– Оль, – улыбаюсь и подхожу к ней со спины, обнимая за плечи, – ты очень классная мама. А Сава отличный тренер, все с мелким будет хорошо. Веришь?
Кивает, а сама ни фига не верит, вижу же. Все еще переживает сильно, и не успокоится, пока Сава ей мелкого живым и невредимым на место не вернет.
– Ну хочешь, я пойду туда и присмотрю за ним? – Она поворачивается и округляет глаза в ужасе, словно я предложил его катком переехать. – Крох, он без понятия, кто я такой, приду как игрок команды, посмотрю за ним, мне до тренировки еще час, как раз наш лед после них.
– Ты правда… правда можешь? – спрашивает с надеждой, поняв, что мелкий еще действительно не в курсе, кто я есть, и пока еще не начал меня ненавидеть.
Киваю. А чего нет? Мне не сложно, ей приятно. Тем более я мелких люблю, когда они не вредные, а он кажется милым пацаном. Да и… в любом случае надо с ним общий язык искать. Рано или поздно придется признаваться в том, что я тоже претендую на его маму.
– Не бойся, Оль, я прослежу. – Целую ее в нос и только собираюсь уйти, как она хватает меня за руку и вкладывает в нее какой-то теплый контейнер. – Оль?
– А это… – Она краснеет и опускает взгляд, ну точно девчонка мелкая. – Я готовила утром сырники Матвею, подумала, что ты бы тоже хотел. Ты любишь сырники?
О-о-о. Ну все. Это край. У меня сейчас одно желание: затащить ее в ЗАГС, родить с ней еще пятерых детей и собрать из всех шестерых хоккейную команду.
Потому что сырники! Это, мать вашу, больше, чем любовь.
Я все. Сердце отдал, может делать с ним что хочет. За домашние сырники-то…
– Обожаю, Оль, – подлетаю и смачно целую ее в губы с улыбкой, и вижу, как сама Кроха расслабляется, – и сырники, и тебя.
Целую еще пару секунд и бегу на лед. Обещал же Оле, что прослежу. По пути съедаю один сырник, чуть не дохну от того, как это вкусно, и захожу на тренировку ровно тогда, когда Сава ведет малого Оли ко льду. Другие мелкие разминаются, катаясь по кругу, уже стоят на коньках, хотя все еще не очень уверенно. Смешные такие, как гномики.
Опираюсь на бортик и наблюдаю за ними, стараются все, кто-то падает, но встает, дальше едет.
А Сава Матвея учит на льду стоять, у того получается плохо, но это норма для первого раза, все мы падали. Ноги в разные стороны разъезжаются, и через пару минут мелкий начинает нервничать. Характерный, правда.
– Коваль, ты с коньками? – неожиданно спрашивает Сава у меня, я даже дергаюсь.
– Конечно. – Сумка с формой на плече.
– Помочь хочешь?
Он спрашивает это с такой хитрой улыбкой, что догадаться, что все это он говорит специально, очень просто.
Сава реально хороший тренер, его не зря хвалят, он со всем справляется и успевает и новичков на лед ставить, и проводить тренировку остальным мелким. Но он знает, чей это ребенок, видимо, сам догоняет, что к чему в этой ситуации, и зовет меня на лед.
Я не отказываюсь, конечно. Натягиваю коньки за минуту и выхожу на лед, здороваясь с мелочью. Сава представляет меня официально, называя Антоном Юрьевичем и упоминая, что я игрок команды, на которую они все равняются.
Почти гордость берет.
– На тебе новенький Матвей, я с остальными, идет? Матвей, тебе поможет Антон Юрьевич. – Сава зовет меня, и я, бляха, так нервничаю, как никогда в жизни не нервничал!
Мелкий Оли стоит, уже не падая, ехать, конечно, еще не решается. Я присаживаюсь перед ним, чтобы познакомиться, потому что ему не должно быть некомфортно со мной учиться, и вижу, как реально сильно он похож на Кроху. Копия, только чуть меньше. Пацан разобьет кучу женских сердец.
– Антон, – протягиваю ему руку.
– Матвей! – отвечает мелкий, по-мужски пожимая мои пальцы в заметно большой для него перчатке.
– Хоккеистом стать хочешь? – Матвей кивает, добавляя уверенное «хочу», и я опять почему-то улыбаюсь. Как будто не Крохи сын, а мой. С ума сойти. – Тогда давай кататься.
И мы стараемся. Сава на нас со смешками поглядывает, а мы реально стараемся! Я же взялся за дело, не могу бросить на полпути, да и малой рвется к идеальному результату не меньше. Сначала я сзади еду, поддерживая под мышки, а потом беру его за руки, подтягивая на себя. И он стоит! Едет, точнее, но не падает! Конечно, еще за руки, но пацан полчаса на льду, это офигеть какое достижение. Я неделю носом лед целовал, пока спину не выровнял, а то горбился все, оттого и падал. А Матвей очень старается, и к концу тренировки мы доходим до того, что я держу его за одну руку, и ехать у него все равно получается. Красавчик!
– Алтем Ста-ли-сла-ла-вич, – кричит Матвей смешно по слогам, – у меня получается!
Его радость передается и мне, мелькает мысль, что, может, у нас быстро с ним получится подружиться и зря Кроха нагоняла жути? Ну классный пацан же! Целеустремленный!
Сава заканчивает тренировку, улыбается мне опять хитро, чувствую, будет допытываться, что к чему и почему, и пока наши уже медленно начинают подтягиваться на лед, помогаю мелкому снять наколенники и коньки. Стараюсь как могу!
И когда сижу перед ним на корточках и развязываю шнурки, в раздевалку для мелких заходит Оля. Пока она в дверях стоит и с Савой болтает, Матвей ее не замечает, а когда делает только один шаг внутрь, сразу зовет:
– Мамочка, мамочка! У меня получается!
Оля улыбается, смотрит на меня, приподняв бровь, явно желая спросить, что я вообще тут делаю, но молчит и подходит к Матвею, целуя его в макушку.
– Ты потому что у меня молодец. Понравилось тебе? Еще придешь? – спрашивает, взглядом меня игнорируя. Стягиваю с Матвея второй конек и убираю их под лавку, пока он кричит Оле «конечно» и уже обещает никогда хоккей не бросать.
– Молодец, мужик! – тяну руку, и он жмет ее еще увереннее, чем на льду.
– Мамочка, а это Антон, это он мне помог, чтобы я не падал! – «знакомит» нас Олин сын, и она, тут же покраснев и мило улыбнувшись, наконец-то смотрит мне в глаза, а потом негромко добавляет, добивая меня:
– Спасибо вам, Антон.
Глава 27Оля
Когда-нибудь эти мужчины меня точно сведут с ума. Причем все сразу. Отец со своим долгом и ничтожным чувством ответственности; бывший с постоянными появлениями в моей жизни и попытками сломить меня; Антон, рядом с которым сердце с ритма сбивается; и Матвей, под характер которого мне приходится подстраиваться из-за того, что воспитываю его одна.
У меня уже голова кругом от всего происходящего. Я утром как в бреду собрала эти сырники в контейнер, чтобы отдать их Антону, потому что желание ему готовить и знать, что он с удовольствием ест то, над чем я старалась, не пропадает, а, наоборот, становится только сильнее. Это точно диагноз, совершенно точно, никогда в жизни сильнее еще не влипала. Да я замужем была, но такого желания заботиться во мне никогда не просыпалось. Возможно, поэтому Ярослав и ходил к другим девушкам? Даже если и так, я не жалею. Он оказался слишком плохим человеком, чтобы думать об этом.
Смотрю, как Антон обращается с Матвеем, и в груди тепло тягучими реками растекается. Может, все правда получится? Они так быстро поладили… Матвей, конечно, еще не знает, кто Антон на самом деле, но в любом случае они явно друг другу понравились. Я даже не ожидала такого рвения от Антона, он действительно делает все это ради меня, а у меня от этого счастье сквозь кожу светится, и кажется, всем прохожим видно, как мне хорошо.
Я уже многие годы не чувствовала того, что меня заставляет чувствовать Антон. Я не знаю… я все еще считаю его слишком молодым парнем, но возраст для него, кажется, на самом деле просто цифра.
Он уходит на тренировку, похвалив Матвея еще раз, и я забираю сына в свой кабинет. Он хвастается своими достижениями без конца, радуется тому, что у него получилось, детально рассказывает, как пару раз упал и как потом сумел выстоять без падений.
Матвей никогда особо не интересовался хоккеем, ему больше по душе был футбол, если можно назвать пинание мяча в коридоре футболом. А тут такое рвение! Да он светится от счастья, точно так же, как и я. Улыбается смешно из-за отсутствия одного нижнего зуба, ну точно хоккеист, и обещает никогда не пропускать тренировки. Говорит, будет таким же крутым, как Антон, который помог ему научиться не падать, а у меня снова бабочки в животе от этих слов и надежда, что обойдемся мы малой кровью в попытках сойтись официально.
Я уже не боюсь думать об этом по-настоящему. Потому что смысл отнекиваться? Антон доказал сотню раз, что я действительно ему нужна, что у него есть чувства. А я не хочу больше разбивать его доброе сердце. И свои чувства прятать я тоже не хочу. Ну… подумаешь, возраст. Кто, вообще, сказал, что мужчина обязательно должен быть старше?! Мужчина в первую очередь должен быть мужчиной! А все остальное не так уж и важно. Осталось только суметь договориться с Матвеем, но уверена, у нас все получится. И тогда мы все будем очень счастливы.
Беру Матвея с собой на тренировку десятилеток. Они тоже занимаются на земле два раза в неделю, и я с удовольствием взяла и их на себя. Напряга не особо много, зарплата выше, а деньги мне очень нужны, я не отказываюсь.
Мальчишки стараются, и даже Матвей повторяет за ними и получает почти полноценную тренировку, снова меня удивляя. Не знаю, что вдруг на него так сильно повлияло, но надеюсь, это рвение не пройдет через неделю. Просто раньше за ним не было замечено такой активности, а тут… Возможно, наблюдение за старшими товарищами так быстро дало свои плоды, не знаю.
Мы заканчиваем тренировку и еще немного гуляем по территории спорткомплекса, показываю сыну все спортивные площадки и небольшой парк за зданием, покупаем у бабушек, торгующих рядом, клубнику и, когда заходим в холл, замираем оба.
Потому что на диванчике в холле сидит Ярослав, и при виде него у меня начинается изжога. Его слишком много, и я искренне не понимаю, какого черта он постоянно лезет. Правду говорят, что бывшие, как прыщи, всегда появляются не вовремя. Потому что, как только я чувствую счастье, он появляется и все портит.