— Надо ещё посмотреть, что у них тут, — прошептал бард, показывая на ларец, но двинуться пока не решался, — Может, найду зацепку.
Хоть я, будучи Тёмным Жрецом, и не владел огромной империей, а всего лишь провинцией, мне моего опыта хватало, чтобы понять — тут пахнет войной.
Этот Чумной, кем бы он ни был, либо колоссальнейший идиот, либо наихитрейший гений. Свои злодеяния он скроет довольно просто — сотрёт кровавой бойней, после которой уже никто не будет разбираться, что стало причиной. Но в этой бойне надо ещё и выжить.
И всё же он тупица… Такие дела Жрецы проворачивают, когда уже добивают Адептов Света, и когда последние времена не за горами. А в этом мире проповедники ещё свободно по городам ездят, я и то насчитал уже три языческие религии. Четыре, если вспомнить бардовского Маюна.
— Ты же бард… — прошептал я, убирая топор, — Услышишь ли топот войска?
— Обижаешь, громада. Да настоящий бард, сердце которого живёт музыкой, а душа радуется вместе с Маюном, услышит Рог Войны за несколько дней до… а-а-а!
Он зашипел, когда я сграбастал его за ворот, а потом загнул к земле, припечатав ухом. Уголок лезвия топора упёрся ему в щёку.
— Дрищавый твой свет, слушай землю! — раздражённо сказал я, — А то скажу чародейке подержать копьё.
Услышав это, Креона ахнула, и тут же оказалась сразу в десяти шагах. При этом не вставая, так и оставшись сидеть на пятой точке. И как это она так смогла, на чём подпрыгнула⁈
Всю её вселенскую печаль словно ветром сдуло, остались только круглые глаза. Она даже руки за спину спрятала, поглядывая на копьё рядом с нами.
— Ты же, ослиный ты… — процедил было бард, давя ухом землю, но вдруг удивлённо отклячил губу, — И вправду… Лошади! Много лошадей.
— С какой стороны⁈ — прорычал я.
— Оттуда. Они… ух… далеко ещё, — крякнул Виол, показывая пальцем.
Я поднял глаза на солнце, навскидку определяя стороны света.
Работорговцы зашли в Троецарию на севере, повернули на юг. Тракт идёт вдоль гор, разделяющих две страны, но, по-моему, проход только на севере. Значит, и лучевийский отряд может двигаться в погоню только с севера.
Но бард показывал не на север.
— Почему с юга? Это патруль? — спросил я.
Бард кряхтел подо мной, не расслышав вопрос, но подала голос колдунья:
— На юге в горах тоже есть выход в Лучевию. Их король мог послать отряд наперехват, если ему известно, как они будут двигаться.
Я сразу же отпустил его и развернул карту. И вправду, в горах между Лучевией и Троецарией на юге тоже был проход.
Виол поднялся, недовольно потирая щёку. Он смерил меня презрительным взглядом:
— Если ты думаешь, свинячий ты визг, что я…
Вместо ответа я сунул ему топор в руки. Лиственник ведь не должен носить оружие.
— Твой час пришёл, воин. Защищай чародейку, мне же надо продолжать мой светлый путь.
Растерянный, бард так и застыл с открытым ртом, а потом просто отбросил топор на траву.
— Если желаешь, чародейка, можешь идти со мной, — сказал я, — За твоё служение я помогу тебе, и твоя подруга будет отмщена. Уверяю тебя, что этот Чумной будет умирать медленно, глядя, как ты пожираешь его сердце. А когда ты насладишься этим, сама вырежешь ему глаза и…
Я недоговорил, потому что Креона, которая сначала слушала меня с интересом, вскочила и побежала за телегу. Кажется, её желудок до сих пор был несогласен с моими методами.
Виол проводил её взглядом, потом растерянно посмотрел на меня. Он явно что-то хотел сказать про своего Маюна, но только стоял, открывая и закрывая рот.
— Ну, и что я не так сказал? — недовольно проворчал я, хотя сам уже знал ответ.
Пришлось мысленно себя поругать. В моей голове это предложение звучало вполне неплохо, но стоило его озвучить Креоне…
Виол тряхнул головой, будто смахивая наваждение. Потом спросил, как ни в чём не бывало:
— Так зачем нам бежать? — буркнул он, — Люди короля Тянь Куо увидят, что мы такие же пленники, как и принцесса. Они опросят нас, обыщут поле, найдут принцессу, и уберутся из Троецарии.
С одной стороны, его мысли сходились с моими. Поэтому я и раздумывал, корчить мне сейчас из себя праведного лиственника, или быстро хватать всё, что плохо лежит, и бежать отсюда что есть сил.
Мой рассудительный разум был за первый вариант. Моя же варварская задница так и чесалась от предчувствия большой беды.
— А свидетели нужны этому Тянь Куо? — спросил я, поднимая письмо с иероглифами, которое бард выронил, — Лучевия дружит с Троецарией?
— И торгует, и даже думает создать военный союз, — буркнул Виол, сам постепенно догадываясь, что может произойти. При этом он как-то неуверенно покосился на царский указ, понимая, что это не тот документ, который должен попасть в руки лучевийскому отряду.
— Так представь, глупец, если никому не надо знать, что здесь случилось, В лучшем случае нас схватят, а в худшем… смердящий свет!!! — я рванулся в сторону.
Моих пальцев коснулся свистящий ветерок, и сзади послышался громкий стук об телегу. Мы уставились на стрелу, торчащую в доске и пригвоздившую к ней письмо…
Глава 9
— Моркатова стужь! — даже колдунья выскочила из-за телеги.
На дороге ещё никого не было ни видно, ни слышно, но стрела, чуть не прилетевшая мне в голову, говорила о том, что с нами никто говорить не собирался.
Шелест травы заставил меня прыгнуть к барду и толкнуть его в сторону. Подхватив топор с земли, я едва успел принять на лезвие удар клинка, потому что из зарослей уже выскочил воин с мечом, одетый в лёгкий длиннополый доспех.
Его меч запорхал с бешеной скоростью, и мне пришлось отпрыгнуть — я просто не успевал отражать удары. Да при этом мне ещё и убивать нельзя!
Сбоку ещё показалась тень, и я выругался:
— А, порази меня, Бездна!
Бард с колдуньей опять сгрудились в кучу. Отпрыгнув назад сразу на три метра, я сбил их мощной спиной, и мне в плечо воткнулась стрела. Ну, такую мышечную тушу ещё пробей!
Стрелок, выскочивший чуть дальше на дорогу, закинул за плечо боевой лук и тоже выхватил узкий гнутый клинок.
— Смердящий све-е-ет! — выругался я, и по привычке призвал Тьму.
Топор в руках едва не вспыхнул, зато в моей крови разразилась настоящая огненная буря. Первый напавший уже летел ко мне, замахиваясь клинком, но в дикой ярости я резко сократил дистанцию и таранным ударом воткнул ногу ему в грудь.
Н-на! Хрустнули рёбра, коренастого противника снесло, будто его с катапульты запустили, и он улетел в заросли. Второй в этот момент настиг меня, и я выгнулся назад, отступая под напором свистящего клинка.
Враг так хотел достать мне до лица, но был ниже чуть ли не на две головы. Из-за этого ему приходилось тянуться вверх, и всего через пару шагов воин споткнулся.
Тут уже я шагнул вперёд, перехватывая его вооружённую руку. Ха, словно цыплячью ножку схватил! Резкий поворот ладони, и предплечье бедняги сложилось под прямым углом, а его дикий крик разнёсся над полем.
— Я — Десятый! — заорал я, левой хватая его за горло и поднимая вверх.
Я ощерился в предвкушении. Его шея хрустнет так же сладко, как и рука, мне достаточно лишь сжать пальцы. А можно просто раскроить грудину топором, тоже вполне приличная смерть.
Правая рука при этой моей мысли сразу перехватила топор поудобнее и нанесла удар. Лезвие топора уже почти вошло во вражескую грудь, как я сам же дёрнул воина в сторону, а потом и совсем отбросил.
Удивлённый я уставился на правую руку, пару раз поднял и опустил топор. Слушается…
Но это что за бунт на корабле был⁈ Бездна требует руку? Но я ведь не убивал.
Тут мой взгляд метнулся в сторону зарослей, куда до этого унесло первого беднягу с проломленными рёбрами.
— Не-е-ет! — я, как ошпаренный, попрыгал туда.
Стрелок со сломанной рукой вскочил на моём пути, мотая головой в поисках клинка и пытаясь изобразить что-то грозное, но я сходу отвесил ему оплеуху:
— Лежа-а-ать, грязь! — и несчастный, кувыркнувшись, с хрустом влетел в борта раскуроченной телеги.
Я прыгнул в заросли. Да, вот он, первый…
Воин цеплялся за жизнь, но хрипел и кашлял кровью, задыхаясь и хватаясь за грудь. Доспех на груди был прикрыт начищенным медным диском, на котором угадывались лучевийские иероглифы, и это диск был просто вогнут в рёбра. Да уж, ну и удар у меня.
— Лекаря сюда!!! — почему-то заорал я, падая перед ним на колени, — Да отрыжка ты неба, какого хрена⁈
— Громада, ты где⁈ — в траву забежал бард, он меня ещё не видел, зато я наблюдал его взъерошенные волосы над травой, — Какой ещё лекарь⁈
Рядом с шевелюрой барда качался наконечник копья. Ты-ка посмотри, этот Маюнов певец догадался взять оружие.
Я оценивающе посмотрел на раненого. Кровь пузырями выплёскивалась у него изо рта — скорее всего, я сломал ему все рёбра, и осколки пронзили лёгкие. Счёт шёл на секунды. Гнус небесный, да тут как бы и целитель не справится.
— Громада, я сейчас, — из травы показалась спина барда, он пятился, явно в панике пытаясь меня найти.
— Осторожно, сзади! — заорал я, сгребая раненого за шкирку и метая его, как снаряд.
Виол, развернувшись, выставил копьё для удара. За плечом барда как раз показались серебристые волосы — колдунья тоже забежала в траву за компанию.
Их круглые глаза мелькнули всего лишь на мгновение, а потом обоих снесло живым… да, пока что ещё живым снарядом. Но насадился раненый на копьё довольно метко, это я успел заметить.
— А-а-а, Маюна тебе в глотку!!! — улетел крик барда.
— Моркатова стужь!!! — колдунья тоже была не очень довольна.
Я поднял правую руку, подёргал пальцами, сжал и разжал кулак. Слушается, причём отлично. Но будем иметь в виду — убивать мне и вправду нельзя, иначе рука перестанет быть моей.
А этот бард, кстати, мог бы аккуратнее управляться с острым оружием, да ещё и в непроглядной траве. Мало ли кто тут бегает.
Поджав губы, я поскрёб чёрное пятнышко на ладони. Твою ж Мать-Бездну, эта явная метка Тьмы — напоминание мне, что следует быть осторожным.