Едва уловимое эхо унеслось за поворот: «У… у… у…».
Виол, приложив ладонь к уху, постоял немного, и тут же «укнул» в другую сторону. Тоже послушал, потом подошёл ко мне и ткнул пальцем:
— Направо, как сказал старый Эрик, и вправду всего пара поворотов, потом угольный забой. И оттуда я слышу, как шумит артефакт страха, — он провёл пальцем, — А вот здесь, как сказал камнетёс, тоже был забой, но он сгорел. В том пожаре, который Креона с Тиарой смогли заморозить…
— Он сказал, что эта штольня обвалилась, когда обгоревшие подпорные балки не выдержали.
— Да… Вот только часть моего эха не вернулась, — Виол вздохнул.
— Что это значит?
— Видит Маюн, обвал мог открыть какую-нибудь пещеру… настолько глубокую, что я не дождался своего эха.
— Значит, старик ещё не знает, что в его пещере теперь новые обитатели, — усмехнулся я, — И это может быть как благом, так и проклятием. Ну что ж, идём.
— Погоди, громада… Мы что, не вернёмся, чтобы рассказать?
— Нет, бард. Сначала достанем артефакт, который наверняка и притянул нечисть из пещеры. А потом глянем, что там за проход такой… Может, завалим его.
Пока мы шли до рабочего забоя, тень горной кикиморы так и мелькала впереди. Тварь выглядывала из-за угла и в панике уносилась дальше, явно недовольная тем, что мы движемся вслед за ней. Шагов при этом совсем не было слышно, поэтому я на всякий случай оглядывался назад, чтобы бесшумные сородичи кикиморы неожиданно не напали.
Нам всё же удалось разглядеть существо. Тело у горной было покрыто ороговевшей кожей, чем-то напоминающей колотый щебень. И да, с её морды свисала длинная грязная борода, которая одновременно служила ей и гривой. В остальном от дальней болотной родственницы она особо не отличалась.
Я рванул голову в сторону, уворачиваясь от свистнувшего камня, который тут же в пыль раскололся о стену.
— Слёзы мне в печень! — Виол пригнулся.
Снаряд запустила кикимора, которая от нас убегала, причём я едва успел его заметить. Смердящий свет, из-за артефакта страха даже не почуял угрозы!
До забоя нам остался всего один поворот, и я вызвал в руке Губитель Древа. В моих планах не было напрасного убийства кикиморы, но если она сама напрашивается, я с удовольствием вспомню, какие ингредиенты с её тела могут мне пригодиться, если вдруг снова надумаю заниматься алхимией.
Сам забой оказался довольной большой пещерой, неравномерно обтёсанной со всех сторон. Куски отломанного угля валялись в кучках тут и там, рядом лежали носилки и даже стояла одна тележка, в которую был свален горный инструмент.
— А жаль, — проворчал я, глядя на противоположную стену пещеры, где едва заметно мерцал узор.
Оказалось, это был не отдельный артефакт, а наложенные на скалу чары. Узор, представляющий из себя несколько кругов с лепестками, был выдолблен киркой и для надёжности подмазан кистью.
Так вот почему магия артефакта показалась мне грубой. Страх был не результатом, а побочным эффектом, заодно не пускавшим слишком любопытных людей в шахту.
Смердящий свет! Это даже хуже, чем ловушка…
Да, магия привлекала горных кикимор, и сразу десять штук толпились в нескольких шагах от стены. Они хотели подойти ближе, но заклинание не давало, и поэтому кикиморы так и толпились и невидимой черты. На нас они не обращали никакого внимания, лишь протягивали, как заворожённые, свои лапы к узору.
Просто кикиморы были слишком слабы, но они, а точнее их кровь, была нужна, чтобы сильнее напитать узор. И скоро должны подтянуться существа посильнее, которые и прольют кровь кикимор…
— Почему они так хотят туда? — прошептал бард.
— Тёмная Магия, — ответил я, невольно отступая назад, — Точнее, Магия Крови… Не знаю, кто научил боярина этому заклинанию, но он сыграл с ним злую шутку.
— Ты о чём? — спросил Виол, а потом вздрогнул, резко обернувшись, — Что это?
Я обернулся, тоже прислушиваясь. До меня донёсся отдалённый треск, и было непонятно, это трещат сами стены или звук доносится из коридора, по которому мы пришли.
— Маюнова песнь! — Виол побледнел, — Сюда идёт кто-то… что-то огромное!
До меня тяжёлые шаги донеслись лишь спустя несколько секунд…
Глава 24
Пока что я не знал, что это за тварь, но подозревал, что сборище кикимор в сравнении с ней — мошкара. А значит, надо было спешить.
— Нам не успеть выйти, он уже прошёл поворот, — прошептал Виол, — И движется сюда.
— Нам и не стоит выходить, — ответил я, снова оборачиваясь, — Эту печать следует уничтожить, иначе не только этой деревушке, но и всему Камнелому конец.
— Громада, неужели всё так плохо?
Я обернулся, снова рассматривая магический узор. Задумчиво глянул на топор в руке.
— Ещё нет…
Спрашивается, а зачем я, съев Белоцвет, изучил «Клинок ветра» и до сих пор его не использовал по делу? От узора на дальней стене пещеры нас отделяла только толпа ёрзающих кикимор, и я, примерившись, поднял Губитель Древа. Отвёл руку для замаха…
Когда я впервые пробовал это умение, до срезанных деревьев было примерно столько же шагов.
— То есть, достаточно просто повредить символ? — спросил бард.
— Да, пока он не окреп от крови магических существ.
Я как раз начал движение, но вовремя остановил руку. «Не окреп от крови?» Стой, варвар, не спеши. Опусти топор… Подумай.
Да, я могу уничтожить узор. При этом могу случайно снести головы горным кикиморам, кровь брызнет на стену, и тогда большой вопрос, уничтожится ли символ.
Магия Крови — очень тонкая наука. Она невероятно сильна, настолько, что может вредить богам… И одновременно с этим очень уязвима, так, что грозное заклинание может нарушить даже ничтожное вмешательство.
Когда я освобождал Агату под маяком Ефима из магической тюрьмы, одна капля моей крови дала трещину в куполе, через который не могли пробиться молитвы жрицы к Моркате.
Здесь же может получиться наоборот — одна капля крови горной кикиморы так усилит заклинание, что нужен будет отряд магистров, чтобы добраться до узора и уничтожить его.
— Видит Маюн, значит, мы обязаны что-то сделать!
Шаги из шахты были уже так близко, что не только слышались, но и ощущались по вибрации пола. Но Хвала Древу, что существо это медлительное.
— Не будем спешить, — проворчал я, опуская топор, — Магия тонкая, и можно сделать только хуже. Придётся ювелирно…
Я пошёл вперёд.
— Варвар… и ювелирно⁈
— Я постараюсь, — бросил я вполоборота.
— А мне что делать?
— Ну, попробуй задержи ту тварь!
Виол аж поперхнулся:
— Я… что⁈ Громада, ты в своём уме? Чем⁈ — он судорожно схватил ржавую полустёртую лопату, валяющуюся рядом, — Этим?
— Не знаю. Моркате помолись, в оборотня превратись…
Что там дальше пробурчал Виол, я уже не слышал. Потому что, когда под моими ногами заскрипела угольная крошка, многие кикиморы обернулись. Заверещали обеспокоенно, пригнулись к земле и стали смещаться ближе к центру, подметая бородами грязный пол и будто прикрывая от меня магический узор. Выставленные вверх локти и колени делали их похожими на пауков.
С пола стала подниматься пыль, заискрившаяся в слабом свете моего огонька. Рядом с моей ладонью эта пыль вдруг стала чуть потрескивать, благо магия сияния не была особо горячей, и я с руганью схлопнул свой фонарик.
Смердящий свет! В этой пещере нельзя творить магию огня… Может, я и прикроюсь «огненным яйцом», но надо будет затащить туда и Виола. А если шахта сложится? Ладно, оставим этот вариант на крайний случай.
Глядя на копошащихся кикимор, я сделал шаг в сторону. Умный в гору не пойдёт, умный снизу подождёт… Прильнувшие к земле кикиморы тоже сместились в сторону, чуть ли не залезая друг на друга и наступая друг другу на бороды.
Я ухмыльнулся — и вправду защищают. Значит, в краске, которой подкрашен магический узор, их кровь.
И всё же, кто бы он ни был, но это хитрая диверсия… Может, Шан Куо? А может, это другой Жрец, который из Межемира? Что там хотел отвезти в Калёный Щит его помощник?
По пути в Калёный Щит он наверняка и передал боярину Рудничному секретное знание. Это же всё легко делается — на званом ужине с хорошим вином можно выяснить, какие заботы сегодня у боярина, даже горячо обсудить план мести, как приструнить упрямого камнетёса… А потом случайно сболтнуть лишнее, и по большой дружбе поделиться секретом.
Я сам так делал, когда был Тёмным Жрецом. Если человек пьян, он мыслит эмоциями, и ему можно многое внушить.
Сделав шаг в другую сторону, поближе к тележке со сваленным инструментом, я наблюдал, что уже весь десяток кикимор следил за мной и бесшумно копошился на полу, смещаясь вместе со мной и прикрывая проход к узору.
— Громада! — послышался за спиной окрик, — Сзади!
Мне едва удалось пригнуться, как надо мной прошмыгнула тень ещё одной кикиморы. Её острые коготки едва не прошлись по моему черепу, и мне на лоб опало несколько срезанных волос. Моих волос!
Новоприбывшая кикимора приземлилась как раз в кишащую гущу своих сородичей, там возникла заминка, но спустя мгновение вся толпа снова шипела и огрызалась в мою сторону.
Я тронул свои волосы, недобро заурчал и обернулся на Виола. Тот виновато улыбнулся, прижимая к себе злосчастную лопату.
— Слёзы мне в печень, я не слышу их!
Тварь, гулко шагающая в шахте, была уже ближе.
— Ну, это вы зря, — буркнул я кикиморам и мысленно поджёг свою кровь. Наружу этот огонь не выйдет, а мне ярости добавит.
Темнота пещеры немного окрасилась в красный, когда бросская кровь забурлила. Чуть пригнувшись к тележке, я прорычал:
— Ну, поехали! — и толкнул её вперёд.
Массивная, из толстых дубовых досок и клёпанного металла, она с визгом сорвалась с места и истерически заскрипела на всю пещеру. Я стал разгонять её, упираясь изо всех сил.
Уф-ф-ф!!! Как её старик-то возил⁈ Хотя, сдаётся мне, никак — с таким трудом проворачивались ржавые колёса, стоявшие тут не оди