Он не посмеет.
Глава 35Антон. Оля
– Пап, привет. – Сегодня утром я проснулся раньше Оли и Матвея, написал им записку, что люблю, и поехал по делам. Вчерашний день облегчения ситуации не принес, вечером Мудослав снова терроризировал Олю сообщениями, но теперь обещал не только забрать Матвея, но еще и упечь меня в тюрьму, а саму Олю чуть ли не на коленях заставить ползать перед ним, умоляя о прощении.
Ну-ну.
Я, конечно, допустить всего этого не могу, именно поэтому нужно делать все как можно быстрее. С тренировки отпросился, Олю тоже отпросил, пришлось, правда, рассказать Палычу всю ситуацию, но он вошел в положение и лишних вопросов не задавал. Просто не хочу проблем еще и на работе, поэтому иногда секретной информацией приходится жертвовать.
– Заходи, сын. – Я приехал к отцу на работу, такое случается раз в вечность, но выхода сейчас другого нет. – Присаживайся. Что случилось?
– Нехороший человек случился, пап, слушай, короче.
Рассказываю ему все об этом Ярославе и об угрозах, о страхах Оли и о том, что допустить этого я, конечно, не могу.
– Носит же земля таких, – злится отец, когда рассказываю все до конца. – От меня что требуется?
– Пока только консультация. Ты в этих делах явно больше меня понимаешь. Если мы выплатим долг, у него будет меньше рычагов давления на Олю в суде, правильно?
– Да, но если он и правда такая шишка с кучей связей, то нужно сделать так, чтобы суд не мог вообще к ней придраться. Закон обойти можно любыми деньгами, но даже если вы захотите подкупить кого-то, он даст явно больше. Именно поэтому нужно сделать так, чтобы он не мог ничего купить. Понимаешь?
– Ей нужно жилье, так? – пытаюсь понять, к чему клонит отец.
– В идеале, конечно. Мать-одиночка с жильем – это уже лучше, чем ничего.
– А если она будет замужем? Все равно мать-одиночка?
– Ну, пока документально этот Ярослав является отцом, любой муж будет просто сожителем, даже не отчимом, но если сожитель – нормальный мужчина с чистым личным делом, то это тоже может стать плюсом в суде. У тебя чистое личное дело? – отец смотрит на меня с прищуром, а я не знаю, что ответить. До вчерашнего дня было да.
– Пару раз ему припечатал вчера, не знаю, дошло ли дело до полиции, – закатываю глаза, но отец только ухмыляется. Сам бы треснул, я точно знаю.
– Если он все-таки написал заявление, дай мне знать, позвоню дяде Мише, замнем.
Дядя Миша – это мой крестный, подполковник полиции, хороший мужик, своих не бросает.
Мне всегда было неловко просить помощи у отца, но сейчас с ним комфортно как никогда раньше.
– Пап, и… Там бабушка мне дом оставила в поселке за городом, ты говорил, сосед все заглядывается на него…
– Поехали, сын. – Отец встает из-за стола, похлопав меня по плечу. – Света, я отъеду на пару часов, все вопросы к заму, – говорит он секретарше, и мы выходим на улицу, усаживаясь в мою машину.
Оля
Антона нет с самого утра, он не берет трубку и не читает сообщения, и только его записка, оставленная на тумбочке, не дает мне сойти с ума от страха и нервов.
Я не знаю, куда он уехал, надеюсь только, что с ним все в порядке, но в груди все равно какая-то тяжесть и страх, что Ярослав мог сделать что-то плохое с ним.
Мы с Матвеем завтракаем, счастье, что у него нет сегодня тренировки, а своих детей я на день могу оставить в надежных руках Артема. Просто идти куда-то вдвоем сейчас правда страшно, у меня и каждый стук в подъезде отдается болью в сердце. Потому что кажется, что сейчас войдет Ярослав, заберет у меня Матвея, и я ничего не смогу с этим сделать, хотя уверена, что даже если так будет, то я смогу решиться хоть на убийство, но ребенка своего не отдам.
Примерно к полудню ожидание становится настолько невыносимым, что мы с Матвеем, все же решившись, вызываем такси и уезжаем к маме. Какой бы характерной ни была моя мама, с ней все-таки будет проще, да и Матвей там явно в большей безопасности. Мне плевать даже на то, что такси в такую даль стоит очень дорого, уже на все плевать, я просто хочу почувствовать спокойствие, хотя бы немного…
– Олечка, что случилось? – выбегает мама на улицу, когда мы заходим во двор. Она видит, что мне тяжело и страшно, поднимает Матвея на руки и заводит нас в дом. Я же говорила, она хорошая… Просто пережила многое.
Я рассказываю маме все как есть, не утаивая. В красках описываю, какой ее любимый Ярослав козел и что он обещает забрать Матвея.
– Что он собирается?! – кричит мама. – Да я лично ему руки вырву, если только посмеет прикоснуться к моему внуку! Скотина. А я его еще защищала.
– А я говорила тебе, что он козел, – шепчу с улыбкой, потому что реакция мамы все-таки немного забавляет. Мне здесь хорошо, ничего не страшно, но вот пропажа Антона совсем не дает покоя. Все в груди болит, даже Матвей уже три раза спросил, куда делся Антон и как скоро он придет. Хотела бы я знать, малыш…
– Ты и про Антона своего говорила, что он взрослый мужчина, – фыркает мама. – А в итоге что? Проблемами запахло, так хвост поджал и нет его? Сидишь телефон гипнотизируешь, вижу же. Ничего, забудь, мужики – самые ненадежные люди.
Я не слушаю маму, отвечать ей тоже не хочу, хотя она упорно до самого вечера специально колет меня тем, что Антон не берет трубку и что он наверняка сбежал от такой проблемной меня куда подальше.
Но я об этом не думаю. С недавних пор я слишком сильно доверяю Антону, чтобы думать о нем так. Я просто волнуюсь, что с ним могло что-то случиться, вот и все.
Но где-то часов в восемь, когда Матвей купается в ванной с уточками, а мама параллельно читает ему сказки, на телефон приходит сообщение, от звука которого я чуть не роняю кружку с кофе, все же немного пролив на себя горячий напиток.
Антон: Вы дома?
Господи… всего два слова, а дышать сразу легче становится. Если пишет, значит, живой, все остальное вообще неважно!
Отвечаю, что у мамы, и Антон пишет, что скоро будет, а у меня тепло в груди от этого разливается. То ли плакать снова хочется, то ли танцевать от облегчения, я сама не знаю, эмоции в последнее время просто сумасшедшие, особенно последние четыре очень сложных дня. Не было бы менструации, решила бы, что беременна, потому что реву постоянно, но это банально нервы и расшатанная психика от всего происходящего, вот и все. Слава богу, сегодня все закончилось, иначе я бы вообще тут в истерику впала.
Когда слышу звук колес, выбегаю на улицу и запрыгиваю на шею Антона, вцепившись руками и ногами так крепко, словно он может превратиться в привидение прямо сейчас.
– Я не знаю, где тебя носило целый день, и я очень хочу тебе треснуть за то, что пропал и заставил волноваться, но я слишком рада, что ты вернулся живой и здоровый, поэтому тебе повезло, – бормочу Антону в шею, пока он смеется и тащит меня в дом, повисшую на нем как обезьяну. Я просто не могу его сейчас отпустить, не могу, и все.
В гостиной, куда мы заходим все в той же позе, уже сидят мама с Матвеем, и малыш бежит к Антону, как только видит его, а мне приходится уступить место сыну и слезть с Ковалева, хотя делать этого совершенно не хочется.
– Здравствуйте, Светлана Анатольевна, – говорит Антон с улыбкой, растрепывая сидящему на руках Матвею волосы.
– Где носило тебя?! – все-таки немного злюсь. Он заставил поволноваться, до сих пор сердце колет. – Я звонила миллион раз.
– Мама, не кличи на Антона, – просит маленький защитник Ковалева, и я закатываю глаза. Спелись. А я еще волновалась, что он не примет его. – Где ты был? – спрашивает сын.
– Я делал одно очень важное дело. Оль, скажи, пожалуйста, какого размера у тебя долг? – внезапно спрашивает Антон, и я застываю на месте, спиной ощущая такой же ступор мамы. Зачем ему…
– Антош…
– Сумму скажи, пожалуйста, я другого не прошу. Сколько осталось выплатить?
– Шестьсот пятьдесят тысяч, а… – Я не понимаю, что происходит, просто стою столбом и пытаюсь вникнуть в происходящее.
– Тогда утром заедем в банк и переведем куда надо эти деньги. И больше никаким долгом шантажировать тебя бывший этот не сможет.
– Откуда? – срывается с губ шепотом, слышу, как ахает мама, сама чуть в обморок не падаю от переизбытка чувств.
– У меня был дом, от бабушки остался, но жить я в нем не собирался никогда, вот и случай продать нашелся, сосед давно на него заглядывался, поэтому удалось быстро договориться, с документами отец решит. – Он говорит это так просто, словно продать дом, чтобы отдать чей-то долг, это раз плюнуть. Как будто он каждый день продает дома. Да он с ума сошел! Это невозможно! Продать дом, который остался от бабушки, чтобы отдать мой долг… Это уму непостижимо. Это неправильно. Я не имею права принимать эту помощь, это слишком…
– Ты с ума сошел, Антон, это не… Я не могу.
– Я не спрашивал, можешь ли ты, Крох. – Он ставит на пол Матвея и подходит ко мне с объятиями, как обычно защищая этим от всего мира. Сто раз говорила, что с ним ничего не страшно, и еще раз скажу, потому что это действительно так. – Мы просто поедем утром в банк и закроем этот долг, понятно?
– Господи, Антон, – всхлипывает сзади мама, не сдерживая слез. – Это ведь долг моего бывшего мужа, я даже не представляю, как могу отблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.
Ну вот, еще одно растопленное от лучей Антона женское сердце.
– А есть чего поесть? Будет отличной благодарностью. Голодный как волк, – говорит Антон с улыбкой, понимая, что отныне в глазах моей мамы он тоже самый лучший мужчина. Точно как и в моих.
Глава 36Антон
Оля молчаливая снова, но теперь ее молчание больше задумчивое, чем грустное.
Мы едем домой вдвоем, потому что Матвей попросился остаться у Светланы Анатольевны, а она в свою очередь обещала прибить каждого, кто посмеет сунуться на территорию этого дома. Но почему-то я уверен, что никто не сунется.