Переступив, вслед за Мирандой, порог арки, ведущей в библиотеку, Ной почувствовал, как слегка скрутило живот. Охранник шел за ним по пятам, не сводя ствола дробовика с его лопаток. Словно и не было пропасти между этими двумя визитами: в прошлый раз в него тоже целились. Но почему-то отчаянный страх того дня казался далеким и зыбким, словно прошла не пара месяцев, а несколько лет.
Как и прежде, количество книг произвело на него неизгладимое впечатление. Он так долго прятался за историями из дешевых вестернов в бумажных обложках, что долгий перерыв в чтении воспринимался как отдельная пытка. Взгляд Ноя вновь оказался прикован к неуместно выглядящей полке с бульварным чтивом. Ной почувствовал непреодолимое желание подойти ближе, но ствол дробовика за спиной слегка отрезвил его.
Стоило Ною пройти дальше, как его внимание тут же захватил маленький круглый столик у большого окна. Одно из двух стоящих возле него кресел было занято. Над высокой спинкой виднелась копна блестящих черных волос, судя по всему женских, что логично, ведь Судья — женщина.
Только у нее были светлые волосы.
Подойдя ближе, Ной нахмурился. Он увидел бледную тонкую руку, покоящуюся на подлокотнике, определенно женскую руку. На столике находилась открытая бутылка виски и два стакана. Пока Ной стоял как истукан, женщина в кресле взяла бутылку и плеснула понемногу в каждый стакан.
Когда он подошел к столу, женщина повернулась к нему, позволив разглядеть свое лицо. Ной видел его не в первый раз.
— Привет, Ной.
Его глаза превратились в два идеально круглых блюдца.
— Обри?!
Плавно поднявшись с кресла, она шагнула в объятия брата и, обняв его в ответ, прошептала на ухо:
— Я так по тебе скучала. — Она старалась говорить так, чтобы только он мог ее услышать.
— Я тоже по тебе скучал. Обри, что происходит? Где та злая женщина?
Вцепившись в него чуть крепче, она снова прошептала ему на ухо:
— Тебе не придется больше беспокоиться насчет нее.
Эти слова шокировали больше, чем само присутствие сестры. Он знал, что его привели сюда для аудиенции у Судьи, но, судя по всему, выходило так, что его обманули, чтобы устроить сюрприз — воссоединение с сестрой. Однако в словах Обри содержался намек на что-то еще. К тому же охранник и Миранда вели себя в ее присутствии очень почтительно.
Возможно почувствовав его замешательство, Обри разомкнула объятия, взяла его за руки и снова улыбнулась.
— Я все объясню. Многое случилось за время твоего отсутствия. Но сперва отпразднуем твое освобождение. Сядь и выпей со мной.
Замешательство усилилось. Ной бросил взгляд на охранника и увидел, что тот смотрит на него с откровенной враждебностью, держа дробовик наготове.
Пока что Ной не ощущал никакой особой свободы.
Он решил на время отложить размышления по поводу сомнительности ситуации, в которой оказался. Обри успела вернуться в свое кресло. Последовав ее примеру, Ной сел в другое, куда более скромное.
Обри придвинула к нему один из стаканов, взяла другой и слегка наклонила его.
— Тост. Мы выпьем за семью, младший братик. Нет ничего важнее родни. Ничего.
Рука Ноя потянулась к стакану, крепко сомкнулась вокруг него, и он вновь ощутил укол привычной отчаянной необходимости выпить. Как всегда, инстинкт подсказывал залпом опрокинуть виски, но Ной замешкался.
Нахмурившись, он сказал:
— Я старше тебя.
Обри приподняла бровь.
— Прости, что?
Ной так и не поднял стакан.
— Ты только что назвала меня младшим братиком. Но я старше тебя.
Обри улыбнулась:
— Извини, иногда кажется, что все наоборот. Я всегда была самой ответственной из нас двоих, помнишь?
Ной поднял стакан, но хмуриться не перестал.
— Твоя правда. Извини, Обри. Хотел бы я быть хорошим братом, а не таким никчемным придурком.
Обри вздохнула.
— Довольно самобичевания. Я тоже та еще засранка. Но все изменилось, Ной. Теперь все будет иначе. Лучше. За семью!
Ной пожал плечами:
— За семью.
Они оба выпили. Обри взяла бутылку и вновь наполнила стаканы.
Ной взял свой и хмуро посмотрел на янтарную жидкость.
— Господи, хорошая штука.
— Лучшая. В этом доме столько первоклассной выпивки, что можно потопить «Титаник».
— Подожди минутку, — сказал Ной, ставя стакан обратно на стол. — Ты же терпеть не можешь, когда я пью. Так какого черта?
— Сейчас я спокойнее отношусь к этому делу. — Обри пожала плечами и отхлебнула из своего стакана. — Здесь мы в безопасности. Нужно пользоваться этим. Алкоголь для тебя одно из величайших наслаждений. Думаю, пришло время поддаться своим желаниям.
Ной закусил губу и окинул взглядом библиотеку. Ее слова не были лишены логики, но что-то его насторожило. Миранда по-прежнему стояла неподалеку, очевидно ожидая дальнейших инструкций, но охранник исчез. Ной не заметил, как он вышел.
— Что с тем вооруженным парнем?
— Неважно. Забудь про него.
Ной не знал, как относиться к этим словам. С другой стороны, он не скучал по дробовику, направленному в его сторону, потому и спорить не стал.
Обри посмотрела на служанку.
— Можешь идти, Миранда, но хочу, чтобы ты время от времени заглядывала и проверяла, не нужно ли нам чего.
Молодая женщина слегка поклонилась.
— Да, мэм.
Служанка поспешно вышла из комнаты.
Ной взял свой стакан и осушил его. Наполнил снова.
— Это ты попросила Миранду отсосать мне?
— Конечно, я. Ну и как?
Ной сделал глоток.
— Она хорошо справилась с поручением, если можно так выразиться.
— Отлично. Ей приказано выполнять все твои желания. — Ною показалось, что он заметил в глазах сестры похотливый огонек. — Представь, какие возможности перед тобой открыты.
Ной пропустил эти слова мимо ушей. Слишком многое не укладывалось у него в голове.
— Объясни мне кое-что.
Обри улыбнулась.
— Что ты хочешь знать?
Ной не знал, с чего начать. На самом деле его интересовало много вещей. Он снова наполнил стакан. Выпивка заканчивалась быстро, как обычно.
— Что здесь произошло? Где Судья? Почему у меня такое чувство, что сейчас ты тут главная?
Обри взяла бутылку виски. Ной заметил, что та опустела наполовину. Когда он пришел, она была почти полной, а ведь прошло-то всего несколько минут.
— Судья назначила меня работать шлюхой, в основном обслуживать людей Коннора и сотрудников высшего звена вроде Чанса. Днем и ночью. Почти без передышки. Но все это время я разрабатывала план. Некоторые мужчины влюбились в меня, как Ник, после того как продержал все эти годы в подвале.
Ной нахмурился.
— Погоди-ка. Ник что?
— Я уже рассказывала тебе раньше. Ты что, не помнишь? В Джексоне, после смерти Линды.
Ной покачал головой:
— Нет. Я ничего не помню. Ты морочишь мне голову? Господи Иисусе.
Обри пожала плечами:
— Не удивлена. В тот вечер мы накурились, а ты вообще с самого начала был пьян. Я злилась, но пыталась относиться к тебе с пониманием. Ты переживал нелегкий период жизни. Мы оказались один на один, брат и сестра. Я впервые курила травку. Мы много разговаривали, и я проговорилась про Ника.
Ной был в смятении.
— Поверить не могу. Я думал, Ник тебя спас.
— Нет. Разве не очевидно? Каковы шансы, что спустя годы после конца света появится рыцарь на белом коне? — Ее взгляд помутнел. — Он убил папу в тот день, когда мы спустились с горы. Похитил меня. Вылечил, а потом насиловал несколько лет. А я его обрабатывала. Он влюбился в меня. Я заставила его влюбиться.
Ноя затошнило от омерзения.
— Господи. Меня сейчас стошнит. Я думал, что он хороший парень. Ты потрясающая актриса. Я был уверен, что ты влюблена в него.
Обри пожала плечами, отхлебнув виски.
— Так и было.
Ной изумленно разинул рот.
— Да ты шутишь...
— Так и было. — Она вздохнула и сдвинулась в кресле. — Думаю, виноват стокгольмский синдром. Знаешь, когда человек очень долго в плену и начинает сочувствовать своему похитителю?
— Это с тобой и случилось? Ты влюбилась в монстра, который убил нашего отца и несколько лет насиловал тебя?!
— Догадывалась, что ты меня не поймешь.
— Правильно. Потому что я тебя не понимаю.
Обри нахмурилась.
— Что было, то было. Все позади. Теперь, когда Ника больше нет, мне плевать. Я использовала то, чему научилась в подвале, чтобы спровоцировать восстание против Судьи. И план удался. Теперь я Судья, Ной.
Ной бросил взгляд в окно.
— И рабовладелец.
— Рабов больше нет.
— Ты освободила их всех?
Она кивнула:
— Вроде того.
Ной хлебнул еще виски и усмехнулся.
— Да ну? А как же Миранда?
— Считай ее подарком. Утешением для твоей измученной души.
— Она человек.
— Она не имеет значения. Расслабься.
Ной схватил бутылку, сделал большой глоток прямо из горла и утер губы тыльной стороной ладони.
— Что случилось после того, как ты в первый раз рассказала мне про Ника? Наверное, я очень разозлился?
Она кивнула:
— Да. Было страшно.
— Что случилось?
Обри покачала головой, черты ее лица смягчились. В глубине ее глаз отразился намек на глубокое сочувствие.
— Тебе лучше этого не знать.
К своему удивлению, Ной понял, что она права. Он услышал о той ночи все, что хотел, и у него не было желания думать о том, почему он продолжал терпеть компанию Ника. Очевидно, у него случился провал в памяти. И что-то еще произошло. Но ему не нужно знать, что именно. В любом случае все кончено.
Он хмыкнул:
— Я не могу судить тебя, Обри. Мир стал слишком жестоким. Ты поступила так, как сочла нужным. И ты имеешь право на все чувства, которые испытывала. Я люблю тебя, несмотря ни на что. Всегда любил.
— Я тоже тебя люблю, братик.
Глубокая печаль захлестнула Ноя, и он разрыдался. Несколько минут, пока брат плакал, Обри сидела молча. Когда он наконец снова взял себя в руки, то выпил еще стакан виски. Вскоре бутылка опустела, и Обри приказала принести еще одну. Опрокинув внутрь еще два стакана, Ной объявил, что ему нужно в туалет. Обри позвала Миранду, и та проводила его в уборную.