Глупец думал, что это брешь.
— ВСЕВОЛОД!!! — сколько же ярости в его голосе.
Я вытягиваю руку и сжимаю пальцы, схлопывая пространство перед собой. Защитное поле смыкается прямо над сгустком тьмы, летящим ко мне над ступенями, и раздаётся сдавленный вскрик.
Ко мне долетает только верхняя половина Жреца. Хватая ртом воздух, он ещё несколько секунд пытается что-то наколдовать, но это довольно трудно делать, если у тебя ниже рёбер ничего нет.
Сюда стремятся ещё Жрецы. И они намного сильнее, чем эти идиоты. С ними мне не справиться.
Из туловища Шестого по ступенькам стекает кровь, весёлым водопадом устремляясь вниз, сквозь мой защитный купол. Присев на корточки, я касаюсь ручейка и наговариваю замысловатую магическую ловушку — это даст мне несколько секунд.
— Видимо, я допустила ошибку, дав тебе слишком много силы.
Я промолчал. Нет, Мать-Бездна, это я взял столько силы, сколько мне было нужно.
Обернувшись, я посмотрел на Кинжал Судеб, выглядывающий из-за пергамента. Теперь-то понятно, почему он в крови.
Жрица вонзила его в себя одновременно с клинком Девятого. И это при том, что самоубийство — страшнейший грех для Ордена Света. Что может перевесить такой грех?
Я уже знал ответ…
Добровольная жертва — универсальный ключ, легко вскрывающий целые Вселенные. Сила жертвы может уничтожать миры и свергать богов.
Тот, кто жертвует собой ради чьей-то жизни, знает, что не получит ничего, и в этом заключается главное. Корысть — мелочна, она не может сместить даже камешек.
Я двинулся, почуяв, что силы на исходе.
У меня бежали мурашки от принятого решения, и моё тело, казалось, сопротивлялось. Восемнадцать лет идти к могуществу, чтобы вот так всё перечеркнуть?
Нет, Тьма, твоя ложь не пройдёт. Мне не нужно было могущество. Я хотел отомстить, а дальше жизнь просто не имела смысла.
Моя дочь сказала «прости». За что? Я ведь не знал, что она у меня есть. А она знала…
Жертва.
О, смердящий свет, Отец-Небо, какую же великолепную партию ты сыграл.
Дочь принесла себя в жертву ради отца. И всё ради того, чтобы он понял, что ступил не на тот путь.
— Нет! – Бездна услышала мои мысли, и сама ужаснулась, как же ловко нас провели, — Задержи её жизнь, Всеволод, она не должна умереть от своей руки! Заклинание прочтёт другой Жрец, а я обещаю тебе столько могущества, сколько мне подвластно.
Башню здорово сотрясло, и я, отлетев обратно за дверь, упал. Встал на четвереньки, оперевшись на ладонь, и посмотрел на тёмные пятнышки, возникающие подо мной на досках.
Это не кровь. Это слёзы.
Моя очерствевшая и разорванная душа, которая давно частями была в залоге у Тьмы, плакала.
Пол заходил ходуном… Приближаются первые Жрецы — монстры, сила которых несоизмерима с моей. Великий магистр Третий Жрец, а может, даже и сам архимаг, Первый Жрец Тьмы.
Второго Жреца убил я, но об этом никто не знает. Его сила запакована в тайном месте.
— Я всё знаю, Всеволод.
Медленно встав, я тяжело зашагал. Снова тряхнуло, и заскрипели камни в кладке стен, заёрзали, выезжая из положенных им мест. Запели фальцетом выгибающиеся на потолке доски, стряхивая на меня вековую пыль.
Жрецы правильно оценили мои ловушки, и решили просто снести башню.
— Поклянись, что ты платишь эту цену! Теперь ты всё знаешь, Всеволод, так скажи это. ОТДАЙ МНЕ ДОЧЬ!!!
Я шёл вперёд, спотыкаясь при каждом толчке. По спине ударила балка, бросив меня на карачки, но мои губы не разомкнулись.
— Ты будешь страдать, глядя на её смерть целую вечность. Каждый день я снова и снова буду убивать и её, и твою жену. И ты ничего не сможешь сделать.
Упав от бессилия, я пополз, как змея. От удара балки спину прохватила лютая боль, но это было ничто в сравнении с тем, что случилось, когда мои пальцы обхватили рукоять Кинжала Судеб. Кожу, вены, мышцы — всё моё тело охватило пламя.
Нет, Бездна. Мне не нужна власть. Не нужно могущество.
Глаза Жрицы смотрели на меня. Они не двигались, но по её щеке текла слеза. В этой капле ещё оставались крохи жизни, и я прикоснулся пальцем, передавая ей остатки своей жизненной силы.
Это ты меня прости…
«Нет, отец!» — чудный девичий голос взрезал мой мозг.
— Да, продлевай ей жизнь! Всеволод, тебе уже уготован трон, — Бездна ликовала, — Вернейший, сильнейший мой слуга.
Пол стал разъезжаться под моими коленями. Кажется, это Первый выпустил своего адского питомца, цербера из кромешной Тьмы.
Жрецы пытаются успеть, Бездна их торопит, вот только я — Десятый Жрец.
Я всегда был осторожен, и каждый свой ход планировал иногда по несколько лет. Но сейчас времени думать не было, и нужно было слушать только сердце, пока тёмный сгусток в моей груди ещё мог что-то подсказать.
Дочь будет жить, а я…
— Прости-и-и-и… — прохрипел я, вонзая Кинжал Судеб себе между рёбер.
Стена просто взорвалась, когда в келью ворвался цербер, но мне было уже всё равно. Партия, сыгранная Светом, требует продолжения.
Глава 2
Тёмный Жрец знает, что такое — смерть. Жрец тренируется всю жизнь, растворяя душу во Тьме, и если это состояние не уметь контролировать, то вполне можно и не вернуться назад, в физическое тело.
То, что сейчас происходило со мной, точно не смерть. Это было больше похоже на сон, поэтому меня ничего не удивляло.
Передо мной двое, и я задираю голову, чтобы рассмотреть их. Колоссы, сидящие на тронах величиной с горные вершины. Беловолосый исполин в белых лучащихся одеждах, и черноволосая женщина в платье смоляного цвета, будто сшитом из вороньего пера.
Уж Бездну-то я всегда узнаю.
Повелительница Тьмы смотрит на меня, как на букашку, которая посмела ослушаться и обмануть. Одно движение её ноги, и меня не станет.
И она делает это движение…
Но стопа не опускается, лишь бессильно давит сверху на воздух. Подо мной трескается каменная почва, покрываясь сетью трещин, но больше ничего не происходит.
Она убирает ногу, и теперь я встречаюсь с её взглядом, полным бессильной ненависти.
Я не боюсь. Я злюсь, улыбаюсь, и смотрю на неё с вызовом.
Ты, которая посмела меня обмануть… Теперь я понял, что весь мой путь был обманом, с самого начала и до конца. И я приду за тобой, Бездна.
Кстати, кто этот беловолосый?
Там, в вышине, на его коленях лежит цербер. Кромешно-чёрная тварь, истекая кровью, прижимается к беловолосому, и тот улыбается. Но вот его взгляд падает на меня, улыбка исчезает.
Исполин смахивает цербера с колен, будто пыль, и на меня вправду сверху сыпется пепел. Цербер, сильнейшее существо из глубин Тьмы, которое мне было известно, просто перестал быть.
Многие считают, что символы не имеют значения, но Тёмный Жрец точно знает, что это не так. А значит, стало быть, если в чёрном платье — Бездна, то второй — это Небо. И вправду, та половина горного хребта, где был вырезан трон Неба, была гораздо светлее.
Разразилась гроза, стали собираться тучи, закрывая от меня лица богов. И, как это бывает в любом сне, я понял — они вершат суд.
Грохочущие голоса сотрясают мироздание, словно гром в вышине. И я могу слышать только обрывки фраз, небесным эхом долетающие до меня…
— Его душа моя, — говорит Бездна.
— Лишь часть, — отвечает Небо.
Они спорят, громыхая над тучами. Сила этих существ просто несоизмерима с моей.
Но сейчас мои мысли заполняет только та светлая Жрица. И ярость от того, что я позволил так себя обмануть.
Молнии бьют в землю рядом со мной, но я стою, не шевелясь, и рассматриваю на ладони хлопья пепла, оставшиеся от цербера.
Так он разрушил ту башню или нет?
Моя дочь жива?
Или нет?
В груди щемит, в горле застрял ком, и для Тёмного Жреца, чьё сердце давно стало сгустком Тьмы, это так непривычно, что кажется мне ночным кошмаром. От осознания, что я не могу ничего сделать, и от бессильной ярости я стискиваю пепел в кулаке.
Двинуться с места невозможно, как и проснуться. Мне остаётся только стоять тут и гадать о том, спас я ту девушку или нет.
Я снова раскрыл ладонь. Да, есть некоторое удовольствие от созерцания целой и невредимой правой руки, где пепел цербера растёрся по коже ладони чёрным, будто живым, пятнышком.
— В его сердце Тьма, — грохочет, не сдаваясь, Бездна.
— Он принёс себя в жертву, — отвечает громом Небо.
— Он не сможет впустить в себя Свет.
— Только ему решать.
И тучи разошлись, являя мне лица богов, освещаемые молниями.
В этот момент они оба были величественны и ужасны, и точно внушили бы мне страх, если бы меня вообще волновало всё происходящее. Именно в этот момент, как и бывает во сне, я осознал — они приняли решение.
Небо нахмурил брови, глядя на меня, и сказал только:
— Сохрани кровь броссов!
Я сверлил взглядом светлое божество, но спустя несколько секунд отвёл взгляд — он стал слепить, словно солнце. Должен ли я что-то ответить?
— Кто это? — всё же спросил я.
— Не имеет сути, кто они. Кровь должна течь, но помни — где-то одна капля ценнее полноводных рек.
Я поджал губы. В этом был весь Свет.
Мне приходилось изучать их писания, чтобы знать врага. Там было полно таких загадок и пророчеств, что смысл некоторых сами Адепты Света искали столетиями. Это всегда вызывало у меня смех.
Какая жестокая ирония… Пришло время, и я сам должен разгадывать небесные шарады.
— Кровь наполняет сердце, его и слушай, — словно издеваясь, сказал Отец-Небо.
— А моя… — тут к горлу подкатил ком, — моя дочь…
— Исправь чужую ошибку, и она будет жить. Такова моя воля.
Эта несправедливость уколола меня.
— Почему так? — прошептал я, потом процедил сквозь зубы, — Верни меня назад, в то время, где я допустил ошибку, и я сотру в порошок всех служителей Тьмы. Я уничтожу их всех, и сохраню Орден Света. Я сам спасу дочь!
Хохот Бездны заставил горы сотрястись, даже земля подо мной заёрзала. Видимо, я здорово её развеселил. Теперь она смотрела на меня, как на любимое дитя, и это меня сильно разозлило.