меня. Она явно имела в виду древнюю историю о том, что Хморок, бог мрака и смерти, пытался срубить Вечное Древо.
Я обратился внутрь себя, ожидая, что почтенный и многоуважаемый Хморок что-то да скажет… Эй, бог мрака, ты где Древо рубил Губителем? Молчит, смердящий свет.
— Да за что мне это! — я с чувством захлопнул дверцу, отчего та едва не отлетела от фургона.
Больше всего меня раздражало то, что я вдруг понял — это теперь моя проблема. А что, любишь свету служить, люби и святыни возить!
Я почему-то вспомнил сестру Лею — лиственницу, встреченную мной в Солебреге. Кажется, они именно с этой повозкой выступали в городе с проповедью.
Нет, слишком много совпадений!
Шан Куо решил напасть на Троецарию с помощью упырей, и тут же сюда прикатили повозку с какой-то штукой внутри, причиняющей этим самым упырям боль. А может, они её наоборот хотели вывезти из Троецарии, чтобы не мешала Тёмному Жрецу?
Может ли у самих лиственников зреть заговор?
— В расщелину это всё! — рявкнул я, отходя от повозки, — Откатите её под навес!
— А ты куда?
— А я послушаю истории разные! — раздражённый, я потопал к крепости.
— Но как же бард? — Креона растерянно глянула на ворота.
Я остановился и задумчиво посмотрел на небо, где среди звёзд ползла полная луна. Сдаётся мне, наш Виол не совсем обычный оборотень, раз никого не тронул в крепости, когда вылез из подвала… Да ещё и оборотней за воротами покромсал, избавив нас от проблем.
Словно в ответ на мои мысли далеко за стеной раздался вой. Зловещий, продирающий до костей, но очень мелодичный. Переливчатый, играющий на всех струнах души, и влекущий к себе.
— Утром поищем, — буркнул я и пошёл искать среди крестьян паршивую овцу.