– Чего? – вскрикиваю, не могу молчать больше. Антон с улыбкой поворачивается и смотрит на нас.
– А я все думаю, когда ж вы скажете, что тут стоите. Делаю вид, что не вижу вас.
– У тебя день рождения? Ковалев, серьезно?! Ты предупредить не мог? – Я психую. Нет, ну кто так поступает?! Ну правда, кто?! Он не мог сказать, что сегодня праздник? Я бы приготовила подарок, торт испекла бы, в конце концов, я бы… да хоть что-то!
– С днем лождения! – находится быстрее меня Матвей, запрыгивая на руки к Антону, и у меня от этой картины все внутри сжимается. Какие они красивые… Как сильно я обоих… – А будет плаздничный толт? – спрашивает сын, тягая Антона за уши.
– Конечно, – кивает Антон и смотрит на меня, продолжая: – Мои родители нас сегодня ждут в гости, как раз чтобы поесть торт. Поедем? – спрашивает он, а я в ужасе глаза округляю. Матвей, конечно, обещает, что мы приедем, ради торта-то хоть на край света. А я боюсь! Позавчера Антон познакомился с моей матерью, и знакомство это было далеко не самым приятным, а сегодня он хочет, чтобы я познакомилась с его родителями? О боги. Это кошмар какой-то.
Стою, вся охваченная ужасом, пока Антон опускает Матвея на пол и говорит, чтобы бежал в раздевалку, потому что лед свободен на целый час, так как фигуристы, занимающие это время, уехали на соревнования и они могут покататься только вдвоем. Матвей убегает, дико довольный, – кстати, на новые коньки, что подарил Антон, он чуть ли не молится, – а Ковалев берет меня за руку и как куклу тащит в мой кабинет, подальше от любопытных глаз.
– И что за вселенский ужас на лице, Оль? – спрашивает, когда оказываемся за закрытой дверью.
– Я… ты… родители, серьезно? – не могу связать и двух слов, настолько я в панике.
– Да, Оль. Я, ты, Матвей, мои родители, – он открыто надо мной посмеивается, засранец, пока я тут по кусочкам себя собрать пытаюсь. – Не волнуйся, Оль, они давно знают и о тебе, и о Матвее, и уже вас любят и ждут. И нет, моя мама не будет называть тебя старой каргой, которая его маленького сыночка приворожила. Моя мама младше отца на девятнадцать лет, и поверь, и ему, и ей плевать на все разницы в возрасте. Веришь?
Киваю. Верю, конечно, но страшно же! Как он так спокойно ехал к моей маме? Отсыпьте храбрости немножко, мне очень надо, пожалуйста…
– Мы не торопимся? – спрашиваю, наверное, то, что волнует меня больше всего. Хотя сама понимаю, что это самый идиотский вопрос, который я могла задать. – Нет, стой, не отвечай. Все в порядке, просто волнуюсь.
Тяну руки ко все еще самому лучшему в мире мужчине и обнимаю его. Тянусь за поцелуем, пытаясь унять дрожь в коленках, и шепчу в самые губы:
– С днем рождения, любимый.
И его улыбка делает этот день праздничным и для меня тоже.
Он целует меня крепко, на руках кружит недолго, но потом убегает, потому что волнуется, что Матвей ждет его уже очень давно.
А я, как маленький шпион, прокрадываюсь на трибуны, туда, где темно и меня точно не будет видно, и наблюдаю за двумя самыми любимыми мужчинами в моей жизни.
Антон очень хорошо ведет себя с Матвеем, я доверяю ему ребенка на сто процентов, хотя это для меня сложнее всего на свете. Просто… Я сама не знаю, как у Антона это получается, правда. Но он уже так глубоко в сердце, что все выходит без лишних прелюдий. Я просто знаю, что Матвей с ним в безопасности, и этого мне достаточно.
Вечером мы едем к родителям Антона, и я ощущаю себя маленькой девочкой, которая готова расплакаться перед первым походом в школу.
Страшно ли мне? Безумно!
Хоть Антон и сказал, что его родители знают обо мне и Матвее и что они совершенно не против наших отношений, все равно страшно. Я не могу никуда деть свои эмоции, они просто есть, от них не избавиться.
Мы едем недолго, я всю дорогу снова наслаждаюсь пением Антона, болтовней Матвея и запахом одеколона моего мужчины. Это, кстати, мой подарок. Заказала доставку экстренно, потому что о празднике узнала слишком поздно для того, чтобы бегать по магазинам и выбирать сюрприз. Антону запах понравился, и мне было так приятно… До этого только он заваливал меня подарками, а тут мне удалось его порадовать, и это оказалось так круто, что мне захотелось еще и еще. Жаль, что из-за долга отца приходится экономить, я бы с удовольствием подарила и Антону, и Матвею весь мир. Малыш, кстати, нарисовал Антону открытку, пока тот был на тренировке. Помогла ему подписать и подарили вместе, Ковалев чуть не растаял, я никогда его таким милым не видела.
И в очередной раз я была счастлива от того, как хорошо эти двое поладили. Мы даже практически не скрываем отношения перед сыном, и, вопреки моим страхам, Матвей не закатывает истерик по этому поводу. Снова заслуга Антона. Он пообещал, что не заберет у него маму, и свое обещание выполняет. Мне даже иногда кажется, что у меня отбирают сына, если честно, так много времени они проводят вместе. Но меня это только радует. Чем ближе они друг к другу, тем мне спокойнее.
И страха, что Антон может куда-то деться и разбить малышу сердце, у меня тоже нет. Он дал мне слишком большую уверенность в том, что мы ему нужны.
– Идем знакомиться? – спрашивает Антон с улыбкой, паркуясь у большого красивого дома, и мне внезапно хочется сбежать подальше и спрятаться, чтобы меня никто не видел. Я даже почти говорю «идите без меня», но вовремя понимаю, что отпустить сына без мамы – идея, мягко говоря, так себе.
Матвей на удивление послушно берет Антона за руку, а тот несет букет для мамы, и я плетусь позади своих мужчин, все еще думая о том, что надо делать ноги, пока есть время.
Но времени нет.
Дверь дома открывается, и перед мальчиками с улыбкой показывается невероятной красоты совсем молодая женщина. Если бы я не знала, что это мама Антона, я бы подумала, что она старше его максимум лет на десять.
Она обнимает сына, целует его в щеки, принимает букет и говорит поздравления, а потом садится на корточки, знакомясь с Матвеем, пока я все еще по-детски прячусь за спиной Антона, держа в руках коробку с фруктами, точно такую же, как дарил мне он. Она бесподобна.
– Олечка? – вдруг спрашивает мама Антона, поднимая на меня взгляд, и я киваю с улыбкой, немного отгоняя страх. – Какая красивая!
Меня обнимают, целуют в щеки, благодарят за ягоды, и так тепло становится… Чего я боялась? Наверное, чего-то примерно такого же, как было с моей мамой.
Но здесь все совсем иначе.
Матвею рады как родному, ему сразу презентуют какую-то новую игрушку, и малыш увлекается распаковкой коробки на добрых полчаса, не подпуская никого, кто пытается оказать помощь.
Отец Антона довольно взрослый мужчина, я помню о разнице в возрасте. Он явно строже, чем мама, серьезнее, более хмурый, но он ни на йоту не менее прекрасный человек, чем Ирина Викторовна.
День рождения проходит просто замечательно. Родители накрыли огромный стол, приняли и меня, и Матвея так тепло, что я, отлучившись в туалет на пару минут, с трудом могу сдержать слезы от всего этого великолепия.
Я никогда не думала, что чужие люди могут показаться родными за пару часов, но семья Антона разрушила все мои старые мысли и догадки.
Я давно хотела увидеть тех людей, которые воспитали такого замечательного сына, и я поняла, почему он вырос именно таким. Он жил в любви, согласии, внимании и ласке. Они поддерживают его во всем, это видно во всех движениях, во всех взглядах, в разговорах. Мне даже по-доброму немного завидно, потому что у меня такого практически никогда не было. Отец в целом был не лучшим человеком, а мама была на моей стороне чаще при чужих людях, а дома всегда находила за что уколоть меня. Семья Ярослава меня вообще никогда не любила, будучи уверенными, что я вышла за их сына только из-за денег.
Но тут появился Антон. Сам солнышко ясное в моих темных днях, так еще и с семьей такой прекрасной, в которой тепло и уютно, как у себя дома.
Поздно вечером мы собираемся домой. Матвей уже очень устал, потому что Ирина Викторовна и Антон играли с ним во все, что только возможно, да и вообще на улице уже почти ночь, а нам еще нужно доехать, у моих мужчин завтра сложные тренировки, нужно хорошо выспаться.
Когда мы собираемся, звонит телефон, и у меня холодеет все внутри, стоит мне увидеть на экране имя бывшего. Я не блокирую его, потому что это просто бессмысленно…
Незаметно проскальзываю за дверь и опираюсь на перила уличной веранды, с новым страхом поднимая трубку. Черт… я не хочу знать, что он мне скажет. Я не хочу.
– Да?
– Олечка, милая, ты берешь трубку слишком долго, – говорит тот, кого я когда-то считала хорошим человеком и замечательным отцом, – но ты ждала меня, признайся? У меня для тебя новость. На днях тебе придет повестка в суд. Будь добра не игнорировать ее, хорошо? Меня нельзя игнорировать, и ты это знаешь.
– Какой суд? – у меня холодеет все внутри. – Что ты несешь?
– Я подумал, что Матвею будет лучше, если он будет жить со мной, – отвечает Ярослав, и я падаю в рядом стоящее кресло, не веря своим ушам.
– Ты… что?
– Ну сама посуди! Квартиры у тебя нет, живешь ты на съемном жилье, машины нет, график работы такой, что тебе приходится таскать ребенка с собой. Более того, на тебе огромный долг, больше чем в полмиллиона рублей, и поверь, для суда я достану людей, которые подтвердят этот факт. Ты мать-одиночка, у которой ничего нет, Олечка, суд встанет на мою сторону при любом раскладе. Тем более что у меня есть там небольшие связи.
– Что тебе нужно? – рычу, понимая, что ненавижу его всей душой. Всем сердцем.
– Возвращайся ко мне, Оль. Вместе с Матвеем. Вы оба будете счастливы со мной, а если нет… Жди повестку. И помни, что суд этот тебе не выиграть.
Он бросает трубку, а у меня внутри холодеет все. Сердце стучать перестает, легкие в спазме сжимаются, страшно так сильно, что немеют пальцы. За что мне это все?
– Крох, ты в порядке? – выходит Антон, присаживаясь ко мне. Пытаюсь придать себе человеческий вид, но у меня не получается. Мне так страшно…